— Это был последний лавандовый чизкейк, — насупила брови Марта, не в силах расстаться со своей сладкой мечтой. — Может, уступишь?

Марта покосилась на девушку, запаковывающую пирожное в пластиковую упаковку, надеясь взглядом замедлить её действия.

— С чего мне делать тебе одолжение? — спросил Джон, скрестив руки на груди, словно защищаясь от неё. — Ты хоть имя-то моё помнишь?

— Джек? — не смогла сдержаться Марта.

Джон нахмурился и схватил стаканчик с фруктовым чаем, который ему подала работница кассы.

— Ты ведь это специально делаешь?

— Ни в коем разе, — Марта выдала наивную улыбку, слегка кривоватую. — У меня действительно плохая память на имена.

— Что ж, тогда держи глобальную атаку по твоей слабой памяти. Моё полное имя: Джонатан Ричард Квеберт Третий.

— Третий? Это градация назойливости?

— Смешно, — сухо процедил Джон и отпил немного чая. — Я даже не пойму, ты просто остроумная или издеваешься надо мной.

— Разве я могу? — возмутилась Марта. — Воспитание не позволит.

Джон посмотрел куда-то за спину Марты, и улыбка на его губах стала немного… Марта даже не могла подобрать нужного слова, но она определённо была заискивающей, как у человека, который несмотря ни на что хочет втереться в доверие. Девушка обернулась и встретилась взглядом с сестрой. Мегги заговорщицки улыбнулась и игриво помахала ей рукой.

— А твоя сестра куда дружелюбнее тебя, — произнёс Джон, вновь переключив своё внимание на Марту.

— Первое впечатление обманчиво, — буркнула девушка и повернулась к Джону. — Так что с пирожным? А то мы тут стоим и очереди мешаем.

— Хорошо. Забирай.

— Отлично, — быстро ответила Марта, натянув свою самую милую улыбку.

— Но! В обмен ты сходишь со мной на свидание.

— Обмен не равнозначный, — скривилась девушка.

— Пожалуй. Но либо так, либо я забираю свой чизкейк, — пожал плечами Джон. — Так что? Сделка тебя устраивает?

— Хорошо, — нехотя ответила Марта, прекрасно понимая, что всё равно не придёт. — Когда и где?

— Завтра в обед. Как насчёт «Красного рака»?

— Я смотрю, ты не особо романтичная натура? — усмехнулась Марта, подивившись его выбору.

— Сомневаюсь, что тебя можно впечатлить романтическими жестами. Но у них отличные варёные раки и тёмное пиво, которое они варят сами.

Раки и пиво? Им определённо было не по пути. А вот чизкейк так и манил девушку из своей коробочки.

— Договорились. Раки и пиво — что может быть лучше? Тогда встретимся на месте.

— Буду ждать, — улыбнулся Джон и, кивнув кассирше, вышел из пекарни, даже не спросив номера Марты, которого она давать, в общем-то, и не собиралась, под сопровождение недовольных взглядов тех, кто занял место в очереди после Марты.

Чувствуя себя некомфортно из-за того, что задерживала очередь, девушка в рекордные сроки буквально скороговоркой выпалила свой заказ и даже не запнулась. Кассирша так же быстро собрала ей поднос, и вот Марта уже шла к своему столику под аккомпанемент недовольных и заинтересованных взглядов. При этом ей феноменально играючи удавалось удерживать на лице улыбку человека, которому всё равно на мнение окружающих. Проблема была лишь в том, что Марте на самом деле было не всё равно — она не любила быть в центре внимания.

— Кто. Это. Был? — спросила Мегги, стоило Марте опустить тяжёлый поднос на стол.

— Ты о ком? — как ни в чём не бывало выдала девушка, помогая расставить тарелки и пластиковые стаканчики по столу, чтобы убрать поднос и освободить немного места.

— Тот парень, — многозначительно произнесла Мегги и покосилась на входную дверь, которая уже давно закрылась за Джоном.

— Ты сама ответила на свой вопрос. Не поверишь, это был парень.

— Твой? — голос сестры стал на несколько октав выше, а светлые брови изогнулись дугой.

— Сомневаюсь, что это был парень Марты, — с тоном знатока вступила Кеторин, изучая свой яблочный штрудель. — Он ей не подходит.

