Понятное дело, что для того, чтобы снять напряжение, выпили мы с ним еще по стаканчику. Мне это просто необходимо было, чтобы хлябь эту речную запить. Надо сказать, что вода в этой Наре не очень-то приятная на вкус, а если честно говорить, то просто гадость. Поэтому мне лишний стаканчик это, как лекарство, а ему впрок, чтобы не так противно было, и для уверенности тоже не помешает. Да и пить одному как-то неловко, не принято это у нас, мы же не алконавты какие – мы же рыбу ловить приехали.
Короче, выпили, и он нырнул. Долго его не было, я уже подумал, что он клад решил сам достать, однако смотрю – выныривает. Глаза выпучил, водой отплевывается и говорит: «Ва-вав-ва». Я поначалу не понял ничего, подумал, что это он по-аглицки. Он как-то в гараже говорил, что по-англицки здорово шпрехает и, помню, так прямо и рубанул: «Ва-а-а-у-у». Я-то сам по-аглицки не шибко кумекаю, но чую, что у него получается, в смысле так же противно и похоже, как по телику говорят некоторые наши ведущие: «Ва-а-а-у-у». Однако потом, когда он ил выплюнул и повторил еще раз, я сообразил, что это он все-таки по-нашему говорит. Вот только слов у него много таких, которыми вроде бы все говорить умеют и даже пишут частенько на заборах или в подъездах, но в приличных книжках их писать нельзя и в образованном обществе говорить не принято. Поэтому я для рассказа и повторять не буду, хотя скажу, что я сразу все понял, я догадался, что он в люк этот, который в подземелье вел, поднырнул и дальше ход обнаружил, и даже походил там по нему немного. И тут нас окончательно осенило, что это она, фортуна, повернулась к нам…
– Интересно, а чем же она к нам повернулась, – задумчиво прервал свой рассказ Василий Михайлович, – да какая разница. Фортуна – она баба, а бабы со всех сторон привлекательны, – заметил он сам себе философски и продолжил.
– Ну да ладно, на чем это я остановился? Так вот, поняли мы, что это нам дар сверху за нашу жизнь правильную обломился. Подумали еще маленько и решили конкретно все проверить, в смысле экспедицию в закрома-кладовые устроить, не откладывая в долгий ящик, хотя, по правде говоря, ящика-то у нас и не было. Понятное дело, по этому поводу приняли мы немного, ну, разлили одну беленькую, выпили не спеша, закусили шашлычком, повторили и стали собираться. Вокруг уже все стемнело, но нам-то у костра светло, а там, в подземелье, все одно темно и свет дневной не нужен. А дорогу к кладу мы всяко найдем: там же к скобе у нас леска протянута.
Телевизор мы смотрим, как клады ищут, видели, как говорится, плавали – знаем. Паша снял аккумулятор и фару с машины, завернули мы аккумулятор в один полиэтиленовый мешок, а фару в другой, приняли на дорожку понемногу и за дело. Все путем, только тут надо правду сказать, что сделали мы две промашки, одна обнаружилась сразу же, как Паша нырнул с аккумулятором в речку, а вторая – несколько позже. Ну, короче говоря, нырнул Паша в речку, и я следом. Плыву себе потихоньку к месту назначения и вдруг вижу, что Паши-то и нет. Сразу и не понял, в чем дело, подумал даже, что он уже на месте. Попробовал нырнуть под воду, чтобы увидеть, что он там делает, но, во-первых, темно и ничего не видно, а во-вторых, фара нырнуть не дает: как поплавок плавает в полиэтиленовом мешке и меня не пускает. Я, правда, быстро сообразил, что с фарой я все-таки не нырну, и стал нырять без фары. Нырнул раз, другой и наткнулся на Пашу, стоит он на дне с аккумулятором, пузыри пускает. Еле выволок его на берег. Хорошо, что он аккумулятор не уронил, а то бы сорвалась экспедиция: ему, видать, жалко было аккумулятора: он же его со своей «Волги» снял. Посидели мы немного, подумали и решили привязать фару к аккумулятору, получилось совсем неплохо.
