Солоухов, не оборачиваясь, приказал невольному напарнику:

– Следуй за мной, Капустин. И учти: дальше никакой самодеятельности и инициативы. Делаешь только то, что прикажу! Иначе пристрелю тебя! Усек?

– Так точно, товарищ майор!

– За мной, пригнувшись, вперед!

Дервиш, находившийся на террасе, увидев отход передового отделения русских, с которым бойцы Омана вели перестрелку, так и не решившись на штурм разведчиков, рискуя понести большие потери, вызвал командира диверсионной группы, вытеснившей одно фланговое отделение российского взвода на минное поле.

– Шалва?

– Я, командир.

– Отход передового отделения неверных наблюдаешь?

– Конечно, мои бойцы в каких-то сорока метрах от них. Но пока солдаты не сгруппировались, отходят от окраины леса по одному.

– А старшего офицера видишь?

– Нет. Его не вижу.

– Куда ж он делся? Ведь начал отход следом за отделением?

– Не знаю, Умар.

– Плохо!

Шалва спросил:

– Мне атаковать русских?

– Нет. Бой длится шесть минут, у нас в запасе еще четыре. Это передовое отделение наверняка пойдет на выручку тех, кого прижал Гурам. Вот как только объявится старший офицер и сблизится с погибающим отделением, вы с Гурамом и нанесете удар.

– Интересно, почему третье отделение неверных, как и то, что атаковал я, не пошло на мины?

Дервиш, усмехнувшись, ответил:

– Они бы пошли, но их остановил все тот же старший офицер. Он все быстро просчитал и понял, каким образом мы устроили засаду. Одного не смог просчитать майор. А именно того, что главным местом засады является как раз та самая балка, которая представляется ему спасательным вариантом. Но не будем болтать. Обстановка не изменилась?

– Нет! Хотя… хотя есть… есть, Умар. Появился так нужный тебе офицер. Он с пулеметом, в сопровождении совсем молодого солдата. А отделение начало движение на восток.

– Где занял место майор?

– Он с солдатом сзади.

– Начинай преследование, но аккуратно, смотри, чтобы офицер не заметил вас. Иначе он навяжет вам позиционный бой, а мы через три минуты должны покинуть этот район. Вертолеты огневой поддержки наверняка уже приближаются к перевалу.

– Я все понял. Начинаю преследование.

– Следи за временем. Через три минуты – прекращение боя и быстрый отход по лесу.

Переговорив с командиром третьей диверсионной группы, Балаев переключился на командира второго подразделения:

– Гурам?

– Я, Умар.

– Как у тебя дела?

– Ай, что сказать? Русских осталось трое. Но они дерутся, как звери, у меня уже семь человек убитых.

– И ты оставшимися силами не можешь сломить сопротивление трех русских пацанов?

– Что хочешь думай, но не могу! Это не солдаты, это шайтаны какие-то. Их словно пули не берут.

– Прекрати. И имей в виду – скоро к тебе во фланг выйдет полноценное отделение разведчиков.

Гурам вскричал:

– Но тогда уже мне придется отступить!

– Да. Ты и отступишь, ровно через две с половиной минуты, но после того, как вместе с Шалвой, который преследует это отделение, нанесешь по неверным последний удар. Тебе ясна задача?

– А Шалва идет за отделением?

– Ты что-то не понял?

– Понял, понял, Умар, извини.

– Через две минуты – общий отход. Не забывай об этом.

– Да, да, не забуду.

– Отбой.

Отключившись от своих командиров, продолжавших вести бой с российским взводом, Балаев вызвал к себе Омана, приказав поднять людей и начать быстрый марш по террасе на запад.

