Проснулась я от того, что меня тихонько кто-то будит.

- Тёть Лер...

- А? Да? Мы уже прилетели? - резко подскочила я.

- Да, мы уже садимся. - Белла улыбнулась мне своей очаровательной улыбкой. Но по ней было видно, что переживает она не хуже меня.

В аэропорту нас встретили. Как оказалось, Олег всё подготовил. Он полетел с нами, потом он вместе с Беллой улетит на частном самолёте обратно в Россию через сутки. Они дают нам только сутки на то, чтобы распрощаться на целый год, а потом она исчезнет на 6 лет. Ну ничего, ей нельзя будет ездить к нам, зато мы сможем ездить к ней. Я её одну оставить не смогу, ей нужна будет поддержка, или бабушка поедет к ней. Решим на месте.

Нас привезли в медицинский центр «Хадасса» — одна из крупнейших больниц в Израиле. Расположенная в столице Израиля Иерусалиме, больница состоит из двух кампусов: один на горе Скопус (Хадасса Хар ха-Цофим), второй — в предместье Иерусалима (Хадасса Эйн Карем). Это многопрофильное медицинское учреждение, которое насчитывает в себе более семидесяти отделений и более 4,5 тысяч медицинских работников. Больница была не просто большой, она огромная! Огромное белое здание с панорамными окнами, внутри всё настолько чисто и стерильно, что казалось, что с пола можно есть. Это не наши отечественные больницы, куда зайдёшь и найдёшь кучу неровностей, трещин и, конечно же, пыли. Исключения частные больницы, там да! Чистота, но персонал не всегда доктора наук и профессоры.

Нам будет делать операцию Заведующий детским офтальмологическим отделением. Говорят, что он хирург от бога. Что диагноз ставит правильно, что операцию делает превосходно. Он вышел к нам сразу и заговорил на английском, Белла переводила на русский и попросила потом предоставить переводчика, так как у меня с английским не особо хорошо. Олег обещал найти такого в короткие сроки, но словно судьба была на нашей стороне. В палате вместе с Димкой лежала женщина с ребёнком, она профессиональный переводчик. С её вторым ребёнком произошла такая же беда, как и с Димкой, начал плохо видеть.

Амрам Веерм — это наш врач, выглядел очень хорошо для своих пятидесяти лет и не скажешь, что ему столько. Густые волосы цвета кофе, слегка волнистые, с небольшой сединой, улыбчивые карие глаза. Когда он улыбался, то в уголках глаз появлялись небольшие морщинки, но это его не портило. Густые прямые брови, аккуратная борода. Он был высок и видно, что следит за фигурой. Высокий и поджарый, не могла сказать, что он сильно худой, нет! У него всё в меру, всё как надо. Словно он создан для меня. Я просто глаз оторвать не могла. Когда я последний раз вообще смотрела на мужчину? Когда они мне были интересны после того, как нас бросил Игорь? Я уже честно и не помню. Он смотрел на меня своими тёплыми карими глазами, а я старалась не сильно улыбаться и кивала в ответ.

Амрам забрал сына, а я осталась ждать в палате. Она была двухместная, на соседней половине спал ребёнок, а его мама Грета отошла. Она, так же как и я иностранка, приехала из Польши, большего узнать о ней не смогла. Да и зачем лезть в подробности чужой жизни. Я осмотрела нашу половину: две кровати, умывальник, две прикроватные тумбочки, стол, шкаф для вещей и одно огромное окно на всю палату. На нём висели вертикальные жалюзи с двух сторон бежевого цвета. Стены и потолок белые, пол был серого цвета, под камень. Кровати уже были застелены и больничная одежда тоже готова. Они хорошо подготовились, и Олег не обманул, что всё будет по высшему разряду. Я приложила ладонь к губам и тихо заплакала, чтобы не зареветь от облегчения и одновременно от горя. Сына спасаю, а Беллу кидаю в ад. Солнышко моё, ты только не сломайся, вернись обратно собой, я буду держать тебя, если потребуется, отдам свою землю и крылья, если это потребуется, но спасибо тебе. Я всю жизнь буду тебе благодарна.

Слёзы катились по щекам сперва ручьями, потом я начала успокаиваться. А через некоторое время вообще перестала. Пошла умылась холодной водой, посмотрела на себя в зеркало и увидела там потерянную, уставшую женщину. Когда я стала так плохо выглядеть? Каштановые волосы собранные в шишку, усталый цвет лица, потухшие глаза серого цвета, я не заметила, как начала кусать губы, от этого они были израненные и не ровные. Румянца вообще не было, под глазами тёмные пятна, на кого я, господи боже, похожа? Осмотрела себя и снова ужаснулась: тёмно-серые джинсы, простая толстовка и кроссовки. От женщины во мне ничего не осталось. Это кошмар, я даже похудела, наверное, на килограммов пять за это время, вон, скулы какие резкие стали и лицо заострилось.

