Санни, затаив дыхание, робко кивнула.

Столь же медленно и плавно, будто кот, боящийся спугнуть любопытную пестрокрылую птичку, Джерар наклонился к Санни. Его руки скользнули под ее локтями, легли на талию, а затем, оглаживая ладонями ткань платья, переместились на спину девушки. Лоб юноши прижался к ее обнаженному плечу. В этих объятиях не было властности, не было в них и силы, принуждения, подавления. Лишь кротость и покорность. Джерар не прижался к девушке всем телом, он держал уловимую лишь вблизи дистанцию. Мягкая ненавязчивость этой близости походила на робкие прикосновения смущенной девы или невинные объятия ребенка.

Спина Джерара выгнулась сильнее. Его волосы рассыпались по плечу Санни, щекоча ее кожу. Словно зверь, преклонившийся перед чарами создания, намного слабее него, он позволял девушке безгранично властвовать над собой, открыто демонстрируя собственную слабость и предоставляя ей самой решить, как поступить с этой драгоценной откровенностью.

Санни попыталась обнять Джерара в ответ, но тот внезапно отстранился, резко развернувшись лицом к стене и вновь оказавшись к нам спиной. Теплота его кожи перестала греть Санни, и девушка ошарашено вцепилась в плечо, на котором совсем недавно ютилась голова юноши.

– Джерар.

Хныкающие интонации. Всего пару мгновений назад она пугливо пунцовела, кидая осторожные взгляды на обнаженное юношеское тело, и всячески старалась избежать познания большего. Но вот Санни уже сама тянется к нему, касается черного клинка на спине, нетерпеливо царапает ноготками силуэт позвоночника, выступающего под кожей.

– Ваши объятия лучше любой божественной щедрости. – Джерар выпрямил спину, словно в попытке скинуть с себя покров волшебной иллюзии. – Воспоминания об этом будут питать мою душу на протяжении долгого времени. Жаль, что этого не достаточно для утоления желаний алчного тела. Боюсь, мою жаждущую плоть не удовлетворить вашей милостью. Поэтому, прошу, остерегайтесь меня. Вы и итак уже одарили меня безграничной добротой. Не хочу принуждать вас к чему-то иному.

– Почему же? – Пальцы Санни скользнули на затылок Джерара, зарылись в мягкую густоту волос. – Если желания совпадают, то откуда взяться принуждению?

Голова Джерара чуть повернулась. Я похолодела, успев заметить, как дернулся краешек его губ, за одно мгновение породив и тут же спрятав усмешку.

Перина прогнулась, принимая на себя новый вес. Джерар забрался на кровать и сложил руки на коленях, как провинившееся дитя. Он растерянно моргал и то и дело боязливо втягивал голову в плечи.

– Прошу прощения за дерзость, милая Санни, но, похоже, я ослышался.

– Вряд ли. – Хриплый шепот выдавал волнение девушки.

– «Вряд ли»? – Джерар бросился вперед. Его ладони вдавились в покрывало по обе стороны от Санни. Интонации, полные незримой неги, пленяли слух. – Значит ли это, что я могу просить большего?

От ее участившегося дыхания волосы Джерара начали взлетать и покачиваться. Тот прикрыл глаза и тихо засмеялся.

– Воистину, божественный дар…

Губы Джерара скользнули по правовому плечу Санни, очерчивая круг едва ощутимыми прикосновениями. Руки покинули надежную опору покрывала и опустились на сгибы локтей девушки. Санни дернулась всем телом, словно эти касания обожгли ее.

– Джерар, – взмолилась она, подаваясь вперед, чтобы прижаться к его обнаженной груди.

– Да, милая Санни?

Будто не замечая ее нетерпеливых порывов, он удерживал ее на расстоянии, покрывая плечо целомудренными поцелуями. Лишь когда Санни начала издавать тихий скулеж, Джерар чуть сместился и невыносимо медленно провел языком по ее ключице. Влажная дорожка на гладкой коже поймала свет канделябров и заблестела, как драгоценности, слившиеся с живой плотью.

Ладони Джерара переместились на девичьи плечи, губы впились в кожу шеи. Санни зажмурилась и, рванув вперед, наконец, добралась до манящего тела напротив. Ее руки принялись хаотично оглаживать мышцы груди, живота, касаться плеч, шеи юноши, словно она боялась, что эту чудесную возможность вот-вот отнимут у нее и ей останется лишь жалкая способность лицезреть, но не трогать.

