– Я работаю работу. – Даня переложила крайний лист поближе к Глебу.

«И вам советую», – хотелось ей добавить. Но, похоже, ее лимит на грубости уже был исчерпан. Она ограничилась глубокомысленным молчанием.

– Новая линейка духов? – Глеб поводил пальцем по строчкам. – Сотрудничество с этой группой компаний в наших планах не значится.

– Знаю. У них намечается обширная рекламная кампания, и, судя по тому, что прописано на сайте, они собираются выбирать моделей на конкурсной основе.

– Яков уже задействован в одном конкурсе. Ему не потянуть два. Тем более он еще не дорос до такого крупного заказчика.

– Я полагаю, он посчитает иначе. – Даня придвинула гендиректору еще два листка. – Как только увидит это. Предлагаю потягаться за право представления аромата «Ледяной мираж».

Пальцы Глеба отбили на столешнице беспокойный ритм.

– Это как-то связано с акцентом самой рекламной кампании выбранного тобой аромата? – медленно проговаривая слова, уточнил он. При этом ни на секунду не спускал глаз с девушки. – Рекламный ролик в стиле настоящего проката фигуриста?

Отнекиваться все равно было бесполезно.

– Он справится.

– Со всем, что связано с фотосессией, возможно. – Глеб прикрыл распечатку ладонью. – Но не с прокатом.

– Левицкий умеет кататься.

– Однако вряд ли сумеет продемонстрировать то, чего ждут заказчики. Может, он периодически и бегал на каток, а Горская снова навязывала ему тренировки, но все это не поможет. Яков никогда не выступал на публике. Одно дело рассекать по льду в свое удовольствие, другое – для зрителей.

– Он не выступал? – чувствуя себя очень глупо, переспросила Даня.

– Такое событие от меня бы не укрылось. – Мужчина вздохнул. – Сейчас для него это баловство.

– Как раз нет. Он вполне серьезен. Ему нравится фигурное катание.

– В любом случае компания собирается пригласить для ролика профессионала. – Глеб указал на строчки распечатки чуть пониже основного текста.

– Тут прописано «возможно». И это ключевое слово. – Даня нахмурилась. – То есть заказчики могут и передумать. Да и им будет выгоднее задействовать для фотосессии и ролика одно и то же лицо. Хорошо отработает одну часть от рекламы, вторая пойдет бодрее.

– На данном этапе мы не в состоянии оценить прогнозы, на которые они надеются. Однако полноценный ролик – удовольствие не из дешевых. Никто не станет рисковать и тратить время на дилетанта.

– Яков, – Даня вскочила и с чувством шлепнула обеими ладонями по столешнице, – никакой не дилетант! С детства тренировался. И ты сам сказал, насколько тебя поражал тот факт, что даже после пережитого он не утратил любви к этому спорту!

«Вот же я разошлась, Остановите кто-нибудь меня».

– Ты очень страстно защищаешь его интересы.

– Естественно. Мне следует к нему прислушиваться, разве не так? У него высокий потенциал. И играть соблазнительных девушек даже лучше настоящих девушек – вовсе не потолок его способностей. Учитывай его желания, и он будет больше тебе доверять.

– Надо же. Мы с тобой дошли уже до стадии укоров?

– Если я перебарщиваю, то прошу прощения.

– Нет. Однако разговор о фигурном катании меня тревожит. Я разрешил ему посещать каток под твоим присмотром. Неужели этого мало?

– И я благодарна. Но да, мало.

– А ты жадная.

– Уверена, как и Левицкий.

Глеб тоже поднялся и прошелся по кабинету.

– Он травмирован. Я всегда старался сделать так, чтобы Яков не пострадал еще больше.

– Травмирован и никогда не сможет принять участие в соревнованиях. – Даня подобрала со стола распечатку и вновь сунула ее в руки гендиректору. – Это малюсенький шанс для него. Возможность коснуться мечты.

– Ты неугомонная.

«Ага, и пру напролом. Прямо как некоторые белобрысые пальмы, таскающие с собой чужие трусы. Ты должен боготворить меня, Левицкий. Ни для кого еще я так не билась башкой».

– И что решил? – осторожно поинтересовалась девушка.

– Расписание забито под завязку. Я против. Но если возьмешься за это сама, займешься переговорами и увещеваниями, то мешать не стану.