Мегги тут же переключила всё своё внимание на женщину.

— Ты так говоришь, потому что ты ведьма? Это какая-то особая способность — чувствовать, кому с кем суждено быть?

— Не совсем, — Кеторин зачерпнула полную ложку штруделя и отправила в рот. — Просто он мне не нравится.

— Мне тоже, — согласилась Марта и села на виниловый диванчик рядом с Кеторин.

— Разве мы собрались здесь, чтобы обсуждать отношения моей старшей дочери? — отец поджал губы так, что их стало практически не видно.

Его полный недовольства взгляд был направлен на Кеторин. Похоже, он не хотел быть частью «женских посиделок» и знать, что его дочери думают о том или ином мужчине. Да и Марта никогда бы не стала делиться с ним своими чувствами и переживаниями из-за мальчиков. Она и с матерью-то ими не делилась. С чего ей вдруг откровенничать с человеком, который в её жизни был больше «для галочки», чем для настоящей поддержки?

— Я, конечно, понимаю, что ваша тонкая душевная организация не позволяет вам судить о других людях и открыто высказывать своё мнение, — Кеторин жеманно улыбнулась и отпила чая из стаканчика, причмокнув губами. — Но я лучше выскажусь сейчас, чем буду через пару лет утешать Марту и говорить, что этот конкретный мужчина ей не подходил изначально.

— Утешать Марту через пару лет? — переспросил Алистер, и глаза его округлились. Марте даже показалось, что она ещё никогда не видела отца таким удивлённым. Или даже скорее оглушённым. — Не знал, что у вас на мою дочь такие долгоиграющие планы.

Кеторин подалась вперёд и положила подбородок на ладонь.

— Я никогда не бросаю тех, кого взяла под свою опеку. — Её взгляд стал серьёзным, а от жеманной улыбки, что ещё секунду назад озаряла её лицо, не осталось и следа. — Называйте это, как хотите: хоть долгоиграющими планами, хоть чрезмерной опекой. Марта станет великой ведьмой, и моя позиция предельно чёткая — я хочу быть частью её величия.

На щеках отца заходили желваки. Он определённо хотел что-то сказать, но прикладывал неимоверные усилия, чтобы промолчать.

— А я? — вклинилась Мегги.

Её взгляд горел таким воодушевлением, что Марта даже на секунду пожелала, чтобы у Мегги действительно была способность к магии. Чтобы Мегги мечтала не просто так, чтобы у неё действительно всё получилось. Но то был лишь минутный порыв, прежде чем вернулось осознание того, насколько опасной была магия и с какими проблемами придётся столкнуться маленькой девочке, если она действительно сможет колдовать.

— Я в этом уверена, — тоном, не терпящим возражения, произнесла Кеторин. — Твоя магия ещё не пробудилась, но я чувствую в тебе огромный потенциал. Вот только Марта не очень-то мне верит.

Алистер издал странный смешок: то ли одобрительный, то ли насмешливый. Мегги косо посмотрела на отца и ткнула его локтем под рёбра. Тот осуждающе посмотрел на дочь и откинулся на спинку дивана, сложив руки на груди. К своему яичному пирогу он так и не прикоснулся. То было ничем иным, как молчаливым протестом, так знакомым Марте. Алистер был именно тем человеком, который мог всё своё недовольство показать молчанием, при том что внешне он оставался совершенно невозмутим. Эта привычка отца всегда злила Марту: невозможно спорить с человеком, который молчит.

Кеторин достала что-то маленькое из кармана своего пальто, которое было удачно пристроено на грядушке дивана. Она протянула руку к Мегги, сжимая неизвестный предмет в кулаке. Сестра Марты заворожённо следила за каждым действием ведьмы, и это немного задевало саму Марту. Она чувствовала себя преданной и глупой, ведь как можно ревновать сестру к человеку, который всего лишь завладел её вниманием?

Кеторин раскрыла ладонь, и на ней оказалась маленькая стеклянная бусина. Бусина, внутри которой горело настоящее пламя.

— Что ты творишь? — воскликнула Марта, ощущая, как по спине побежал холодок.

— Что это? — вторила ей Мегги. — Невероятно!

— Маяк. Бусина начинает светиться при контакте с магией, — пояснила Кеторин с улыбкой.