Бойцы Чупина что есть силы бежали по лесу на помощь товарищам из первого отделения. И открыли огонь по правой от себя стороне «зеленки» до того, как Гурам отдал приказ на последний штурм позиций Ольшанина и обстрел наступающих малочисленных сил русских. Это сорвало план одновременной атаки оставшихся в живых бойцов Солоухова. Да и майор с Капустиным в этом срыве сыграли не последнюю роль. Прикрывая отделение Чупина с тыла, начальник разведки полка и молодой солдат залегли через триста метров марш-броска. Рассредоточившись на линии в тридцати шагах друг от друга, направив оружие в сторону вероятного появления противника. Этот маневр бандиты Шалвы пропустили и выскочили прямо на майора и Капустина, которые тут же открыли по боевикам шквальный огонь, в секунды расстреляв добрую половину группы Шалвы. В число которых попал и сам командир диверсантов Дервиша. Шалва получил пулю в лоб. Пулю, выпущенную одиночным выстрелом Капустина! После чего все вдруг смолкло. Бандиты Шалвы отступили. И Чупин доложил, что банда, атаковавшая отделение Ольшанина, вдруг исчезла, словно испарилась от зноя, висевшего в лесу.

Данное обстоятельство удивило начальника разведки полка. Почему вдруг «духи» прекратили бой? Не из-за смерти же Шалвы и потери десятка бандитов? У них оставалось еще, по самым скромным подсчетам, бойцов пятнадцать. А измотанных боем солдат с десяток. Причем бандиты полностью владели инициативой, могли наступать с двух направлений, а если учесть то, что Дервиш вполне мог снять группу со склона, то «духам» реально по силам было добить взвод. И успеть это сделать до подлета штурмовой авиации. Почему же «чехи» прекратили бой и отступили? Дервиш усиливает группировку и производит уточнение задачи, перераспределяя силы? Возможно. Очень даже возможно. Тогда просто необходимо воспользоваться этой паузой, предоставленной так кстати противником, и вырваться в балку. И по ней – на равнину, где «духам» Дервиша остатки взвода уже не взять! Солоухов не мог знать, что бандиты прекратили бой по приказу того же Дервиша и ровно через десять минут после его начала, бросив тела погибших, но забрав раненых, сами начали быстрое отступление на запад. Им следовало как можно дальше уйти от своей базы и не попасть под удар тех сил федералов, что могли появиться у перевала или на равнине в любое время. Хотя они тоже не знали, что к перевалу приближаются лишь вертолеты огневой поддержки, а «вертушки» «Ми-8» с бойцами внутренних войск майор Солоухов так и не вызвал. Боевики не знали этого, но отступали быстро, готовые в любое время рассыпаться по лесу и затеряться в нем поодиночке, если не удастся без проблем выйти в район, обозначенный Дервишем.

А Балаев, отъехав на лошади от базы на километр, вызвал своего заместителя Али, который доложил о начале отхода групп Шалвы и Гурама, не забыв сообщить о смерти первого. Дервиш выразил соболезнование и приказал ускорить марш. До подлета вертолетов огневой поддержки оставалось чуть более 7 минут, если учесть, что Солоухов вызвал их сразу, поняв, что попал в засаду. После чего переключился на главного своего телохранителя.

– Заид?

– Да, командир?

– Где ты и что делают твои люди?

Чеченец спокойно доложил:

– Мурат с Базетом, как тебе известно, поджидают русские «вертушки». Остальные рассредоточились вдоль балки, к которой спешно и открыто приближается потрепанный отряд разведчиков. Их десять или одиннадцать человек. Они несут на себе раненых. Старший офицер, его я хорошо вижу в бинокль, замыкает колонну. Мы готовы принять «гостя» и предоставить ему почетное место в схроне. Но что делать с пареньком, который сопровождает майора?

Балаев приказал:

– Бери живыми всех, кого сможешь взять. Раненых не трогай. А в схроне места на всех хватит. Захваченных пленных накачать наркотой. Пусть спят, пока не перебросим их на новую базу.

– Я все понял, Дервиш!

– Надеюсь на тебя, Заид. Очень надеюсь.

– Не волнуйся, командир, мы сделаем русских. Но все, они входят в балку. Еще две-три минуты и… но о результатах акции я доложу тебе отдельно.

– Действуй, Заид.

Не найдя ответа на вопрос, почему вдруг отступили боевики, Солоухов не стал тратить время, приказав оставшимся бойцам взвода, выставив фланговое охранение, войти в балку и начать движение по ней к выходу на равнину. Сам же с Капустиным задержался. Задержка была вызвана тем, что его вызвал командир звена вертолетов огневой поддержки.