Но я знала, что никакие это не цыгане, а йезиды-дьяволопоклонники, поклоняющиеся Отцу Зла в виде солнечного диска. От цыган у них была только внешность и повадки, более ничего общего. Но неграмотные крестьяне не разбирали кто перед ними.
Что делали страшные гости в своём лесу, естественно, никто не знал. Редкий смельчак, включая и полицмейстера, решился бы под покровом ночи сунуться к ним в логово, когда они, отягощённые добычей, возвращались в свой временный дом. Ночами они жгли на полянах огромные костры, били в странные барабаны, заставлявшие звенеть стёкла в окнах изб за несколько вёрст, и пели гортанными голосами страшные богохульные песни, от которых выворачивались суставы и болели кости.
Да и сама окружающая местность не способствовала радости и веселью — какая-то трудно ощутимая, тонкая печать невесомого вселенского зла и проклятья лежала на ней. Как будто во времена незапамятные здесь пал чрез земную твердь прямо в ад один из мятежных ангелов, сражённый своим собратом, оставшимся на стороне Творца. С тех пор зло ощущалось здесь и через тысячелетия, привлекая различные тёмные и незримые силы.
В советское время местный совхоз пробовал садить картошку на плоской вершине хребта, сеять гречиху и кукурузу на корм скоту, но из года в год урожаи были очень маленькие, невзирая на колоссальное количество удобрений, зарываемых в и без того плодородную, целинную почву. Далека была и дорога сюда. Хода напрямую не было, и чтобы попасть на хребёт, приходилось ехать до его дальней оконечности, где он соединялся с другими невысокими хребтами и горами.
Несколько тяжёлых несчастных случаев и инцидентов окончательно поставили крест на сельскохозяйственном обустройстве Малого Табора. Один раз на пьяного тракториста наехал его же собственный трактор, самопроизвольно покатившийся под горку и намотавший несчастного на колёса. Чуть позже другой совхозник сгорел заживо, заснувши пьяным у костра, внезапно сильно разгоревшимся из-за упавшей в него сверху сухой сосновой ветви.
Но самое тяжёлое происшествие произошло уже практически в наше время, когда на бригаду ночующих в лесу совхозников, заготавливавших сено, набрели двое беглых заключённых из колонии, находящейся в паре десятков километров, и буквально вырезали их как скот, забрав сущую мелочь — продукты, хлеб, бутылку водки, и несколько пачек сигарет. После этого поля на Малом Таборе были заброшены, да и сама дальняя глухая дорога к нему заросла диким бурьяном в рост человека.
Что сейчас творилось в лесу, не знал никто. Два десятка лет туда не ступала нога человека. Очень уж труднодоступен был лес, мрачен и угрюм на вид. Слишком высокая трава росла на полянах и слишком скрючены огромные уродливые деревья, сосны, берёзы и осины. Лес своей глухостью и дикостью внушал беспокойство и страх.
Да вы и сами наверняка видели этот лес, проезжая просёлками из села Ашмарино в Куртуково. Дорога плохая, и в большинстве по горам. Однако она есть. Проехать можно лишь на мощном внедорожнике. Проезжающие даже могли мельком, пока машина, натужно ревя, взбирается в крутой глинистый подъём, рассмотреть Малый Табор с расстояния в полкилометра, но естественно, кроме огромных деревьев и высокого бурьяна на полянах, ничего увидеть они не могли, а остановиться в этих глухих местах желания не было ни у местных, ни у проезжающих дачников.
Я решила зайти в Малый Табор с ближнего края, со стороны местного села, но пройдя чуть дальше по низу хребта. Короткий путь был и самый трудный. Сначала нужно по склону соседней горы, Большого Табора, спуститься вниз, преодолеть вброд или ещё как либо бурную речку Калиновку и потом продираться через дебри по низу Малого Табора до самого леса.
Мои поиски ужасных и чудесных тайн бытия заводили меня и не в такие места. Я хорошо готова ко встрече со злом. На мне камуфляжная военная форма, бронежилет, крепкие тяжёлые армейские ботинки. Рюкзак с запасом продовольствия и воды на неделю, мощные фонари, спутниковый телефон, верёвка и множество других вещей для автономного существования и путешествия в диких местах. За плечами в специальных чехлах торчат два дробовика- один заряжен солью, другой серебряной картечью. На поясе, в кобуре, пистолет-пулемёт и колумбийский мачете.
