– Да, винова… ух. – Даня закряхтела, потому что чужие руки сжали ее сильнее, слегка удушая.

– Нелюдимая и неласковая умничка. Довольно убиваться. Считаешь, что заставила его, не дала выбора, прижала к стенке? Но подумай, как он поступил поутру? Проклинал тебя? Обвинял? Нет. Он поцеловал тебя. И неужели действительно веришь, что даже в том беспомощном состоянии, в котором он вчера пребывал, Яша не сумел бы показать, что не хочет этого? Уверена, абсолютно все было по обоюдному согласию. По пьяному, но обоюдному.

– Неправда. – Даня с удивлением услышала в собственных интонациях нотки нытья.

Никогда за ней не водилось такой пакости. Сильная и ледяная Даниэла Шацкая. А эта ноющая размазня – не она.

– А ты когда-нибудь влюблялась, а, ледышечка? – Регина осторожно побарабанила пальцами по ее лбу.

– Никогда. И не собираюсь. От этого никакой пользы.

– Кто ж тебя спрашивать будет! Ты думаешь о нем?

– Нет!

– А если честно?

– Не думаю!

– Врушка, лгунишка. – Регина покачалась на ней, как на игрушечной лошадке. – Ну?

– Нет!

– Да?

– Нет!!

– Да?!

– Сказала же, нет!

– А если, да?!

– Грр!.. – Даня и в самом деле рыкнула. – Да, да, да! Признаю! Думаю о нем слишком часто. Как разговаривает, как выглядит, как пакостит! Даже как изгибается в танце!

– Значит, он – твоя первая любовь?

– Что? Нет… Нет… – Мурашки побежали по всему телу. Даня царапнула ногтями мат. – Какая же глупость.

– Ты сама сказала, что раньше никогда не влюблялась, – резонно заметила Регина, вновь переходя с «кнута» на «пряник», а точнее, на поглаживания и игры с девичьими волосами. – Что ж ты за упрямица такая? Все выпытывать надо!

– Что это за выражение – «первая любовь»? Больше на детскую игру походит. Глупости. Такими вещами, как первая любовь, следует баловаться в школе или в университете. В тот период, когда уровень ответственности ничтожно мал. А сейчас это не мое, не для меня. Я – взрослая женщина с пресловутой взрослой ответственностью. Та, что сравнивает ценники и идет в другой магазин, где йогурты продаются по акции. Та, что следит за правильностью начисления коммунальных платежей, чтобы не переплачивать. Та, что обязана сохранить нормальный уровень жизни для детей. Мне не до воздушных мечтаний о незрелой влюбленности.

– Одно другому не мешает. – Регина слезла с нее и помогла встать. А потом ласково погладила по щеке. – Бояться нормально. Но и предаваться чувствам – не зазорно. Любви все возрасты покорны. Есть мораль, сдерживающая безнравственность. Но разве существуют правила для любви? Чистой любовь делают сами люди. Жизнь одна. Проживи ее с тем, кого желают твои душа, сердце и тело. Прислушивайся к этой триаде. И тогда будешь счастлива.

Глава 19. Солнышко в здании

Утро только вступило в свои права, а Даня уже совершенно выбилась из сил. Как же просто, оказывается, жилось раньше. Четкие цели и минимально возможная трата эмоций. Прямой путь позволял видеть препятствия заранее, а от трудностей избавляло хладнокровие, выработанное за годы одиночества. А теперь добавились бесполезные переживания, и вот результат – она выжата и перемолота. Превратилась в рохлю и, пожалуй, плаксу.

Даня глубоко вдохнула в себя прохладный воздух подъезда. Похоже, совсем недавно где-то на верхних этажах успели покурить. Терпкая вонь царапнула полость носа.

Ступенька за ступенькой. Она, не торопясь, продвигалась к двери собственной квартиры. Регина, несмотря на громогласные протесты, снабдила ее теплыми брюками и кофтой, заставила переодеться в шерстяные колготки и выдала белую шапку с пурпурным помпоном. На вежливый Данин отказ отреагировала бурно и передала красноречивое послание от мата, якобы вновь приглашающего девушку уткнуться в него личиком. Сомнений в том, что Регина не постесняется снова применить парочку боевых приемов, не было. Даня покорно приняла подарок и ныне без особого восторга рассматривала шапку, которую несла в руке.

