– Мистер Синберг научил, как не дать двери захлопнуться, – отвечала девушка, – там надо оттянуть язычок и всё. Извините… – она заспешила в офис.

Я подошёл к двери и присел, рассматривая замок. И точно, едва заметный крошечный язычок был оттянут и дверь, которая на первый взгляд была закрыта, на самом деле открыта. И если даже повернуть в ней ключ, то не заметишь, что дверь остается открытой. Я покачал головой и повернулся, встретившись взглядом с Олафом, который неслышно подошёл сзади.

– Привет дружище! – сказал Олаф, радостно протягивая клешню для приветствия.

– Здравствуй Олаф! Тебе помощь нужна, чтобы перенести термостаты? – спросил я, делая вид, что ничего не произошло.

– Да нет, рабочие сейчас принесут, мы же с тобой – элита, работники умственного труда, а не физического. – Он засмеялся, но его темные матовые глаза смотрели без иронии.

– Ну и правильно, – согласился я, – зря мы, что ли, университеты оканчивали? Наше дело теперь создать «суперчеловека» быстрее других и отхватить премию, которая обеспечит нас, наших детей и наших внуков,– я сказал это с долей яда в голосе, так как у Берты с Олафом пока не было детей. Что-то не получалось и Олаф просто рвал и метал по этому поводу.

– Да и тебе долго придётся внуков ждать, – не остался в долгу Олаф, и я уловил в его голосе нотки злорадства.

– Поглядим, дружище, время покажет. Сейчас не об этом, надо думать.

Ничего не ответив, Олаф вышел.

Ещё в те дни, когда начал делать первые шаги, и до сей поры, я знал Олафа. Или думал, что знал.

Но сейчас всё было гораздо болезненнее и беспощаднее, чем во время наших обычных ссор, потому что мой старинный друг оказался в одном лагере с врагами. Он строил за моей спиной козни, и может быть, даже участвовал в похищении Лизы! Теперь я вспоминал, как заносчив и груб, бывал он временами. С каким удовольствием участвовал когда-то в травле одного талантливого студента на нашем курсе. Я всё прощал Олафу, оправдывая его действия семейными обстоятельствами или нелёгким характером. Но теперь увидел его истинное лицо, и оно не показалось мне уже таким родным и близким.

Схватившись за голову, я сидел за своим столом, предаваясь мрачным мыслям.

Позвонил Хэнди.

– Генри, не забудь, я жду тебя у себя после работы.

– Нет, не забуду, – отвечал я, краем глаза уловив движение в лаборатории. Это вернулся Олаф.

– Если хочешь, если волнуешься, я пришлю за тобой Шарки.

– Нет, нет, я сам доберусь, всего доброго.

Теперь я мог с точностью сказать, что Олаф в курсе того, что я звонил в полицию и собирался рассказать им подробности убийства Чарльза. Наверно, он опоздал на работу, из-за того, что разрабатывал с саблезубый срочный план по моей нейтрализации.

Ведь, если полиция выйдет на исполнителей, то доберётся и до организатора. А то, что Олаф был в числе посвященных, я не сомневался. Но вряд ли он был главным. Для этого он была слишком туп и амбициозен.

На обед я пошёл в одиночестве и сел в дальнем углу институтского кафе, безо всякого удовольствия поедая пищу. Друга у меня не стало, любимую украли, семье я не нужен, да ещё и урод, каких поискать. Для чего тогда я живу? Для того, чтобы создать «суперчеловека»? Чтобы потом любой мерзавец смог спрятаться за благообразной внешностью?!

– Мистер Раннер, – сказал чей-то голос.

Я поднял глаза, передо мной стоял незнакомый человек в форме лаборанта из корпуса “D”.

– Слушаю вас. -Меня попросили передать вам записку.

–Кто? -Не важно, вот она, – он положил на стол сложенный вчетверо листок бумаги и быстро ушёл.

«Если хочешь спасти свою невесту, в 18.30 будь на двадцать пятом километре трассы, ведущей из Глоритауна в Зумвиль. Полиции не сообщай, иначе ей грозит смерть!» – гласила записка. И разумеется, никакой подписи.

Понятно, они хотят предотвратить мой поход в полицию, играя на моих чувствах к Лизе. Я обвёл взглядом всех находящихся в зале людей, и все они показались мне преступниками и убийцами. Ещё бы, с такими-то рылами!

