— Боязно мне… — премьер отошёл к окну. — Заразу вольностей польских к себе занесём. А с другой стороны, без затрат, без войны, без кровушки такую территорию приобретём. Польшу ослабим. И главное — Пруссию огородим, некуда ей станет в нашу сторону прирастать.

— Андрей Иванович, ты будешь на вопрос отвечать? Я это всё и сама знаю, и Радзивилл так и сказал, я по-русски хорошо понимаю. У меня с немецким проблема, а не с русским. Говори, что думаешь, брось вертеться, как змий за хвост схваченный.

— Может подождём, что в письме Иван Яковлевич ответит…

— А ты тогда зачем мне⁈ В последний раз спрашиваю, что сам думаешь⁉

Остерман тяжело вздохнул, вытер вспотевший лоб занавескою и опять тяжко вздохнув проговорил, почти шёпотом:

— Это, как кондиции. Надо подписывать. А после порвать всегда сумеем.

— Хватит бубнить, Алексей, — прервала Анна Иоанновна чтение книги про далёкую такую и непонятную Испанию. — Спать буду.

Не спалось. Сомневалась императрица в решение, что приняла. Ох, как не хватает Вани. Быстрее бы он уже с поляками проклятущими разобрался и домой возвращался.

Событие сорок второе

— Смотри, смотри.

— Что это?

— Твоя мечта снова сбылась у кого-то другого.

Л. Миллер.

Заместитель командира Георгиевского лейб-гвардии драгунского полка Акай Кусюмов угрюмо посмотрел на Бирона и козырнув ушёл. Брехт его понимал. Вчера погиб его друг — командир первого батальона майор Кильмяк Нурушев и шестеро уже раненых у башкир, а этот придурошный немец опять вместо настоящего штурма представление устраивает. Снова посылает в атаку, которую не нужно доводить до конца. Как можно взять город, если не влезать на стену? Ждать пока ляхи сами выйдут с ключами от города? Ох, не верилось в это Акаю.

Иван Яковлевич решил ещё одну монгольскую атаку на стены Познани предпринять, прежде чем решить, отправлять людей на штурм или нет. И стены, даже в этом случае, с помощью лестниц он штурмовать не собирался. Несколько выстрелов картечными гранатами по той баррикаде, что поляки соорудили у разбитых ворот, и от неё ни рожек, ни ножек не останется. Это уже вещь проверенная. Туда штурм и будет нацелен. Ежели ворота есть, зачем в окно ломиться?

А ещё одна атака психическая нужна, чтобы точно знать, что артиллерия у защитников города выбита и сюрприза не будет. Не хотелось словить залп картечи или даже каменного дроба навстречу атакующим гвардейцам.

Башкиры подхватили лестницы и с криками «ура» помчались снова от, спалённых самими поляками при отступлении, домов в пригороде, к стене.

Бабах. Бабах. Бабах. Целых три пушки со стены отметились. Вот! Не зря перестраховывался. Ой. Ещё кого-то зацепило ядром. Сссабаки! Ничего отольются вам на Камчатке слёзы матерей погибших башкир.

Бабах. Залп батареи двухпудовок, как всегда, оглушил, Брехт со злости забыл рот открыть. Чего вот лезет к орудиям⁈ Там профессионалы, стой на горке в отдалении и смотри в трубу. Нет! Нужно обязательно здоровьем рисковать.

— Хорош. Переносите огонь на ворота. По два выстрела. — Брехт крутанулся, — Иван! — отыскал он Салтыкова. — Твоя очередь. Бери егерей и начинайте атаку на ворота, как только артиллеристы закончат. Под пули не лезьте, захватите плацдарм, чтобы можно было туда пушки подтянуть. Будем действовать, как в Лодзи.

Иван Яковлевич осмотрел в трубу стену, там чего-то горело, дымило в проломе небольшом и вообще почти вся стена затянута дымом, не видать ни черта, и ветра, как назло, ни малейшего.

— Давай, Иван Алексеевич, твой ход. — Брехт махнул рукой, посылая в атаку егерей, и тут над стеной чуть в стороне от ворот замахали похожей на белую тряпкой. — Иван, отставить, сдаются ляхи. Прекратить огонь.

