– … это приказ кавальера Велимирского!

– У меня тоже приказ Велимирского, молодой человек! Того Велимирского, кто выше вашего по званию. Уйдите с дороги.

Дверь в кабинет распахнулась, и на порог шагнул немолодой лысоватый мужчина. Взгляд маленьких серых глаз прошелся по мне, ноздри втянулись и прилипли к стенкам носа, словно он унюхал что-то невероятно мерзкое.

– Девица Лоэва, – сообщил мне мужчина, после чего тонкие губы сжались в полоску. После снова раскрылись, чтобы он мог продолжить: – Я старший целитель правящего рода Велимирских, и мне приказано вас осмотреть на предмет возможных заболеваний. Вы идете со мной.

Возможных… что? Заболеваний? Краска бросилась на лицо, как голодный пес на кость, у меня вспыхнуло все, даже кончики ушей. Когда я поняла, какие именно заболевания он имеет в виду. Но даже сквозь эти первые эмоции пришло осознание, что я должна выйти из комнаты и пойти с ним.

На территорию Михаила. Туда, где он – бог и верховный. Хотя он везде бог и верховный, но здесь, в комнатах Богдана я хотя бы в безопасности.

Чего он хочет? Проверить, что я не девственница? Ведь вчера явно понял, что ошибся в своих умозаключениях. Проверить, было ли что-то между мной и его племянником. В самом деле ли я теперь принадлежу другому.

«Из покоев выходить запрещаю», – вспомнила слова Богдана и вскинула голову. Вернула мужчине его снисходительный взгляд.

– У меня приказ Богдана Велимирского. Не выходить отсюда до его возвращения.

Целитель прищуривает блеклые глаза, словно не верит в то, что я только что сказала.

– Как я уже сказал, у меня приказ того, кто старше по званию…

– А у меня такого приказа нет, – нахожусь мгновенно. – Вот когда он у меня будет, тогда и поговорим.

Мужчина хватает ртом воздух, словно его вдруг стало мало, потом резко разворачивается на каблуках и вылетает с такой скоростью, словно за ним гонится тот самый голодный пес, у которого он украл кость. Я же резко выдыхаю и шагаю в кабинет. Точнее, на порог кабинета, к Василию. Взгляд у камердинера абсолютно ошарашенный, он смотрит то на меня, то на захлопнувшуюся за целителем дверь.

– Что стоишь? – спрашиваю я. – Возможность связаться с Богданом есть?

– Е-е-сть. Но не артефактная. В город за ним могу послать…

Артефактная связь – самая быстрая. Вряд ли Василий сможет ею воспользоваться, чтобы попросить за меня, она используется на уровне государственных решений и передачи срочных приказов во время разрывов.

Глубоко вздыхаю:

– Тогда пошли. Пошли как можно скорее.

С этой минуты для меня начинается обратный отсчет. Василий закрывает дверь в спальню, спустя какое-то время мне приносят обед, но кусок в горло не лезет. Противный целитель вернется за мной с минуты на минуту: сколько ему там потребуется вдохов и выдохов, чтобы, рискуя навлечь на себя гнев Михаила, явиться к нему за приказом для меня? С каждым таким вдохом эти покои перестают быть убежищем, а я… Я больше не собираюсь быть затравленным олененком!

Решение приходит в голову так внезапно, что сердце в груди ударяется о ребра и делает какой-то сумасшедший кульбит. Я подбегаю к окну, залезаю на подоконник. Осторожно перекидываю ноги вниз. Нет, я не сошла с ума, чтобы прыгать со второго этажа, но по стене густым ковром ползет плющ. Налитые сочные листья, вобравшие в себя цвет изумруда на черном бархате, крепкая лоза. Он меня точно выдержит.

Вцепившись в него я рискую поставить одну ногу в заросли, слышу треск, хруст, но не позволяю страху собой овладеть. Что-то рвется под пальцами, и я быстро, ободрав ладони и кожу руку под задравшимися рукавами, сорвав несколько длинных лент плюща, съезжаю вниз.

Сердце продолжает колотиться, когда я оглядываюсь на дворец.

