Утром рука не болела, а господин Грюнвер сказал, что теперь я – его помощница, и буду жить в мастерской. Платить он мне будет по пять монет в неделю, и, если смогу прочитать все книги, которые он перетащил в мою комнату, оплата моих стараний увеличится.

К родным мне разрешалось ходить раз в месяц, в субботу, рано утром, пока весь город спит после пятничного разгула. Остальное время нужно учиться, помогать в мастерской и ни в коем случае не показываться на глаза клиентам в лавке. Все условия я приняла с благодарностью, понимая, что это шанс для меня и семьи вырваться из бедности.

Господин Грюнвер был примагом и обладал небольшим магическим даром. Отслужив в королевских мастерских, был признан неперспективным и отпущен на вольные хлеба, что дало ему право открыть свою лавку бытовых артефактов. В курортном городке это было вполне выгодное предприятие: у туристов пользовались спросом вместительные чемоданы, скрывающие вес содержимого, да ещё и с живыми картинами моря на гладкой поверхности. Хорошо раскупались кожаные кошельки, зонты и живые открытки, которые можно было отправлять друзьям с наилучшими пожеланиями. Получатель, читая её, чувствовал морской бриз и слышал крик чаек.

Бывало, что у господина Грюнвера не хватало магии на какое-то изделие, и тогда он с успехом заменял её отсутствие знаниями. На какую полку ни посмотри, везде были учебники по Магаметрии и Магаматике, и он ставил науку впереди магических талантов.

– Ты, Валлери, девочка смышлёная, – говорил он, раскрывая учебники, – и мы пока твой источник прикрыли, чтобы ты голову смогла развить. Не всё в этой жизни решается магией, нужно учиться, тогда и небольшой резерв можно приложить к делу правильно.

Так прошли первые два года моей жизни у господина Грюнвера. Я добросовестно училась, а после рабочего дня убиралась в мастерской и в лавке. Каждую первую субботу месяца бегала к семье, относила им двадцать монет и считала это подношение вкладом в приданое сестёр. Дела у нашего маленького рода пошли в гору, Сет смог выкупить большой участок земли недалеко от дома, и теперь семья выращивала овощи не только для себя, но и на продажу.

–  Зря ты свои монеты таскаешь, они за тебя запросили в пять раз больше, чем от законников получить могли, – слушала я упрёки полукровки. – Я тебя учу всё обдумывать и просчитывать, а ты ни копейки скопить не смогла, всё им отдаёшь.

–  Я и просчитываю, – ответила я ему, – если сёстры выйдут замуж, то будут мне благодарны, что я им помогла.

–  А знаешь ли ты, девочка, что тот, кто берёт, как правило, ненавидит того, кто даёт? – спросил меня господин. – Особенно, если берёт у более слабого.

–  Как же так? – удивившись, воскликнула я. – Я же от чистого сердца, для них стараюсь.

–  А ты старайся для себя, – перебил меня господин. – Люди злые, и всегда будут завидовать, что у тебя дар, а не у них.

Как-то раз господин Грюнвер попросил меня сделать бездонную шкатулку для продажи: курортный сезон закончился, и в лавке почти ничего не продавалось. Сделав эскиз шкатулки, чтобы она была не только полезной, но и красивой, я приступила к работе. Вырезала на крышке узор, подсмотренный в одной из книжек по орнаментам, вставила замочек, найденный в груде старого хлама, валявшегося в шкафчике мастерской, и отдала господину Грюнверу. Шкатулка вышла простая на вид, с незатейливыми узорами, а так как я научилась рассчитывать приложение силы и её вектор, то и вес смогла оставить неизменным, что бы в неё ни положили. Довольный господин Грюнвер попросил сделать ещё одну.

Вторую я уже сделала с инкрустацией и рисунками на камне, которые оживали, если к ним прикоснуться. В следующей придумала замок, который мог узнавать хозяина и открываться только ему. Вспоминая, сколько мы времени потратили, чтобы отделить гвозди от заколок в первой шкатулке из дерева кинама, очередное своё изобретение научила слушать. Скажешь такой шкатулке: «Достань мне брошку из морского жемчуга!» – она открывается, а нужная брошь сверху лежит.

