– Дружище! Хотел предложить тебе заехать в бар, на пару часиков.
– Не могу, старина, занят! Может быть позже. Я тебе позвоню, хорошо?
–И чем ты так занят? Ведь Лиза уехала! – я уловил нотку раздражения в голосе Олафа. – Значит, теперь я должен сидеть дома? – спросил я его уже из коридора, гигантскими шагами спускаясь по лестнице.
Я поймал себя на мысли, что боюсь того, что Олаф окажется как-то связан с саблезубыми. Хотя какой у него мог быть резон, я не знал. Выведя со стоянки «Легенду», я решил схитрить и поехать в Западный парк, сделав крюк и проехав по безлюдному шоссе с другой стороны от города, чтобы увидеть, нет ли «хвоста».
…Сначала мне пришлось потомиться в пробке. Это время я потратил, чтобы изучить все автомобили, стоящие за мной. Через двадцать минут я вырвался на относительно свободную трассу, специально набрав приличную скорость, чтобы выявить преследователей, если они были.
Всё это время за мной ехали три автомобиля, и чтобы решить какой из них меня преследует, я остановился, и подняв капот, стал смотреть, кто из них остановится. Остановился темно-вишнёвый «Ооз», метрах в трехстах от меня.
Я сел в машину и очень быстро поехал назад, время от времени бросая взгляд в зеркало заднего вида. «Ооз» развернулся и тоже поехал за мной, но было поздно, я свернул на одну из дорожек парка и самым наглым образом въехал под запрещающий знак, прямо в кусты, которые замаскировали мой автомобиль.
На встречу с Хэнди я решил добраться пешком, благо «чертово колесо» было отсюда хорошо видно.
Хэнди ждал меня в маленьком кафе с бокалом мятного миста. Увидев меня, он приглашающе махнул рукой.
– Ну, что, Генри, как добрался?
– За мной был «хвост», ответил я, вишнёвый «Ооз», но я ушёл!
– Вот видишь, всё не так уж просто. Мы имеем дело с организованной бандой. Не знаю, для чего им могли понадобиться записи и пластинки Чарльза Граундсхилла. Но наверно информация, записанная там, имеет важное значение. Что ты помнишь из того, что видел на пластинке, и что говорил тебе Чарльз?
– Единственно могу предположить, что на пластинках был записан генетический код человечества, когда оно выглядело, как Ааман.
– Я тебя сейчас познакомлю с двумя специалистами из столицы, которых прислали в помощь. Это Грегис и Шарки.
К нам подходили мужчина и женщина, выглядевшие братом и сестрой. Оба плотные, приземистые, как будто железные. Такие же глаза, как у Хэнди, глубоко спрятанные в наростах, когтистые пальцы, выглядывающие из рукавов. Но она была более изящна. На груди у Шарки блестел золотой солар. Они поздоровались и сели за наш столик. -Мы тут как раз говорили с Генри о том, что за информация могла быть записана на пластинках, и он считает, что это генетический код человечества времён Аамана.
– Мистер Раннер, – сказал Грегис, глухим низким голосом, – существует ли возможность создания суперчеловека, как об этом трубят все институты генетики?
– Хотелось бы верить, хотя Чарльз так не считал. Он был уверен, что атмосфера Земли сама по себе является мутагенным фактором для инопланетной формы жизни, каковой является человечество.
– Чем он это обосновывал? – спросила Шарки.
Ряд острых, загнутых внутрь зубов, как нельзя лучше подтверждал её имя.
– Он указывал на то, что в записях и на золотых пластинках много раз встречались изображения животных, вид которых с тех пор остался неизменным. Только человечество превратилось в уродов. Он был уверен, что попытки создать суперчеловека не увенчаются успехом именно из-за этой всепроникающей атмосферы Земли. Я бы сказал, что планета нас не любит.
Шарки с Грегисом переглянулись.
– Но всё равно, человечество будет пытаться это сделать?
– Разумеется, оно не оставит попыток. Пророчества Чарльза ещё надо подтвердить или опровергнуть. Я и сам участвую в таком проекте. И в глубине души надеюсь на лучшее.
– Скажите, Генри,– снова обратилась ко мне Шарки. – А что получит тот, кому, посчастливится вдруг создать суперчеловека?
– Во-первых, славу! Во-вторых, бешеные деньги! В-третьих, всеобщую любовь!
– А если этот человек имеет низкие намерения?