Оттенок точь-в-точь, как и у ее проклятущего платья. Его она, кстати, так и оставила на полу ванной комнаты в квартире Якова.

В подъезде было тихо. Однако подавляющую пустоту тишины успешно заполняли оглушающие мысли.

Напоследок перед самым уходом Дани ее придержала Регина – уже без наскакиваний и знакомств с горизонтальными поверхностями.

– Давай-ка я тебе кое в чем признаюсь, – предложила она, таинственно улыбаясь. – Для того чтобы ты больше не воспринимала Яшу как жертву.

Задушевные разговоры с Региной лишь сильнее выбивали из колеи. Слишком уж ладно и разумно она рассуждала. Особенно для своего цветастого и вычурного образа.

– Говори.

Даня тратила чересчур много энергии на сохранение невозмутимого вида, поэтому на вежливые интонации ее уже не хватило. Но Регина ничуть не обиделась.

– Прости, Данюш, заранее меня.

– За что? – напряглась девушка.

– Схитрила чутка. Когда подтвердила твою уверенность насчет беспомощности Яши. Ну, после коктейльчика. – Регина опасливо хихикнула. – На самом деле у него слабая восприимчивость ко всему, отчего мутится рассудок. Хотя и судить могу только по препаратам, которые он вынужден был принимать. Но с уверенностью скажу, что такая мелочь, как алкоголь, тем более в качестве добавки, не окажет на него существенного воздействия. Возможно, в первый час, а то и два, его будет мутить и шатать, но затем…

– Он протрезвеет, – закончила Даня с таким видом, будто хотела отгрызть кому-нибудь что-нибудь.

– Именно. – Регина, игнорируя перемену в настроении девушки, игриво тюкнула ее пальцем в нос. – И еще кое-что… Когда-то давно Яшка порой и правда был беспомощен. Но сейчас, после всего, через что он прошел, беспомощным его назвать язык не повернется…

Проигрывая вновь и вновь последние слова Горской, Даня утомленно пыталась вызвать у себя прежнюю злость. Но не получалось. Выводы, которые напрашивались сами собой, были до жути странными.

Значит, тогда в квартире Яков уже освободился от воздействия алкоголя и понимал, что происходит? И что делала она? Притворялся беззащитным. И не сопротивлялся.

Почему?

Даня остановилась напротив двери своей квартиры.

Вчера, придавливая Якова к мягкому одеялу, она чувствовала себя хищником.

Но что если хищником была вовсе не она?

Прихожая встретила владелицу абсолютной темнотой. Покряхтев, Даня наконец стряхнула с себя обувь и только потом потянулась включить свет.

– Гадство, блин!

Ругань вырвалась первой, а уж потом отреагировало тело – она вздрогнула. Посреди коридора, положив ногу на ногу, сидел на пуфике Кира. Причесанный и опрятный, в белой рубашке и брюках. Округлые очки вычищены до блеска, руки сложены на груди, на лице – выражение нейтрального спокойствия. Как у бдительного начальника, который подкарауливает на выходе подчиненных, задумавших свинтить с работы раньше положенного. Хотя с учетом ситуации «бдительный начальник» ныне словил работничка, который серьезно проштрафился, опоздав на службу.

– Доброе утро, – не выходя из роли, предельно вежливо поздоровался Кира.

– Доброе. – Даня машинально втянула щеки и прикусила их изнутри, чтобы в порыве чувств не выдать что-нибудь грубое, о чем точно могла бы потом пожалеть.

– Ты не пришла ночевать, – констатировал брат. Весьма дипломатичный подход к разговору. Если бы он начал наезжать на нее и обвинять в опозданиях, то Даня с удовольствием подкинула бы дровишек в этот разгорающийся костер конфликта. А что ответить на простое утверждение? Скорее всего, ограничиться тактичным признанием мелких косяков.

– Я и не обозначала заранее конкретное время своего возвращения. Мероприятие затянулось. – Она стряхнула с себя пальто и, вспомнив об особенностях своего внешнего вида, добавила: – Я переоделась у нашего визажиста. А потом посетила персонального тренера моего подопечного. По делам.