– Полностью самостоятельно?

Даже проект с нимфами издалека, но контролировался Левиным. А тут – свободное плавание?

– Если выбьешь место на этой радужной дорожке для нашей звезды, мешать не стану. Но спроси сначала у него самого. Нужен ли ему этот риск. В случае провала пострадает не только его имидж, но и деловая репутация агентства.

– Я не сомневаюсь в его согласии. И в способности рисковать.

Как же хотелось торжествующе попрыгать. И как только можно радоваться настолько искренне исполнению чужой мечты?

«Чтоб тебя, Принцесса! Как теперь тебя вытраливать из моей головы?»

Со стороны приемной донесся шум. Топот приближался. Раздался возглас Дария. И ежу понятно, что к гендиректорской двери щемился тот, кто не входил в список людей, которым позволен визит без дополнительного разрешения.

– ЧП! У нас ЧП!

Шушу, а ее голос узнать было легко, отчаянно забарабанила в дверь.

– Глеб Валентинович, можно? Можно? Можно войти?!

– Что такое? Войдите.

Шушу влетела в кабинет – покрасневшая и задыхающаяся.

– Глеб Валентинович! У нас ЧПушечка!!!

– В чем проблема? – Даня, не выдержав, схватила девушку за запястья. – Рассказывай.

– Данечка… – Шушу растерянно захлопала глазами. Но секунду спустя собралась и выпалила: – Амалия… приехала. И с ней… Ян… Ян Валентинович.

Глава 23. Боевая готовность

Что за бредятина? Шутка?

Даня ушам своим не верила. Люди, что были причастны к травмам Якова и пренебрегли родным человеком – Глебом, просто взяли и заявились сюда.

Она повернулась к гендиректору, ожидая услышать какую-нибудь точную команду, в которой он укажет незамедлительно вышвырнуть паршивую семейку с территории агентства.

– Где они? – Глеб казался спокойным.

– Устроились в совещательной.

– Яков?

– Был в тренировочном зале. – Шушу мученически задумалась. – Или, может, уже прошел в первую костюмерную. Фаниль несколько нарядов прислал. Он хотел глянуть.

– Проследи, чтобы они не пересеклись. Иди.

– Да… иду.

Она умчалась.

– И все? – Даня начинала потихоньку закипать. – Больше никаких действий?

– Что ты имеешь в виду?

– Это не какие-то там гости, на чаек заглянувшие. Они вообще-то вам с Яковом жизнь поломали.

Глеб задумчиво глянул в сторону окна.

– Эмоции здесь не помогут. Непросто сбежать от семьи. Тем более от близких родственников…

– Почему? Они что, шантажируют вас? И чем же, интересно? – Даня злилась. А ведь ее, в общем-то, это не касалось. – Наоборот, это ты можешь их припечатать знанием. Ты в курсе, что падение с обрыва не было случайностью. По твоему брату тюрьма плачет. А Амалия лишь наблюдала. Невмешательство – тоже преступление. Хотя бы против совести.

– Не думай, что мне по душе общение с матерью. – Он досадливо цыкнул. – Ее отношение ко мне не забыть – пусть и пройдет не один десяток лет.

– Тогда зачем терпеть их присутствие?

– Перед тем, как забота о Якове легла на мои плечи, мы с братом и матерью заключили определенное соглашение. Чисто формальное, конечно же. Тебе и самой должно быть прекрасно известно, что не так-то просто стать опекуном малолетнего ребенка. И это при живом отце. Ян не лишен родительских прав. По крайней мере, Амалия сделала все, что было в ее силах, чтобы не вовлекать семью Левиных в судебные тяжбы. Но Яну пришлось убеждать опеку, что он, как отец, был не в состоянии должным образом позаботиться о ребенке. В общем, неимоверно много формальностей и головняка, но в результате мальчик оказался у меня. Безусловно, ту же роскошь, при которой он жил раньше, обеспечить я ему не мог. Мать и брат не помогали финансово мне и прежде, ну а дальше я не принимал помощь чисто из принципа. Может, это и глупо, и недальновидно. Я был юн, и в моем понимании все то, что они предлагали после случившегося, было… грязным, запачканным, мерзким. Наполненным лицемерием. Не знаю, правильно ли я поступил, заставив Якова жить со мной впроголодь.