Повезло, что с этой стороны парковый ансамбль, и плющ оставили как декорацию. Он обрамляет несколько окон, придавая окружающей нас ухоженной роскоши природы абсолютной завершенности. Но любоваться ею мне сейчас некогда, подхватив легкие юбки, я со всех ног бегу по дорожке. Под мостиком шумит небольшой ручей, дышащий прохладой, и, стоит мне пересечь выгнувшуюся спинку моста, я оказываюсь в парке. Здесь столько аллей, что глаза разбегаются, и все, что мне нужно – затеряться в его глубине до возвращения Богдана.

У меня есть его приказ не выходить из покоев, а сейчас, должно быть, уже есть приказ Михаила о том, что я могу выйти. Так что я ничего не нарушаю, ну а то, что мне вздумалось погулять перед осмотром – так этого мне тоже никто не запрещал, верно?

Мне везет: в полуденный зной здесь никого нет, я перебегаю между густыми ухоженными кустарниками, вызывая недовольство пчел и шмелей. К счастью, они слишком увлечены сбором нектара, чтобы меня покусать, а единственной, кто на меня садится за все это время, становится красивая бабочка с ярко-бирюзовыми крыльями и красным узором на них.

Дельфинарка. Их называют так за удивительный, напоминающий о море окрас.

Она улетает, когда поблизости раздается плеск и отчаянный дикий крик. Приподнявшись, выглядываю из своего убежища, и вижу, что в глубоком озере барахтается девочка, а стоящая рядом с ней кричит так отчаянно, что заходится сердце. Если я сейчас выбегу, обнаружу себя, но и медлить тоже нельзя, ребенок так отчаянно колотит по воде руками, что сразу становится понятно: тонет.

Из кустов шиповника, напрямую, я вырываюсь уже основательно поцарапанная и бегу к озеру. Стоящая на берегу девочка замечает меня и кричит:

– Помогите! Маша не умеет плавать!

Но я и так уже с разбегу бросаюсь в воду и, путаясь в становящемся тяжелым платье, плыву к девочке. Быстро вздергиваю наверх, фиксируя плечо и подбородок, чтобы не начала брыкаться, и возвращаюсь назад. Вытаскиваю ее на берег, на траву, и опираюсь ладонями о землю, чтобы отдышаться. Вторая девочка бросается к ней, они обнимаются и рыдают, а я вижу бегущих к нам людей.

Кажется, мой план по собственному спасению только что отправился в Бездну.

Глава 7

Алина 

Несмотря на жаркий день я успела замерзнуть, пока мы шли обратно ко дворцу. Если на княжну, упавшую в озеро, сразу набросили шаль, а следом и плед, за которым успели сбегать, то про меня вообще никто не вспомнил. Не то чтобы я жаловалась, я бы предпочла, чтобы меня не заметили совсем, но меня заметили. В любом случае, бегать в мокром платье, липнущем к телу, по дворцовому парку – удовольствие сомнительное, поэтому я старалась не ежиться, пока мы возвращались. Во дворце не ежиться стало сложнее, и, несмотря на то, что я отжала подол, с меня все равно капало. С волос.

– Да принесите ей плед кто-нибудь! – раздраженно крикнул один из слуг, и плед у меня на плечах наконец появился. Я закуталась в него по самую макушку, потому что среди камня и мрамора уже зуб на зуб не попадал от холода.

Или от осознания того, что я сейчас – отличная мишень. Хотя по другому я бы не поступила, даже если бы можно было вернуть время назад и хорошенько подумать.

Голоса вокруг были возбужденными, суетливыми, напуганными. Особенно белой была гувернантка. Та вообще с лица стала даже не бледной, а какой-то зеленой, и шагала, мелко-мелко семеня и кусая губы.

– … бестиари Катерине уже доложили…

– Девочку согреть бы…

– Верховный бестиар Велимирский потребовал их сначала к себе…

В знакомой уже галерее нас увели направо, и в кабинете Верховного бестиара мы оказались через секретаря. Толстый лысый человек, такой важный, словно он сам был Верховным, кинул на всех снисходительный взгляд и приказал:

– Ждите.

Княжен же увел за собой.

С этого момента, кажется, дышать перестали все. Когда секретарь вернулся, даже не взглянув в нашу сторону, все присутствующие вытянулись по стойке смирно. Словно нерадивые студиозусы перед строгим преподавателем. Кроме меня. Напряжение, видимо, дало о себе знать, потому что я подошла к диванчику строгой темно-коричневой обивки с песочными узором и опустилась на него. Секретарь неодобрительно на меня взглянул, но ничего не сказал, а в следующий миг все подпрыгнули.