— Ты её знаешь? — тихо спросил большой оборотень.

Девин мрачно кивнул, взглянув на Алексис.

Судя по тому, как Вик и Девин посмотрели друг на друга, они переключились на использование своих волчьих штучек для телепатического общения.

Но Алексис больше не могла этого терпеть.

— Знаешь её? — резко спросила она. — Знаешь кого?

Девин дёрнулся, как будто её голос вывел его из транса.

Хотя больше похоже на то, что он прервал его телепатический разговор со своим заместителем.

Он посмотрел на неё со странно виноватым выражением на лице.

— Что? — спросила она резче. — Что, бл*дь, происходит, Дев?

Он прочистил горло. Затем с таким же нехарактерно растерянным выражением на лице указал в ту же сторону, куда только что смотрел.

— Лекс… Думаю… возможно, тебе стоит подойти сюда.

Он снова замолчал, словно пытаясь решить, стоит ли произносить остальное, о чём он думал или собирался сказать.

Алексис грациозно поднялась на ноги, ощущая новый прилив гнева.

— Девин! — прорычала она. — Какого…

Прежде чем она успела закончить или подойти к тому месту, где они все стояли, её школьный друг как будто бесконтрольно выпалил оставшуюся часть.

— …Думаю, твоя мама здесь, Лекс. — он сглотнул, указывая пальцем. — Я думаю, твоя мать стоит прямо там и слушает всё, что мы говорим.

Алексис моргнула.

На мгновение её разум совершенно опустел.

Затем внутри у неё всё похолодело.

Глава 6. Не моя мать

Алексис оцепенела.

Она сделала один шаг, чтобы подойти к тому месту, где стояли Кэл, Вик и Девин, но теперь застыла, пытаясь контролировать реакцию в груди, прилив ярости и боли, которые пронзили её сердце. Прежде чем она смогла найти в себе силы заговорить или заставить свои ноги снова двигаться, Вик нарушил молчание после слов Девина.

— Что? — он уставился на того, на кого смотрел Девин, затем на Алексис, а потом на самого Девина. — Её мать? Вот эта на самом деле твоя родственница?

— Эта? — Кэл резко заговорил, повернувшись к Вику. — Что, во имя богов подземного мира, это значит? Ты не хочешь сказать вместо «эта» — «эта Светоносная»?

При виде непонимающего взгляда Вика выражение лица Кэла ожесточилось.

— Боги Небесных миров, — прорычал он. — Твой босс только что сказал, что это её мать. Не мог бы ты хотя бы приложить усилия, чтобы не говорить об их виде, как о животных в зоопарке?

Вик сердито посмотрел на Странника.

Он открыл рот, чтобы заговорить, но Кэл перебил его.

— И что ты подразумеваешь под «вот эта»? — он вмешался. — С ней пришли другие? Здесь есть другие представители её вида?

Теперь Вик выглядел по-настоящему раздражённым.

Судя по выражению лица оборотня из Аризоны, ему не понравилось, что Кэл его допрашивает. Ему определённо не нравилось ощущение, будто он должен каким-либо образом держать ответ перед Странником.

Он указал в сторону коридора.

— Спроси у неё, чувак. Она же большой босс той шайки.

— Той шайки… — пробормотала Алексис.

Ей всё ещё было не видно весь коридор так, как остальным.

Она не дала себе подойти к ним.

По правде говоря, она не была уверена, что действительно хочет стоять там, где ей, возможно, придётся встретиться лицом к лицу с той, о ком они все говорили.

Алексис изо всех сил старалась не смотреть со своего места в ту сторону.

— Другие? — резко спросила она, адресуя свои слова Кэлу. — Какие другие, Кэл?

— Ты уже знаешь, кого я имею в виду, — в его голосе прозвучало слабое предупреждение. — Я имею в виду других Светоносных, которых мой отец и его люди не смогли убить. Тех, кого мы с Боргеном переместили в другое измерение, надеясь сохранить их жизни.

Воцарилась тишина.

В этот момент Алексис смотрела на Кэла, чувствуя, как её охватывает холодная ярость.

Она не могла объяснить, почему так злилась.

Это казалось абсолютно иррациональным.

Кэл всё равно оставался странно спокойным, какой бы ни была причина этой злости.

