Они оба остановились, когда заметили меня в дверях, их глаза одновременно скользнули вверх и вниз по моему телу.
Взгляд Данте был наполнен мужским интересом и восхищением.
Сальваторе было труднее различить, но на его губах играла легкая улыбка, которую он не мог скрыть, и это заставило меня подумать, что ему нравится видеть меня стоящей в его доме.
Я нахмурилась и шагнула вперед, села на сиденье, которое выдвинул для меня стрелок, и деловито скрестила ноги.
— Что ж, джентльмен, настал час объяснений, — заявила я.
Данте даже не пытался сдержать мальчишеский восторг в своей улыбке, но Сальваторе подавил усмешку и торжественно кивнул.
Я указала на него пальцем. —Не издевайся надо мной. Возможно, ты не убивал Кьяру Дэвенпорт, но ты бросил мою мать, брата и меня, а затем, что еще хуже, ты продал меня. Значит, ты все еще злодей.
Любое чувство юмора или удовольствие, мелькавшее на аристократическом лице Сальваторе, погасло, и когда он наклонился вперед, чтобы заговорить со мной, это был низкий, невыразимо сильный голос капо итальянской мафии.
— Не говори о том, о чем ты ничего не знаешь, девочка. Если ты захочешь бросить камни, прежде чем узнаешь правду, я отправлю тебя обратно к твоей матери, и ты сможешь вернуться в Англию с пустыми руками.
Я чувствовала себя наказанным ребенком, когда он сидел и изо всех сил старался не дуться и не смотреть на меня в равной степени. Наконец, я крепко скрестила руки на взволнованной груди и склонила подбородок к нему, чтобы продолжить.
Данте усмехнулся. —Она делает так же как ты.
Мы оба бросили на него взгляды, которые заставили его поднять руки в знак капитуляции, хотя его глаза плясали.
Сальваторе снова повернулся ко мне, его глаза рыскали по моему лицу, как художник, готовый вверить меня бумаге.
—Я не буду вдаваться в предысторию Каприс. Мы с твоей мамой познакомились, когда мы оба были очень молоды. У нее уже было двое детей от твоего отца, но я был очарован ее красотой и умом. Я хотел забрать ее и девочек с собой, но по многим причинам этого не произошло. Я даже не знал, что вы с Себом родились, пока не прошло много лет после нашего свидания. Я переехал в Венецию, чтобы присоединиться к тамошней компании, и продвигался по служебной лестнице, когда старый друг прислал мне фотографию, на которой были вы с Себастьяном. Тебе, должно быть, было всего три года, но ты была так похожа на меня, что я понял это, как только увидел тебя.
—Не могу поверить, что мама не сказала бы тебе, — запротестовала я, потому что женщина, которую я знала, не была двуличной или аморальной.
Каждое воскресенье она ходила в церковь и каждый вечер молилась перед сном, иногда так горячо, что мне было интересно, какие беседы она вела ежедневно со своим Богом.
— Она не сказала, потому что знала, что я за человек, — сказал Сальваторе, его голос звучал страстно. —Если бы я знал, что она беременна, я бы увез ее туда, где Шеймус никогда не смог бы нас найти.
Его кулак с грохотом ударил по столу, когда он выбил тарелку с сыром и оливками, разбившуюся о плиты под нами.
—Когда я узнал об этом, я улетел обратно в Неаполь, но Каприс отказалась признать мое отцовство, и было очевидно, что даже Шеймус понятия не имел. Я вернулся и попытался стать настолько частью вашей жизни, насколько она и моя работа позволяли мне.
— Этого было недостаточно, — тихо сказала я.
Я могла прочесть трагедию за его плечами и непроницаемую беспомощность в его глазах, но у меня было столько сочувствия к льстецу, мафиози и человеку, который меня продал.
—Каприс принимала деньги только тогда, когда ей не хватало еды на стол для вас, детишек. Он разочарованно покачал головой, но в его улыбке мелькнула гордость. —Она всегда была такой упрямой. И я удерживал Шеймуса от убийства раз за разом, так часто, что возникали неудобные вопросы о том, почему я так беспокоюсь о нем и его судьбе.
