– Да. Сегодня-то придешь ночевать?

– А что, соскучился по мне?

– Смеешься? – пробурчал Кира. – За тобой же присматривать надо. Вдруг вляпаешься куда-нибудь.

– По-твоему, я только и ищу, куда бы вляпаться?

– Ты не тихая скромница. Поэтому, да.

– Это комплимент или оскорбление? – фыркнула Даня. – Хороших слов, которые бы могли подарить заряд бодрости на весь рабочий день, не найдется?

– Не вляпайся.

– Класс, Кир, я уже в тонусе.

– Тут с тобой еще Лёля хочет поговорить… Да погоди, сейчас передам.

На другом конце появилось тяжелое дыхание.

– Лёля?

– Привет.

– Ну?

– Скажи мне, – потребовал младший брат.

– Что?

– Скажи!

Даня вздохнула.

– Под машины не кидаться.

Сопение в телефоне усилилось. Похоже, Лёля был доволен.

– По макушке потреплешь себя сам. А теперь верни телефон Кире. – Как только мобильный вернулся к старшему из братьев, Даня сказала: – По-моему, у Лёли насморк начинается. Спрей ему в рюкзак кинь, ладно? И посмотри, чтобы он шарф нормально на горло намотал.

– Да, хозяин, – замогильным голосом откликнулся Кира.

С каждым днем ее отношения с братьями улучшались. Даня чувствовала это. Скованность пропала. Да и мальчишки стали охотнее общаться с ней. Раньше они друг другу так часто не названивали.

– Приемная. – Дарий пропустил Даню вперед. – Там кабинет Глеба Валентиновича.

Особо разглядывать приемную Даня не стала. Было уже понятно, что та была намного больше той, где она обитала будучи помощником Зотова. Большую часть помещения занимали стулья с мягкими спинками – для посетителей. Единственный шкаф был поставлен к дальней стене.

– Проходите к Глебу Вален…

На волосах Дария повисла большая канцелярская скрепка. Он шевельнулся, скрепка скатилась по лбу и уперлась краешком в его очки.

– Бесит, когда обо мне забывают.

Даня, едва сдерживая злость, повернулась к секретарскому столу. За ним на мягком стуле, закинув ногу на ногу, сидел Яков. Судя по хмурой мине, злился он не меньше.

«Да что с ним?!»

– В швырянии предметов ты как всегда на высоте. – Даня скрестила на груди руки. – Не пробовал общаться по-человечески?

– Глеб Валентинович ждет вас обоих. – Дарий, которого поступок Якова ни капли не удивил, деловито снял с лица скрепку и аккуратно положил ее на край стола. – Через сорок минут мы должны уехать на встречу. Поэтому, пожалуйста, поспешите.

– Ты, – Даня поманила к себе Якова, – кис-кис.

Мальчишка помрачнел еще больше, но со стула слез.

Они замерли перед дверью в кабинет гендиректора, будто провинившиеся школьники после удачной шалости.

– Ты чего истеришь с самого утра? – как можно тише прошипела Даня.

– А ты что расфуфырилась? – Якова аж потряхивало от злости. – Виды на кого-то имеешь?

– По-твоему, надо было с той разрухой на голове сюда явиться? С конструкцией из покромсанной лапши? Хочется, знаешь ли, выглядеть подобающе.

– Перед кем?

– Перед людьми!

Яков погрузился в молчаливое раздумье. А Даня потянулась к двери, чтобы постучать.

– Так на кого ты виды имеешь?

«Как можно быть таким настырным?» – Даня досадливо царапнула ногтями поверхность двери.

– На морскую живность, – нарочито бодро сообщила она, останавливая на Якове тяжелый взгляд. Как и ожидалось, ответ мальчишку озадачил. Ровненькие бровки собрались в аккуратную фигурку на переносице. – Хочу покуситься на какой-нибудь салат с морепродуктами. Или взять что-нибудь острое. Планирую свой обед.

Гендиректорская дверь распахнулась. Даня вздрогнула.

– Мне послышалось, что за дверью что-то шуршит. – Глеб с улыбкой осмотрел поднятый кулачок девушки, которым она так и не воспользовалась. – Проходите.