Когда она не стала подходить ближе к нему, Девину и Вику, Кэл приблизился к ней на несколько шагов, пока снова не стал почти нависать над ней. Кэл расположился бок о бок с ней, но немного впереди неё.

Алексис снова почувствовала, как от него исходит желание защитить, подобное раскалённому облаку, окутывающему её своеобразным электрическим полем.

Это влияло на неё сильнее, чем она того хотела. Это влияло на неё настолько сильно, что на мгновение в груди всё сжалось, и ей стало сложно не потянуться к нему.

Какая-то часть её хотела заплакать. Ей хотелось колотить Странника по груди, плакать, визжать, и она не могла объяснить ничего из этого.

Это он ранен.

Он не должен пытаться защитить её.

Это она должна пытаться защитить его.

Алексис всё ещё боролась с собственными чувствами, с Кэлом, с этой незыблемой защитой, исходящей от него, когда из коридора появилась женщина.

— Лекси?

Голос был таким мягким, таким знакомым, казалось, что он проникал прямо в неё.

Алексис вспомнила последний раз, когда слышала этот голос.

Она вспомнила, когда видела её в последний раз, и ярость почти захлестнула её.

Честно говоря, она и не думала, что злится на свою мать.

«ОНА НЕ ТВОЯ МАТЬ, — яростно поправил её разум. — НЕ ТВОЯ ГРЁБАНАЯ МАТЬ. КАКАЯ-ТО НЕЗНАКОМАЯ СВОЛОЧЬ, КОТОРУЮ ДРЕВНИЕ НАНЯЛИ ПРИСМАТРИВАТЬ ЗА ТОБОЙ».

Она уже много лет говорила себе, что понимает.

Она говорила себе, что поступки Древних непостижимы, что это не вина Ланы, что её послали выполнять работу, и не её вина, что она делала эту работу настолько хорошо, что Алексис ни черта не подозревала о том, что ею манипулируют.

Это не их вина, что Алексис была слишком тупа и не догадывалась об истинном положении вещей.

Лана не виновата, что Алексис ни разу не заподозрила, что она не дочь, а просто задание. Даже Древние не виноваты в том, что у Алексис не было настоящей семьи, что им пришлось прислать какого-то ложного сотрудника Светоносного, инструктора по адаптации, вместо её настоящей матери.

Лана не виновата, что Алексис купилась на всё это.

Лана не виновата, что Алексис верила всем подаркам на день рождения, домашнему печенью и костюмам на Хэллоуин, рождественским утрам и поездкам в Диснейленд, первым дням в школе, ободранным коленкам, походам, дням на пляже, временам, когда её наказывали за то, что она опаздывала или прогуливала школу, или за то, что попадала в неприятности с Девином и Джулс.

Всё это было рабочими днями Ланы.

Всё это было частью работы.

Лана была чертовски хороша в своей работе.

Кэл обвил Алексис своей рукой, притягивая к себе.

Он крепко прижал её к своей груди, целуя в шею и поглаживая по плечу.

На мгновение Алексис почувствовала от него столько всего, что прикрыла глаза.

Затем его губы приблизились к её уху, и он заговорил с ней так нежно, что ей показалось, будто он снова протыкал ножом её грудь.

— Нет, — пробормотал он. — Нет, любовь моя. Нет, нет, нет.

Она не могла ответить.

Она хотела кричать на него, говорить, что он не прав, но она не могла этого сделать.

Затем до неё донёсся другой голос, и Алексис заметно дёрнулась, услышав эмоции в тех словах.

— Мне так жаль, милая, — произнесла Лана со слезами в голосе.

Алексис не оглянулась.

Вытерев лицо тыльной стороной ладони, она высвободилась из объятий Кэла. Она не боролась и не отталкивала его, но когда она воспротивилась его объятиям, шагнув вперёд, он сразу же отпустил её. Она чувствовала его нежелание, но он сразу же отступил назад, давая ей пространство.

Но всё равно продолжал нависать над ней.

Едва стоящий на ногах, подстреленный в грудь, потом получивший ножевое ранение от сестры, чью смерть Кэл видел своими глазами… и всё равно он маячил рядом с Алексис, защищая.

Она не знала, было ли это связано с Ланой, или с оборотнями, или это его реакция на какой-то общий страх в целом, но он, казалось, не мог не делать этого.