– Щекотно. – Джерар коснулся языком мочки уха девушки, как будто пробуя на вкус предложенную сладость. От неожиданности Санни откинула голову назад. Юноша не преминул этим воспользоваться и атаковал поцелуями участок кожи от подбородка и до ямки между ключицами.

Продолжая прижиматься губами к девичьей шее, Джерар придвинулся к ней всем телом, а затем повалил на покрывало. Санни вскрикнула и обняла его крепче. Волосы юноши золотистой пряжей упали на девичье лицо, когда он, приподнявшись на руках, навис над ней. Посчитав это приглашением, девушка уперлась локтями в покрывало и с готовностью потянулась ему навстречу. Однако Джерар отклонился, не давая их губам встретиться. Холодно улыбнувшись, он скользнул вниз и вцепился зубами в торчащий край шнуровки на ее платье. Рывок, и плетение поддалось, будто не меньше владелицы жаждало раскрыть потаенный секрет.

– Подождите. – Санни быстро прикрыла ладонью расходящиеся в стороны края ткани, подцепив пальцами без боя сдавшуюся шнуровку. – Мы не можем, пока вы не… – Она порозовела.

Глаза Джерара сузились. Он вновь навис над девушкой, удерживаясь на весу всего на одной руке, а другой, будто невзначай, провел по собственному лицу, открывая взору девушки запястье.

Смущение, владеющее мной до сих пор, не могло сравниться с тем, что ощутила я, когда увидела рисунок на запястье Джерара – спираль с зеленоватыми всполохами на округлых линиях. Символ бесконечности жизни и неизменности смерти. И символ санкционированной магии, предохраняющей от нежелательного зарождения жизни во время акта соединения тонущих в страсти тел.

Магия спирали, носящая название «спиро-мортэ» и нанесенная на тело мужчины, «уничтожала» сущность жизни, которой бы он мог поделиться с женщиной, изливаясь в ее тело на пике страсти. Весьма полезная магия, предотвращающая нежелательное обрюхативание партнерши. Ее действие особенно ценили любители посещать дома терпимости, коих в Королевстве Скорпиона было больше, чем во всех Королевствах Утопии вместе взятых. Кому захочется, чтобы жрица любви внезапно забеременела? Спиро-мортэ полностью защищала от подобных беспокойств и позволяла открыться внутренней раскованности настолько, насколько желали сами любовники.

Первоначально спиро-мортэ наносилось на тонкие пластины, которые затем помещались в герметичные мешочки для длительного хранения. Такие мешочки приобрести можно было везде: от лавок лекарей до торговых рядов на городских рынках, – и, разумеется, чем дороже товар, тем была качественнее его составляющая.

Приобрел спиро-мортэ, нанес на кожу перед актом сладострастия, и никаких волнений. Магия проникала вглубь, а сам символ затем легко смывался.

Но умышленно выжечь спиро-мортэ на собственном запястье?

Я во все глаза пялилась на Джерара.

Позволить символу принудительной смерти стать частью твоего тела – это словно во все горло кричать, что твоя жажда плоти дика и необузданна. Беспрерывное, постоянное и уж точно не обремененное излишними высокими чувствами желание. Беспредельное выставленное на всеобщее обозрение распутство.

Мне даже от одной мысли об этом стало стыдно.

Однако это открытие ничуть не смутило Санни. Бабочка уже попалась в сладкие сети и под трепет радужных крылышек, сотрясающих ловушку, настойчиво призывала паука вкусить хотя бы малюсенький кусочек себя.

Пальцы Джерара небрежно стряхнули девичью ладонь и проникли под тканевые складки. Санни охнула, когда его ладони накрыли округлости грудей и сжали – резко и жестко. С каким-то до омерзения скучающим выражением на лице Джерар провел кончиками пальцев вокруг беловато-розовых сосков. Он плавно оглаживал нежные участки кожи вокруг, словно собирая росу с миниатюрных бутонов нераспустившихся цветов, а затем вдруг порывисто сжимал и давил – небрежно и как будто нехотя. Санни тихонько постанывала и, запрокинув голову, елозила макушкой по покрывалу и, словно ища опору, крепко вцеплялась в багровый шелк.