Шкатулки стали хорошо продаваться, и я уже относила семье шестьдесят монет в месяц, а у старшей сестры Асилы появился жених.

Продолжая делать всё новые шкатулки, я загорелась разработкой посуды, в которой можно хранить только что приготовленные блюда в стазисе и отправлять на любые расстояния. Главное – получить заказ к определённому времени, чтобы повар мог пожарить свежайшую рыбу и отправить её в ресторан.

Каждый вечер мы с господином Грюнвером за ужином решали задачи, точнее, он их ставил, а я решала, зачастую забывая про еду. Например – сколько нужно затратить единиц магических сил, для того чтобы морской Кроин потерял ориентир и не смог напасть на корабль, находящийся от него в одном лье. Или – какие умения нужны магу, чтобы обезвредить Аксума, если в наличии только не магическая верёвка длиной 150 аршин.

Иногда, правда, он давал совсем неразрешимые задачи, которые выходили за рамки моего мировоззрения.

–  Вот посчитай мне, Валл, – просил меня Грюнвер, – что нужно было сделать первому военному архимагу Аронадару, чтобы не просто выиграть битву при Винтелвиле, имея в арсенале 11 магов, 120 домагов и несчётное количество примагов, а ещё и сохранить всех их живыми, включая проживающее в той местности население.

Причём из условия задачи было ясно, что противостояли они более сильному врагу – армии Армирии, в которой находилось около 20 магов и 150 домагов. Но победа, хоть и тяжёлыми усилиями, досталась Аронадару, а по всем моим расчётам выходило, что это произошло только за счёт жизней домагов и примагов.

Через три года проживания и обучения у господина Грюнвера вся моя комнатка была усыпана бесконечными расчётами всевозможных вариантов событий, которые уже произошли или, возможно, произойдут в будущем. Бесконечные таблицы со свойствами элементов, по которым я должна была без запинки отвечать про параметры влияния на магические составляющие, эскизы, наброски новых артефактов, порождённых моей неуёмной фантазией и ожидавших часа своего воплощения. В семье, слава бездне, всё было хорошо: племянник подрос, Асила вышла замуж и на днях должна была родить. Энни, наконец, нашла себе подходящего жениха, но он не спешил свататься, ждал, пока приданое подрастёт. Как-то я, как обычно, прибежав домой с монетами, увидела Асилу, лежащую на полу и ругающуюся от боли. «Рожает раньше времени», – подумала я. Пришлось бежать в огород и искать всех, так как сама я бы не справилась.

Вот тогда-то и случился серьёзный разлад в нашем роду. У Асилы родился мальчик с тёмными волосами и раньше срока на три месяца. Муж Асилы, когда увидел такое дело, ходил и крушил всё в доме, Сит его успокаивал, как мог, но сам по уху получил, и тут я высказалась:

–  Вот не понимаю причин для вашего буйства, господин. Я-то же темноволосая, и что? Если посчитать вероятность появление такого ребёнка в нашей семье, то всё сходиться.

После этих слов он сжал кулаки, скрипнул зубами, собрал свои пожитки и ушёл. Асила сначала расплакалась, а когда я принялась её утешать, разозлилась.

–  Кто тебя просил лезть со своими вероятностями, – кричала она, – ты вот пристроилась, а мы живём, как можем.

Мать – и та, как говорится, «всех собак на меня спустила», а Энни предложила проучить выскочку и остричь мне волосы.

В мастерскую господина Грюнвера в тот день я вернулась поздно, вся зарёванная. Одежда была порвана, а кое-как отхваченные волосы свисали клоками.

Господин долго сидел напротив, ждал, пока успокоюсь, потом встал, взял ножницы и стал подравнивать мне волосы.

–  Я понимаю, что не родная, а подкидыш чей-то, – плакалась ему. – Но я надеялась, что её муж не очень умный, мог бы и поверить.

Господин Грюнвер отвесил мне лёгкий подзатыльник, стало ещё обидней.

–  Вот сколько можно говорить, Валлери! Не бегай больше домой, я запрещаю, – накричал он на меня, – а что тебя обкорнали, нужно спасибо сказать: ты растёшь, а так меньше пялиться будут.