— Еще одна черная метка против тебя, — сказала я. — Нам было бы лучше, если бы он умер.
—Это не правда. Это был единственный раз, когда твоя мать умоляла меня о чем-либо, первый раз, когда Шеймуса привели ко мне на смерть. Она появилась на моем участке с твоей маленькой ручкой в руке и пообещала, что я смогу иногда навещать ее, если пообещаю спасти жизнь ее мужу. Его улыбка была самоуничижительной. — Я согласился на месте.
— Это не объясняет, почему ты позволил продать меня за его игровые долги, — возразила я.
Мне нужно было зацепиться за что-то конкретное, поскольку мир шел под моими ногами, как сыпучий песок.
Данте ухмыльнулся. — Думаю, я могу помочь с этим. Видишь ли, Александр годами был убежден, что Торе убил маму, потому что так ему сказал Ноэль. Он натравил на нас Интерпол, МИ-6 и Polizia di Stato, как пиявок, и даже пытался привлечь людей в нашу организацию. У нас было настроено оповещение на случай, если кто-то будет искать твое имя или имя Себастьяна в течение года, и когда он узнал, кто ты такая в прошлом августе, это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить.
— Я не понимаю, — выдохнуал я,а в груди у меня было два выжатых кухонных полотенца.
Потому что я думала, что поняла.
Александр купил меня, чтобы проникнуть в Каморру.
Но Каморра продала меня, чтобы я проникла в Перл-Холл.
Мой разум закружился, наполненный грязной водой, циркулирующей по забитому водостоку.
—Мы продали тебя Александру, чтобы ты смогла узнать секреты Дэвенпорта, и мы смогли, наконец, доказать, что Ноэль был тем, кто убил Кьяру, — объяснил Данте, настолько взволнованный своим генеральным планом разума, что не заметил, насколько я была бледна.
—А как же Александр? Вы хотите обвинить и его в каких-либо преступлениях?
—Весь испорченный Орден Диониса должен быть демонтирован. Они скрыли смерть Кьяры и смерти всех других бедных женщин, которых Ноэль и братья использовали в качестве рабов,—наконец, Данте заколебался, его глаза пристально смотрели на мое лицо. —Александр — мой брат, так что я могу понять твою непокорность, но, возможно, ему просто придется пойти ко дну вместе с кораблем.
—Вот почему ты помог мне на «Охоте» и попытался вмешаться в Перл-Холл, — сказала я, когда костяшки домино начали вставать на свои места. —Ты защищал меня даже тогда, когда использовал меня.
— Вот именно, — сказал Данте с яркой улыбкой, прежде чем посмотреть на Сальваторе. — Она слишком умна, чтобы быть твоим ребенком.
Я проигнорировала его.
Я не обращала внимания ни на что, кроме шума крови, бегущей в ушах, и опасного стука бешено колотящегося сердца.
— Козима, — твердо сказал Сальваторе, привлекая мое внимание, когда он убрал мою вялую руку со стола и взял ее в свою. —Я знаю, что это нелегко, и это сложно переварить. Оставайся здесь с нами несколько дней, пару недель и давай познакомимся друг с другом, прежде чем принимать какие-либо решения. Я знаю, кажется, что я тебя использую, и мне очень жаль, но это характер моей работы и характер отцовства. Я знаю, что не имею права говорить это, но я действительно делаю то, что должен, чтобы обезопасить тебя.
— Тебе нужно принять решение, — снова торжественно сказал Данте. Он выглядел как боковой удар Сальваторе, сидящий там, такой же темный и мощный, полностью синхронизированный с преступными мыслями и намерениями старшего человека. —Ты можешь помочь нам уничтожить секту ужасных людей, а мы можем помочь тебе и твоей семье начать новую жизнь в Америке, свободную от прошлого и влияния Дэвенпорта. Или ты можешь вернуться в Жемчужный зал к Мастеру, который будет использовать тебя так же верно, как и нас, но с более горьким концом.
Три недели спустя.
—Александр, пожалуйста, подойди, я думаю, он знает, что я здесь, чтобы шпионить за ним.