Естественно, в таком виде я не могла ехать сюда на автобусе или электричке, поэтому меня довёз на своём джипе Александр — мой помощник и водитель. Договорившись о времени, когда меня нужно забрать отсюда, он уехал, показав на прощание знак победы. И сейчас я осталась одна в вечереющем сумраке, рассматривая Малый Табор в мощный бинокль.
Что ж, нужно идти... Я должна посмотреть что в лесу находится сейчас. И убить это. Если есть что убивать.
Неяркое закатное солнце с трудом пробивалось через видневшиеся тут и там прогалины в тяжёлых чёрных тучах самых причудливых и зловещих очертаний, смещая цветовой спектр света, заливавшего округу, в едва заметный зеленоватый оттенок, придававший местности некий штрих гротескности и сюрреализма. Как будто гигантское существо наблюдало за мной, и я испытывала едва скрываемое наслаждение от происходящего — от мощи дикой природы, пейзажа вокруг, нереального освещения и от того, что меня ждёт очередное приключение. Или смерть. Я должна уничтожить ещё одно гнездо зла в нашем мире.
Полузаросшая дорога спускалась вниз по склону Большого Табора, к покосам, находящимся внизу, где склон хребта становился более пологим. Травянистые колеи проходили по наклонному, заросшему высокой травой лугу. Справа метрах в тридцати возвышался тёмный лес из старых берёз и осин, рядом с которыми кучерявились заросли всякого веретённика — черёмухи, боярки, калины, волчьей ягоды. Меж ними виднелись зонтики иван-чая и кущи всякого рода бурьяна высотой в человеческий рост. Слева довольно близко к дороге подступал глубокий овраг, заполненный той же растительностью, что и лес справа.
Овраг шёл почти с самой вершины горы, постепенно расширяясь, становясь глубже и шире, наполняясь высокими травами, деревьями и кустарниками, превращаясь в ложбину. Ближе к подножию горы это был уже целый лес внутри глубокого лога.
Я шла по дороге вниз, и ветер, обдувавший меня наверху, совсем стих, и настало тяжёлое безветрие. Тучи комаров, мошки, и всякого другого гнуса тучей вились вокруг меня, но антикомариный гель защищал надёжно.
Склон стал положе, начались покосы. Лес справа отступил в сторону, так же как и лог слева. Едва заметная дорога закончилась. Я шла по торчащей стерне, успевшей отрасти и выпустить небольшие листья. По ней в большом количестве разбросаны муравьиные кочки с травой над ними. Тут и там виднелись стога со скошенным сеном, забрать которое должны были на днях, оно практически высохло. Это последний форпост владычества человека на пути в Малый Табор.
Я спустилась до самого низа горы, до топкого междугорья. Покос закончился, впереди простирался заболоченный луг, заросший камышами, осокой и другой высоченной травой без какого-либо намёка на тропинку или дорогу. Но мне нужно идти по нему. Впереди, совсем близко, метрах в ста, темнелся ближний крутой склон Малого Табора, зиявший костями скал и каменных осыпей с вцепившимися в них чахлыми полуповаленными кривыми деревцами. Позади уходила в чернеющее небо тёмная масса Большого Табора, озаряемая последним кроваво-красным закатным лучом откуда-то сверху. Здесь же, внизу, уже царила тень и густел мрак.
И тут я ощутила чьё-то присутствие. Хищные глаза внимательно наблюдали за мной слева, из-под крайних деревьев ложбины. Раздалось громкое тявканье, сопровождаемое воем. Волки. На поляну вышли огромные волк с волчицей, несколько подростков- переярков и пять совсем маленьких волчат. Они застыли в выжидательной позе, не зная что им делать. Я смотрела в их глаза и читала в них только страх. Они боялись меня, как и многие другие живые существа. Тень зла, в которую погружалась я раз за разом, оставила на мне свой мрачный отпечаток, которого боялись многие из живущих, не только люди. Волки скрылись обратно в лес.