«Прямо как кошка, просящая впустить ее в дом». – Собственная ассоциация разозлила Даню, но именно так все и выглядело. Если бы она не теряла время на ссору с Яковом, то могла бы подать себя более презентабельно. А тут терлась под дверью, как бездомный зверек.

Кабинет гендиректора Левина походил на один из подготовительных уровней путешествия в рай. Белый цвет преобладал. Стены, оконные рамы, фигурный массивный стол и кожаный стул-кресло – все в белом цвете. Чуть светлее, чуть темнее – игра белыми оттенками. На общем фоне выделялись отдельные предметы, как тот же черный обод, шедший по краям стола, черный коврик для мышки или блестящий настольный набор с канцелярскими принадлежностями рядом моноблоком и клавиатурой. Одна из стен кабинета гендиректора частично делилась на крупные прямоугольники, обозначавшие границы встроенных ящиков. При нажатии в центр они выдвигались на всю длину. Неплохой способ использования пространства, если хочется освободить помещение от всего объемного и громоздкого. Таким же способом была замаскирована и дверь, ведущая, скорее всего, в «приватную зону» начальства.

«Наверное, там же он хранит и запасные рубашки, галстуки и уйму всего». – Дане кабинет Левина понравился. Минимализм во плоти. Ничего лишнего, а свободное пространство вполне можно было использовать для демонстрации полноценной балетной программы.

За окном было пасмурно, но сюда настроение погоды проникнуть было не в силах. Убранство помещения, освещение, отсутствие ощущения давящих стен, – все это создавало иллюзию пребывания на чистом облаке, свободном от воздействия наружного холода и мрачной тяжести грозовых туч.

Да и хозяин этой комнаты «на пути в рай» тоже был безупречен. Темно-серый костюм отлично на нем сидел, а ворот белой рубашки так плотно облегал шею, что, казалось, мог придушить его. Галстук был подобран в тон костюму, а в начищенную поверхность ботинок наверняка можно было любоваться как в зеркало. Каждая линия и штрих, – все такое ровное и уместное. Глеб Левин был приятен как для глаз, так и для эмоционального восприятия. Даня уже не раз замечала в себе привычку сравнивать его с Зотовым. Может, это был отпечаток профессиональной деградации, а, может, обычное любопытство познания. Все же оба были гендиректорами и ее начальниками, но кардинально друг от друга отличались. Так в Левине напрочь отсутствовал искусственный лоск, которым каждодневно щеголял Зотов. Бывший начальник Дани был привлекательным мужчиной, но его привлекательность была какой-то ненатуральной, как подслащенная вода с красителями. Левин же был приятным, «вкусным» и… «полезным для здоровья».

– Доброе утро. – Даня, несколько оробев, хотя это было и мало заметно, присела в предложенное кресло. Второе стояло напротив – около пристроя к основному столу гендиректора. Этакий уголок для посетителей.

– Доброе. – Глеб, не переставая улыбаться, занял собственный стул. В отличие от остального образа в улыбке мужчины отсутствовала складность – не было той идеальности, которой обычно пытаются добиться, чтобы расположить к себе. Профессионализм, но в то же время иллюзия искренности. Улыбка же, адресованная Дане была чуть кривоватой, заговорческой, а потому настоящей. Честно говоря, ей это льстило. – Вы изменились. И в этом образе выглядите великолепно.

– Спасибо. – Даня шевельнулась, и волосы, мягко коснувшись щеки, скользнули по плечам. Сказать по правде, ощущение ей нравилось. Словно еще один уровень свободы. Она с удовольствием убрала волосы за ушко. Может быть, даже слишком кокетливо.

Улыбка Глеба стала шире.

В кресло напротив плюхнулся Яков. Злобный «зырк» из-под белесых волос мгновенно отрезвил Даню. Она и не заметила, в какое умиротворение погрузили ее мягкое освещение просторного кабинета и приятные тональности голоса Левина.

– И тебе здравствуй, – сдержанно поприветствовал племянника Глеб. Его улыбка увяла.

– Угу.

– Может, хотя бы «привет» мне скажешь?

– А, может, сразу к делу? У тебя же встреча намечена. Ты же вспухнешь, если слава о твоей пунктуальности окажется полной лажей.

Грубость Якова рассердила Даню. Так и хотелось шлепнуть по его хорошенькой мордашке. Ясное дело, отношения у них не ахти, но неужели они всегда в такой манере общаются?