Пока все глазели на волосатого малыша, облокотившегося на стекло, мы с Сашей переводили взгляд с одного таракана на другого, которые кишмя кишели кругом. Причем не только со стороны клетки, но и со стороны восторженных зрителей. Такие знакомые, близкие, как в родной парадной: большие рыжие и маленькие черные с желтым пятнышком. Утянув голову в плечи, мы предпочли отойти от приматов подальше.

По другую сторону прохода отмокали крокодилы, черепахи и ящеры, а также спал улиткой скрученный питон. Ребята не двигались, лишь изредка мигая третьим веком.

На выходе, напротив лавки с сувенирной продукцией, стоял отделанный кафелем мини-бассейн, где по кругу носились рыбы. Для непослушных рук доступ к поверхности воды был легким – я дал «леща» большой бело-красной, и мы вышли.

За жизнью приматов можно было наблюдать и с улицы, ведь туда выходили панорамные окна их смежных комнат. За зеваками, в свою очередь, мог наблюдать каменный орангутан. Но у скульптур обычно не так просто со зрением, к тому же здоровячок сидел к «Тропическому дому» спиной – то, видимо, был очень мудрый зверь. «Орангутан», как и «Девочка с олененком», имели еще немецкое происхождение, но ими прусское наследие в зоопарке не ограничивалось. В этом же контексте можно упомянуть, например, и скульптуру «Борющиеся зубры», ранее простоявшую 20 лет на территории зверинца. Ныне она нашла себе пристанище недалеко от нашей гостиницы перед зданием Калининградского государственного технического университета – бывшего здания Верховного суда Восточной Пруссии (1913–1917).

Для нас же тем солнечным днем главное достоинство «Тропического павильона» заключалось в его способности отбросить тень на удачно подвернувшиеся скамейки. Там мы сжевали припасенные для подходящего случая бананы, аккумулируя силы на продолжение маршрута. Дело было за полдень – за пределами теневой зоны жарило будь здоров! На грозы, которыми пугали синоптики, не стоило даже рассчитывать.

Избранные представители земноводных и насекомых были представлены в отдельном павильоне «Террариум». В аквариумах сидели лягушки, пауки, палочники, тараканы и прочая специфическая живность, но много времени в их компании мы не провели… Нам бы жуков, так сказать, поблагороднее! Однако другого помещения с букашками в зоопарке не нашлось – ни с живыми, ни с сушеными.

Далее оставались преимущественно загоны с крупными животными, что предполагало открытую местность.

Маскот калининградского зоопарка – бегемот – прохлаждался в воде, высунув наружу исключительно брови с глазами. Очень хотелось дождаться от него какого-либо перфоманса, но звезда по имени солнце прогнала нас раньше. Прогнала к индийскому слону, что квартировал напротив. Он в момент нашего визита ковырялся в грязи, как поросенок.

Немножко перевести дух удалось в еще одном крытом помещении (как бы смешно это ни звучало в контексте павильона, где сильно воняло калом). В нем, кроме сурикатов, никого отыскать не получилось, хотя, кажется, разместить в том «стойле» можно было целое стадо. Может быть, табун куда-то на прогулку вывели?

Ближе к концу обхода мы уже были совсем выжаты. Так, прежде чем приблизиться к ограждению, за которым на фоне панелек паслись жирафы, мы присели передохнуть. Однако после непродолжительного наблюдения за пятнистыми, мы внезапно решили отдохнуть еще раз. Под солнцем становилось все невыносимее, в то время как облака совсем перестали баловать своим присутствием на небе.

На скорую руку засвидетельствовав кенгуру и убедившись, что с морским котиком все в порядке, мы свернули к знакомому енотовому логову – полосатых на прогулке было уже двое.

Конечно, это не все зверюшки, которых удалось высмотреть в Калининградском зоопарке. И уж тем более в силу некомпетентности я не помню, какие именно там были орлы, сычи, попугаи, обезьяны и прочие представители многовидовых семейств. Видели мы и белого медведя, и до жути плоского и не менее суетливого муравьеда, и еще много кого.