Сразу после звонка, оповещающего об окончании рабочего дня, я спустился вниз и сев в машину направился в сторону Зумвиля.

Честно говоря, у меня слегка тряслись поджилки, когда я вспоминал жестокость, с которой саблезубые расправились с Чарльзом. И теперь я ехал прямо к ним в лапы. Одно меня утешало, по этой трассе и днём и ночью в обоих направлениях шло достаточное количество автомобилей.

Вот и знак, говорящий о том, что я нахожусь на двадцать пятом километре трассы. Я остановил «Легенду» и стал ждать. Было 18.26, когда прямо за мной остановился уже знакомый мне темно-вишнёвый «Ооз» – дорогая штучка, блестящая, как новый леденец.

Дверца водителя открылась и оттуда вышла…Берта. Она приветливо помахала мне рукой, и подошла ближе.

– Берта, привет! – сказал я, стараясь не показывать удивления. – Как дела, дорогая?

– Отлично, Генри, – улыбнулась она. – Пойдём в мою машину, надо поговорить.

– Может быть, лучше ты сядешь ко мне? – сказал я, открывая дверцу.

Но она отрицательно покачала головой. И мотнула головой в сторону «Ооза». Я не стал противиться и пошёл вслед за ней. Интересно, откуда у неё такая дорогая машина?

В машине никого, кроме нас не было, что приятно меня удивило. Хотя хитрая Берта наверняка рассчитывала, что я не испугаюсь её, и не буду привлекать лишнего внимания, нежели если начну оказывать сопротивление саблезубым.

– Рассказывай Берта, я весь внимание…– мне было бесконечно грустно от того, что мой привычный добрый мир разбит и испоганен. От того, что я столкнулся с предательством, обманом и жестокостью. И всё ради чего!

– Ты собирался идти в полицию, чтобы рассказать о том, что видел в доме Чарльза, не так ли?

– Именно так, – я даже не спрашивал, откуда она об этом знает.

–Ты совершаешь ошибку, Генри.

– Отчего же? Я, как добропорядочный гражданин, должен рассказать правду, тем более, что Лиза…

– С Лизой всё в порядке, – перебила меня Берта.

– Как я могу быть уверен?

– Минутку…– Берта набрала какой-то номер, потом передала мне телефон.

– Алло,– услышал я нежный и родной голосок Лизы, ощутив, как сильно заколотилось сердце.

– Лиза! Алло, Лиза! Это я, Генри! Как ты себя чувствуешь, милая моя?!

– Да, Генри… чувствую себя хорошо, спасибо…– в трубке раздались короткие гудки.

– Что случилось, почему прервали разговор?!

– Может быть, она не хочет с тобой разговаривать, – ответила Берта, – это ведь из-за тебя её схватили и держат взаперти. Из-за того, что тебе кусок золотой пластины и писанина полусумасшедшего профессора археологии были дороже всего!

– Может быть, они и были мне дороги, но не до такой степени, как вам, что вы даже пошли на убийство, предательство и взятие заложника!

Берта поджала губы. Ей явно не понравилось то, что я сказал.

– Я хочу предупредить тебя, Генри, – сказала она холодно и её ноздри, похожие на ноздри рептилии раздулись, – если ты пойдёшь в полицию, то, как только ты войдёшь в двери полицейского управления, Лиза будет убита.

– И как долго вы собираетесь держать её в заложниках? Не вечно же?!

– Разумеется, не вечно, – она усмехнулась уголком рта, а я не мог оторвать взгляда от её губ, – пока ты будешь помогать моему мужу, она будет жить. Как только сделаешь шаг в сторону полиции – она умрёт. А когда вы закончите свою работу, то можете катиться ко всем чертям. Или к вашему обожаемому Ааману! – смех, вырвавшийся из её рта был бы прямым оскорблением религиозных чувств человечества.

– Ты имеешь в виду работу над «суперчеловеком»?

– Да! Я имею в виду работу над «суперчеловеком», но не в том смысле, в каком ты думаешь, а используя бумаги и пластинки Чарльза.

– Но как?!– вскричал я, почувствовав в груди вспыхнувший пламенем дух учёного и исследователя.

– Ты переезжаешь жить к нам. Прямо сейчас. Ты будешь всё время на наших глазах, телефон отдашь мне, на работу будешь ходить вместе с Олафом. Генетический материал, предоставленный вам, будет в самый раз. Для отвода глаз будете усердно работать. Ну, поехали!