Однако настоящее чудо начиналось, когда кислород и водород выпускались наружу. Баки соединялись с тремя топливными элементами, оснащенными каталитическими электродами. Попадая в элементы и реагируя с электродами, оба газа смешивались и, благодаря достижениям химии и технологии, производили три биопродукта: электричество, воду и тепло. Таким образом, системы жизнеобеспечения корабля полностью зависели от этих газов и топливных элементов.

Хотя оба газа были важны для поддержания жизни в корабле, к кислородным бакам это относилось вдвойне, так как они, помимо прочего, содержали еще и весь запас воздуха для дыхания экипажа. Каждый из них представлял собой сферу 65 см в диаметре, содержащую 145 кг кислорода под давлением 63.7 атмосферы. В баки погружались два электрических зонда - как будто кто-то пробовал пальцами температуру воды в ванне. Один из них мог перемещаться по всей длине бака и являлся комбинацией мерной линейки и термостата, а другой, рядом с ним, состоял из нагревателя и вентилятора. Нагреватель использовался для подогрева кислорода, в случае, когда его давление будет слишком низким. Вентиляторы использовались для перемешивания содержимого по командам ЭЛЕТРИКИ не менее одного раза в сутки, так как газ, находящийся в состоянии сверхкритичной плотности, стремится расслоиться, чем делает невозможным измерение его точного количества в баке.

В то время как Либергот ожидал начала перемешивания, а другие операторы готовили очередные процедуры, экипаж продолжал телетурне по кораблю. На огромном мониторе Центра управления появилось изображение Луны молочного цвета, пробуждая воспоминания о телетрансляции с «Аполлона-8», за которой наблюдал весь мир.

– В правом иллюминаторе, - говорил Лоувелл, исполняя роль диктора, - Вы можете видеть нечто. Я попытаюсь его приблизить, чтобы лучше рассмотреть.

– Оно уже становится больше, - сказал Хэйз, - Я уже могу различать детали, хотя оно серое с белыми пятнами.

Затем Лоувелл снова повернул камеру внутрь ЛЭМа. На экране появился Хэйз, который мастерил что-то типа большой веревочной сетки.

– А теперь вы видите Фреда, занятого своим любимым делом, - объяснил Лоувелл.

– Но он же не в отсеке с припасами, так ведь? - спросил Лусма.

– Нет, припасы его второе любимое занятие, - ответил Лоувелл, - Сейчас он мастерит гамак, чтобы поспать на поверхности Луны.

– Принято. Поспать, а затем поесть.

Лоувелл оттолкнулся от Хэйза и проплыл по тоннелю обратно.

– Так, Хьюстон, - сказал он, - Ради наших зрителей мы покидаем «Водолей» и переходим в «Одиссей».

– Хорошо, Джим. Мы думаем, можно уже заканчивать. Что вы на это скажете?

– Раз вы хотите закончить, то мы не против, - согласился Лоувелл.

Завершив 27-минутное вступление перед полупустым залом Центра управления, он ослабил свой голос:

– Мы собираемся повернуть декомпрессионный вентиль.

– Принято, - сказал Лусма.

Декомпрессионный вентиль был установлен в лунном отсеке для выравнивания давлений воздуха между двумя модулями. Услышав этот диалог, Хэйз повернул рукоятку вентиля, вызвав шипение и глухой удар, потрясший весь корабль. Удерживая камеру, Лоувелл заметно вздрогнул. С начала экспедиции командир начал подозревать, что его чрезмерно буйный коллега иногда использует декомпрессионный вентиль не по прямой необходимости, получая озорное удовольствие от испуга остальных членов экипажа. На третьи сутки полета эта шутка уже начинала раздражать.

– Каждый раз, когда он делает это, - честно признался Лоувелл, - У нас сердце выпрыгивает из груди. Джек, если вы решили закончить шоу, мы готовы.

– Хорошо, Джим, - заключил Лусма, - Классная получилась передача.

– Принято, - сказал Лоувелл, - Спасибо. Экипаж «Аполлона-13» желает всем спокойной ночи. Мы готовы закрыть «Водолей» и приятно провести вечер в «Одиссее». Спокойной ночи.

И проекционный экран погас.

В Хьюстоне Мэрилин Лоувелл улыбнулась. Ее муж выглядел прекрасно, хотя и немного отощавшим, с трехдневной щетиной, а его голос звучал ровно и спокойно. Хотя он бы никогда и не позволил себе рассказать о своих проблемах в телешоу, но он вряд ли бы смог скрыть слабые признаки волнений в своем голосе. А Мэрилин не заметила никаких признаков. Ее муж был явно счастлив от полета и, как она полагала, с нетерпением ожидал его кульминации - высадки на Луну. Она же была рада, что половина пути пройдена, и не могла дождаться посадки корабля в Тихий океан. Мэрилин взглянула на свои часы, быстро попрощалась с сидевшим все это время рядом с ней офицером пресс-службы «НАСА», и они вместе с Мэри Хэйз отправились домой укладывать детей в кровать.

Внизу, в зале Центра управления, Лусма просмотрел список очередных маневров, которые должен выполнить экипаж прежде, чем ему тоже можно будет уйти. Как КЭПКОМ, он был обязан дать астронавтам передышку перед очередным этапом, и, как он полагал, несколько минут было достаточно, чтобы они уложили камеру и вернулись в свои кресла перед получением команд на криогенное перемешивание, включение реактивных стабилизаторов и настройку антенны.

Прежде чем Лоувелл мог покинуть туннель, а Хэйз - лунный модуль, операторы совместно с экипажем были обязаны немедленно приступить к своим обязанностям. На приборной панели пилота командного модуля замигала желтая лампочка тревоги, которая могла - только лишь могла - указывать на проблему с давлением в криогенной системе. В то же мгновение соответствующий сигнал поступил и на терминал Либергота. Просматривая экран, Либергот обнаружил, что сигнал тревоги был вызван падением давления в одном из водородных баков, в том самом, в котором уже происходили похожие проблемы в предыдущие двое суток. Если баки со сжиженными газами или их датчики ведут себя нестабильно, то это верный признак того, что необходимо перемешивание. Когда Лоувелл опустился в свое левое кресло, а Суиджерт устроился в центральном, Хьюстон передал инструкции.

– Вы должны повернуться вправо на 060 и ноль целых.

– Хорошо, мы сделаем это, - ответил Лоувелл.

– Проверьте стабилизатор «Си-4».

– Ладно, Джек.

– Сделайте еще одну вещь. Перемешайте криогенные баки.