Нашлось даже место маленькому открытию: оказывается, в природе существуют миниатюрные копытные с мордами грызунов – патагонские мары. Они весело дичали, будучи в одном загоне с флегматичным ослом.

Покинули зоопарка мы в третьем часу.

Продолжив движение по проспекту Мира, мы сперва прошли здание бывшего кенигсбергского кинотеатра «Скала» (1938–1940), затем – памятник «Землякам-космонавтам». Он представлял собой огромное кольцо, а-ля космическую орбиту, с помещенной внутрь скульптурой человека – покорителя космоса.

Мы изрядно проголодались, а еще больше – утомились. Так что сесть перекусить было единственно верным решением. В нашем районе 2ГИС отыскал аж две столовых: подешевле и подороже. Но я уже, видимо, успел окончательно перегреться, так как в мыслях о первой привел нас на порог второй. Для того потребовалось миновать ЦПКиО и, не сворачивая, перейти проезжую часть. Общепит, куда мы вломились, имел название «Поварешка».

На раздаче мы сплоховали: пожадничали. И, нахлебавшись супа, смогли осилить лишь одно второе на двоих. Содержимое лишней тарелки (где лежал булгур с овощами и парой тефтелек) пришлось запаковать в ланч-бокс и забрать с собой. Хорошо хоть нашелся вариант с упаковкой, поскольку оставить такую гору еды было бы «больно».

Надо сказать, что пока мы брели из зоопарка в столовую, а после – наедались, как хомяки, тучи, гонимые не бог весть откуда взявшимся ветром, застилали небо все плотнее. Погода будто решила вознаградить нас за отвагу, превратившись из невыносимой в комфортную. Ту самую, что готова омывать потоками холодного ветра раскаленные тела, дабы привести их в чувства, словно пригоршня ледяной воды. Ту самую, что вот-вот обернется ливнем, но которая никак на то не решится. И хотя казалось: дождь неминуем, забегая вперед, скажу, что он так и не смог собраться – немножко покашлял и успокоился. А ведь в какой-то момент даже подумалось, что не брать с собой дождевики было крайне опрометчивым решением.

Вернувшись на проспект, мы углубились в район с сохранившейся исторической застройкой и еще немецким названием Амалиенау. Район, где, вопреки прусским канонам, ни одна из улиц не пересекается с другой под прямым углом.

Сложно представить, что после британских бомбардировок 1944 года, когда на Кенигсберг упало около 500 тонн бомб, какие-то из районов могли остаться практически нетронутыми. Но Амалиенау, как и его соседу Хуфену, посчастливилось уцелеть, чему во многом поспособствовало их периферийное положение. Первый был территорией загородных вилл богатых жителей города (в отличие от Марауненхофа, где нашло свое пристанище жилье людей попроще). Второй – землей сельской общины, застройке которого поспособствовала королева Луиза, любившая проводить время в поместье церковного советника Бузольта. Поместье впоследствии нарекут Луизенвалем – это часть территории нынешнего ЦПКиО.

Впрочем, исторически Хуфен и Амалиенау не просто соседи. Первый, несмотря на единую территориальную общину, до Первой мировой войны условно делился на три зоны: Миттель-Хуфен (район от Луизенваля до зоопарка, также обхватывавший и обширную северную часть над ними), Фордер-Хуфен (район Советского проспекта, к северо-востоку от Миттель-Хуфена) и Хинтер-Хуфен (район улицы Красной и Каштановой аллеи), позже отделившийся и получивший название «Амалиенау» в честь жены землевладельца Амалии (согласно одной из легенд). Наша мини-гостиница Quokka, к слову, находилась на земле бывшего Фордер-Хуфена.

Тем не менее именно Амалиенау, где каждый дом, даже самый маленький, был возведен по индивидуальному проекту, считается жемчужиной современного Калининграда.

При строительстве района строго придерживались общих правил, которыми регламентировались, в частности, расстояние между домами (от 30 до 35 м), их этажность (два этажа, не считая мансардных) и планировка: квартиры должны были соединяться между собой дверями по кругу, а коридор – освещен естественным светом, что нередко вынуждало архитекторов идти на хитрости.