- Валерия Анатольевна, - выдернул меня из раздумий ломаный русский язык. Голос был очень мягкий и бархатный, как мёд наверное. Я повернулась на голос и увидела Амра, - я осмотрел Вашего сына и хочу с вами поговорить.

- Вы знаете русский? - спросила я.

- Немного. – улыбаясь, ответил он. – Я люблю вашу страну, люблю бывать в Питере.

- Ясно, это хорошо, что понимаете русский. Я с английским не дружу. Так, что с моим сыном?

- Ваши врачи ошиблись с диагнозом, у него не катаракта, а опухоль. Не переживайте, она не злокачественная. – успокоил он меня тут же. – Мы сперва попробуем лечение без хирургического вмешательства, если не поможет, будем оперировать. Процедуру назначу на завтра с утра, посмотрим в течение месяца, как будет реагировать организм, от этого будем отталкиваться дальше.

- Спасибо Вам. – сказала я.

- Пока не за что. – сказал он и взяв меня за руку, похлопал по ней. – Не плачьте, ваш сын в надёжных руках. Красивая женщина не должна плакать.

- Красивая? Что вы!

- Вы красивая, а отдохнёте и прекратите нервничать, так расцветёте. Как относитесь к кофе?

- Хорошо.

- Тогда, предлагаю чашку кофе на воздухе, вам надо немного развеяться. Если вы не будете верить, то, как ваш сын сможет поверить и выбраться? Его уверенность и стремление выздороветь, напрямую зависит от вас.

- Я поняла, ещё раз спасибо. И называйте меня Лера, не люблю своё полное имя.

Хирург кивнул и ушёл, а я поняла, что я должна взять себя в руки. Мы все боремся за его будущее, Белла и я. Кстати, где она? Надо хоть немного поговорить перед её отъездом.

Мне и не пришлось искать племянницу, стоило только выйти из палаты, как я увидела её сидящей в кресле с печальным взглядом. Бедная моя девочка, она и сама не знает, что с ней будет дальше, сама не представляет, чего ожидать…Беллочка, родная, - я присела рядом с ней, обняла за плечи и погладила по голове. Благо, кресло оказалось широким и я легко села рядом. - Милая, всё будет хорошо! Пусть мы год и не сможем видеться, но потом, это тебе запрещено будет приезжать сюда, но не нам с бабушкой! Продержись родная, время быстро пролетит.Я говорила ей это всё, не переставая поглаживать, а сама… Я сама не особо верила в свои слова. Это тяжело, больно, от неизвестности бросает в дрожь, но я прекрасно понимаю, что ей ещё хуже. Мне, как матери, больно думать о будущем. Что с ней будет происходить этот год? Как она справится? Бедная, бедная девочка…- Спасибо тебе… - прошептала я, целуя её в макушку. - У Димочки не катаракта, а опухоль. Врач сказал, что наши врачи ошиблись с диагнозом. Они попробуют вначале вылечить без операции, но в случае чего, в любом случае они готовы оперировать. - произнесла я на одном дыхании.Белла подняла на меня отрешённый взгляд и улыбнулась, из глаз покатились слёзы.- Господи! Я так рада! Так рада, что с Димкой всё будет хорошо! - её взгляд вернулся с небес на землю и она обняла меня в ответ, уткнувшись носом в плечо.- Тише, не плач, всё будет хорошо. Ты сильная, справишься. - шептала я, а сама тоже не сдерживала слёз. Это тяжело, очень тяжело! - Я верю в тебя!- Изабелла, нам пора. - произнёс Олег. Мы даже и не заметили, как он подошёл.- Да, хорошо. Минутку, я всего лишь поцелую Димку на прощание…Она поднялась и вошла в палату.- Не дай бог, с ней что-то случится! - произнесла я, меняя печаль на злость неизвестности.- Я не позволю! - припечатал Олег.В это же время Белла вышла из палаты моего сына. Обняла меня и прошептала, глотая слёзы и пытаясь вернуть речь:- Я буду скучать по вам! Передай бабушке, что со мной всё будет хорошо. Я люблю вас!Они ушли, а моё сердце уже начало разрываться от тоски и неизведанного.