– Тогда, в перспективе, создание высшей касты «суперлюдей» и разделения общества на них и всех остальных, которых можно поработить, пользуясь определённой религиозной доктриной и программирующими технологиями. Ведь вызвать комплекс неполноценности у урода очень легко…
Честно говоря, Шарки подвела меня к совершенно неожиданному видению ситуации.
Работая над созданием суперчеловека, я держал в голове честолюбивый план вывести людей из их кошмарного существования. Ведь многие из них были прекрасны, но страдали от ужасающей внешности. Взять, хотя бы Лизу…
– Генри, нам нужно будет пару дней, чтобы подготовить операцию. Идея такова…– Грегис открыл передо мной планы полиции по захвату банды и освобождению Лизы. – Мы лелеем надежду, что мисс Лафор ещё жива.
– Я сделаю всё, что вы скажете! – ответил я.
Через пару часов я позвонил Олафу и назначил ему встречу в том самом ресторанчике, где мы в последний раз обедали с Лизой. Он приехал в «Гвоздичный рай» вместе с Бертой. Мы заняли один из плотов, стоящих на воде и от всей души веселились, слушая, как Берта рассказывает о дамском коллективе, в котором работает. У неё было недюжинное чувство юмора. Я буквально надорвал живот.
Между тем, я всё время получал звонки на мобильный телефон от Хэнди, Шарки и Грегиса, которые диктовали мне текст, а я его повторял вслух, стараясь делать вид, что не хочу, чтобы друзья меня слышали.
Этот трюк возымел своё действие. Берта с Олафом переглядывались и обменивались только им одним известными жестами. Длинный язык Олафа так и вертелся, облизывая костяную решётку рта. И если раньше я сомневался, что они знают об убийстве Чарльза больше, чем это было в газетах и телевидении, то теперь был в этом просто уверен. Может быть, это кузен Берты держит их в курсе?
Тем не менее, вечер мы провели довольно приятно, и с хорошим настроением отправились домой.
– Генри, а как там Лиза поживает? – спросила Берта, перед тем, как сесть в машину. Олаф уже сидел за рулём.
– Всё в порядке, она очень рада, что работает в столице и передавала вам большой привет! – отчаянно лгал я.
Берта улыбнулась в ответ, и я подумал: «Каково это иметь такие губы и улыбаться?»
– Ну, передавай ей привет, Генри! Кстати, может быть, на следующей неделе я поеду в столицу, была бы рада там с ней увидеться! – она хлопнула дверцей.
Некоторое время я сидел, не трогаясь с места, потом схватил трубку телефона и набрал Хэнди.
– Алло, это я. Есть несколько соображений.
– Генри, выйди из машины, возможно там уже есть жучки.
Я вышел, с подозрением глядя на «Легенду».
– Вот, чёрт! Неужели их уже и в машину напихали?
– Всё может быть, Генри. -Я хотел, чтобы вы обратили внимание на кузена Берты Синберг, Майкла, работающего в полиции.
– Хорошо! Держи связь!
Вот я и стал полицейским… почти полицейским, как мечтал в детстве. Не могу сказать, что это мне сейчас нравилось, но раз уж из-за моей нерасторопности пострадала Лиза, то я должен делать всё, чтобы спасти её и помочь раскрутить это дело.
Я ехал домой по улицам, освещённым яркими фонарями, и наблюдал вечернюю жизнь Глоритауна, которая в их свете была ничуть не лучше, чем днём. Я видел дорогие рестораны, у которых останавливались шикарные автомобили и оттуда выходили самые настоящие монстры! Да ещё и увешанные драгоценностями, которые только подчёркивали всеобщее уродство.
Как могли эти люди веселиться и радоваться, зная, что у них вместо шелковых волос на голове пятнистая чешуя или костяные наросты? Что изо рта торчат клыки, животы или спины непомерно раздуты, а корявые руки не может изменить даже самый изысканный маникюр! Слава Ааману, человечество изобрело душ и парфюмы, которые лишь немного могли скрасить впечатление от нашей полузвериной внешности.
Мне стало казаться, что церковь избрала ложный путь, заставляя верить в то, что невозможно и недостижимо. Священники, как бы издеваясь, напяливают маску Аамана, а сами ни на йоту не приблизились к идеалу, несмотря на усиленные молитвы! И только наука сможет решить эту задачу. Я докажу, что Чарльз был неправ и подарю Лизе глаза оленихи!