Ну, слава богу. Теперь начнётся самое весёлое — тщательное разграбление.

Добрый день, уважаемые читатели.

Не забывайте нажимать на сердечко, если опус мой нравится.

Награды тоже приветствуется, как и критика.

Предлагайте пути развития сюжета.

С уважением. Шопперт Андрей

Глава 16

Событие сорок третье

«Шахматы воспитывают склонность к самостоятельному мышлению, а потому не следует их поощрять.»

Фридрих II (король Пруссии)

Бисмарк много чего наговорил. А что вообще о нём простому русскому человеку известно? Был послом в России. И любил ходить на охоту. На медведя. Зимой. И даже двух мишек завалил. Нет, не рогатиной. Немчура же. Из мосинки палил. Не было мосинок, ну, из берданки. Слабак.

Ещё всем известно его «железом и кровью» (Blut und Eisen). Это про Германию, про её объединение.

Понятно, что ещё все слышали в разных интерпретациях его слова: «Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских.» и последнее: «Не надейтесь, что, единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами…»

Ещё этому товарищу ошибочно приписывают совет немецким тётечкам: Kinder, Küche, Kirche (киндер, кюхе, кирхе) — «дети, кухня, церковь». На самом деле данную аллитерацию ляпнул кайзер Вильгельм II. Это тот самый, что проиграл войну, сбежал в Голландию и женился там на молоденькой принцессе и умер за две недели до начала Великой Отечественной войны в возрасте весьма преклонном. 82 года было с хвостиком.

Кроме перечисленных персонажей наговорили для цитатника ещё несколько немцев или пруссаков. Да вот того же Карла Филиппа Готтлиба фон Клаузевица взять. Его одного хватит на целый цитатник. Например: «Лучшая стратегия состоит в том, чтобы всегда быть возможно более сильным; это значит прежде всего — быть вообще сильным, а затем — и на решающем пункте.» Или вот тоже неплохо сказал: «Чтобы победить, необходимо встретить главные силы противника.»

Последним пусть будет Фридрих II — король Пруссии. Он отметился тоже кучей цитат, например: «Русского солдата мало убить, его надо еще повалить.» Или вот это: «Русских легче убивать, чем принуждать к отступлению.»

И вот что самое интересное, про этого Фридриха Великого с его русофобскими высказываниями все знают и цитируют их, а про человека, который гонял этого Фридриха санными тряпками из одного конца его Пруссии в другой, в Германии не знает никто, стыдно им немцам про такое учить, в России знают четверо — два профессора, что на нем диссертацию защищали и два студента, что по нему реферат писали. Неказистый мужичок этот сидел сейчас перед Брехтом и тот ему наставления давал.

— Пётр Семёныч, ты только не миндальничай с ними. Это враги. Самые главные враги нашей страны на все времена. Не будет у России никогда более лютых врагов, более сильные будут, а вот более непримиримых не будет. Учти это, выполняя мои хотелки. Максимальная жёсткость.

Полковник Пётр Семёнович Салтыков — сын генерала Семёна Андреевича Салтыкова сидел, губы надув. Не нравилось, видимо, то, что ему этот выскочка, через постель дорвавшийся до власти, приказывает.

Брехт, кстати, на сто процентов, что это именно тот Салтыков, который фельдмаршал с санными тряпками, уверен не был. Как звать фельдмаршала, гонявшего Фридриха, он не помнил. Салтыковых прилично. Вон, Иван Алексеич по возрасту тоже подходит. Брехт, как и все в стране, об этом куске русской истории знал мало. Наши взяли вместе с австрияками Берлин, присоединили Кёнигсберг, а потом пришёл Пётр третий и всё вернул побитому Фридриху, не такому уж и Великому, этому мужеложцу, мать его.

Единственно, что, может, в отличие от большинства жителей России, помнит Брехт, так это то, что жил себе старичок, почти не воевавший и почти никем не командовавший, так, дивизией в мирное время, а его Елизавета откуда-то из деревни, кажется, достала, пыль и песок со старичка стряхнула и отправила воевать с на самом деле серьёзным противником, который и французов побил и австрияков. И дедушка этот полуштатский взял, да и навалял несколько раз, вопреки козням австрияков, Великому.