Как добирались по леске к колодцу, я рассказывать уже не стану, потому что это совсем другая история. В общем, добрались и в тот самый проход попали. Как только выбрались на сухое, подключили фару к аккумулятору. Тут же обнаружилась вторая промашка: мы-то, чтобы одежду не замочить, в этот поход отправились в том, в чем в баню ходят, в смысле вообще без ничего. Одежду завернули в полиэтиленовый мешок, а когда там разбирались, как и что, то при повторном заходе этот пакет и забыли. А в туннеле этом почему-то холодно было. Что делать? Подумали еще разочек и решили, что возвращаться после стольких мучений уже не будем, уж как-нибудь и так перебьемся, благо для согрева я три беленьких прихватил, вместе с фарой в полиэтиленовый мешок упаковал. Понятно, что долго отдыхать мы уже не стали, там градусов двенадцать, не более, поэтому, приняв для сугрева по чуть-чуть прямо из горлышка и опростав одну беленькую (запас ограничен – экономить надо), пошли искать клад. Паша с фарой впереди, а я с аккумулятором сзади. Ходили мы по этим ходам часа четыре, ну просто лабиринт какой-то, но наконец все-таки вышли в большую пещеру. Точнее, даже комнату подземную, очень похожую на те, что в кино показывают, когда клады в подвалах замков находят. Мы вообще-то чуть было не прошли мимо, ну тупик и тупик, камнями заваленный, однако воздух оттуда шел потеплее, и мы поняли, что это кто-то нарочно ход завалил, чтобы не нашли. Камни мы быстренько откидали и от увиденного прямо так и сели: клад. Представляете, в пещере этой стояли сундуки, полные золота и камешков разноцветных, и накрыты они флагами бело-сине-красными, почти как наши нынешние, только полосы косые. Эта картина нас просто выбила из сил, пришлось тут же поправить здоровье. Да и холодно там было, теплее, чем в проходах, однако все равно холодно. В общем, выпили мы еще одну беленькую из горлышка, посидели, посмотрели на наши драгоценности и решили, что пора в обратный путь, тем более что аккумулятор совсем сел, а без света, оказывается, на клад смотреть совсем неинтересно. Договорились, что ничего брать с собой не будем, поскольку говорят, что если без молитвы взять клад под землей, то можно и не выбраться. А я как назло дальше, чем «Отче наш», ни одного слова не помню, а Паша, он вообще вегетарианец, в смысле неверующий. Ни постов не соблюдает, ни молитв не знает, мясо жрет, когда ему хочется, и даже имен святых не помнит. Я-то хоть знаю, что есть святой Петр, и Петров день завсегда отмечаю. Есть еще Ильин день, хотя справедливости ради надо честно сказать, что Паша тоже все праздники святых со мной отмечает. Думаю, он не совсем потерянный человек.
Я спросил рассказчика: «Может, он атеист, а не вегетарианец?»
– Да какая разница, все равно безбожник, – ответил Василий Михайлович и продолжил рассказ. – Так вот, решили мы, что выберемся отсюдова, подразучим молитвы и вернемся за своим кладом, благо, знаем куда. Вышли мы из пещеры этой, глядь, а проход-то завален камнями. Смотрю я, Паша весь затрясся, шепчет: «Замуровали». Я тоже испугался маленько, но говорю ему: «Не боись, все будет нормальненько, у нас еще энзэ есть». Выпили последнюю бутылочку, и тут же меня осенило: так это же мы сами камней наложили, когда ход откапывали. Паша немного успокоился, но вижу: все равно колотит его. Помню, я еще тогда удивился, чего это он, но думать долго времени не было, надо камни убирать. Так что заложили мы вход в пещеру по новой, ну и проход себе расчистили, и отправились вперед, в смысле назад, ободрались, правда, как собаки паршивые. Назад мы пошли в обратном порядке: Паша с севшим аккумулятором сзади, а я с негорящей фарой впереди.
Да, я забыл сказать, что, когда мы к кладу шли, я большую бобину ниток прихватил, давно в машине валялась, вот и пригодилась, хорошие нитки, с нашей ткацкой фабрики. Я, когда мы на берегу стали собираться за кладом, сразу же и припомнил, что по лабиринтам надо с ниткой ходить. Ну, короче, часа через три мы вернулись к колодцу. Пакеты наши полиэтиленовые пришли в полную негодность: пока мы клад искали, их крысы сгрызли, одна труха осталась. И решили мы, что и без них поднимемся, в смысле без пакетов и без аккумулятора, тем более что он совсем разрядился. Да и фару вроде бы тоже чего тащить, я ее уже давно разбил и боялся Паше сказать об этом, а тут такая ситуация. Вот я так дипломатично и говорю Паше, мол, денег у нас теперь навалом, чего нам с этим хламом возиться, давай пока здесь оставим, а утром заберем. Я думал, что он кричать начнет насчет фары, а он мне в ответ спокойно так и говорит: «Да хрен с ней, с этой фарой, и аккумулятором тоже, давай выбираться». Я еще опять удивился, не понял даже, с чего это он так добром разбрасывается, ведь раньше всегда прижимистым был. Но совсем скоро я разобрался, в чем тут дело.
