– Где сейчас Дин? – наконец спросила Роуз.
– Он в лесу, пару лет назад приобрел тот маленький домик у озера, где когда-то нашли труп Блосса, теперь каждые выходные проводит там, уж не знаю, что его так тянет к этому озеру – ответил вошедший шериф Уитмор.
– Он знает, что я приехала? – осторожно спросила девушка, глядя прямо в глаза уже довольно изменившегося мужчины.
– Нет, ты приехала так неожиданно, никого не предупредила. Я пытался сейчас дозвониться, но он не доступен, там связь барахлит скорее всего.
Кофейная чашка со звоном опустилась на стол, руки покрылись мелкими мурашками, что толпой разбежались по всему телу и девушка была вынуждена начать их растирать друг о друга.
– Милая, с тобой все в порядке? – мать ласково провела ладонью по дрожащим коленям дочери. Агата кивнула и бросила взгляд на окно, где уже сгустились сумерки, а ветер гнал опавшую карусель яркой листвы по проезжей части.
– Я, пожалуй, пойду и найду его.
– Это плохая идея, Агата. Дин может находиться и не в доме, а где-то на озере или в лесу, на улице сейчас очень быстро темнеет, ты можешь потеряться в потемках – запротестовала мать.
Мистер Уитмор встал со своего кресла и глянул на часы, подтверждая слова жены.
– Мама права, Агата. Время позднее.
– И все же, я провела половину своей жизни в этом лесу и знаю каждую тропу.
Девушка поспешила выйти из гостиной и не давая возможности ее отговорить, схватила привезенную с собой красную кожаную куртку, и выскочила на прохладную улицу, где одинокие фонари уже загорелись и скудно освещали вечерний городок, что готовился погрузиться в ночную тьму.
Глава 3.
«Тайное ощущение собственной вины мы всегда предусмотрительно прикрываем ненавистью, которая облегчает приписывание вины другому»
Тенлис Хилл.
Осень 2000 года.
Воздух стал морозным, вдыхая его через рот казалось, что внутри обжигаются легкие. Осень и так была довольно холодная, но в этом месте она становилась поистине зловещая.
Агата медленно шла вдоль постоянно мигающих фонарей в сторону леса и надеялась отвлечь себя от изнуряющих мыслей, но серое небо, что постепенно затянуло грозовыми, тяжелыми тучами, только больше и больше заставляло сердце колотить в грудную клетку.
– Ну невозможно же вечно бояться! – твердо заявила Роуз сама себе и запахнув получше воротник куртки, уверенным шагом направилась к знакомой с детства тропе.
Лес встретил свою давнюю знакомую совсем не дружелюбно, в высоких деревьях гудел ветер, создавая впечатление, что кричит раненое животное, а где-то далеко и правда кричали птицы, пытаясь перекликать друг друга. Женщину затрясло от холода и страха, но она отчаянно пыталась идти быстрее, вот только ноги путались в высоких корнях деревьев, что словно паутина окутывали весь лес. Агата пыталась не обращать внимание на звуки и гуляющие вокруг тени, и вскоре ноги сами вывели ее на долгожданную опушку леса, где в зарослях мха и сухого камыша раскинулось глубокое озеро с невероятно чистой водой.
Старый домик все еще стоял на берегу, спрятанный за высокой сиренью и кустарниками, его открытая веранда уходила прямо в озеро и Агата вспомнила как они с Керол любили сидеть здесь и смотреть на закатное солнце, что пряталось в верхушках могучих деревьев, а отражающиеся в воде лучи предавали этому месту еще больший ореол таинственности и безграничной красоты. Девушка медленно подошла к самой кромке прозрачной воды и посмотрела на свое отражение, что появилось в водной ряби.
– Ну здравствуй, я уверена, ты меня помнишь…
Она неожиданно улыбнулась сама себе, понимая, что впервые за долгие десять лет, не смотря, что находится в этом Богом забытом месте, она почувствовала себя не выжившей, а именно живой, настоящей, и только одной детали не хватало для завершения этой картины. Единственный человек, ради которого она снова бросилась в проклятый лес…
Девушка прошла немного дальше по влажной земле и поднялась по ветхим ступенькам веранды, двери дома открылись с первого раза, впуская свою давнюю подругу, и Агате показалось, что она на мгновение вернулась в прошлое, словно и не было этих десяти лет вовсе. Воспоминания нахлынули нежданной волной. Вешалка, грубо сколоченная неумелым Томом, пыльная табуретка под широкой лестницей, что ведет на просторную веранду, где можно увидеть рассвет, коврик из красных лоскутков, что однажды притащила Керол из своего дома. Все было настолько знакомым, что по спине пробежался табун мурашек. В большой комнате тоже мало что изменилось. Старый, потертый жизнью и временем серый диван все так же стоял у деревянного окна, а рядом расположился низкий дубовый стол с подписями оставленными пятерыми друзьями, над толстыми свечами, что изрядно потекли крутилась едва заметная струйка дыма, оповещая о том, что ее только что задули. Агата дотронулась до недопитого стакана кофе.
– Горячий… неужели не успела.
Неожиданно сильная рука схватила ее прямо за талию, а в висок уперлось холодное дуло пистолета. Сердце Роуз заколотилось быстрее, норовя вот-вот упасть куда-то в пятки, лоб моментально покрылся испариной, а мозг начал воспроизводить кадры из просмотренных фильмов ужасов, будто ее жизнь не была тем самым кошмаром.
– Какого черта тебе тут нужно, Роуз? – мужской, довольно властный и такой грубый, но в тоже время до боли знакомый голос отрезвил сознание, и девушка прохрипела.
– От…пусти.
Хватка ослабла моментально, руки «незнакомца» грубо развернули ее лицом к себе и Агата была готова поклясться, что упадет в обморок. Это был уже не тот чересчур высокий и худощавый юноша, воспоминания о котором она бережно хранила глубоко в сердце, нет, теперь перед ней стоял настоящий мужчина, его темно-каштановые волосы были взъерошены, зеленые глаза, что она так любила стали гораздо темнее и теперь напоминали свежую ряску, что бывает летом на этом пруду, футболка обтягивала накаченные руки, что довольно больно сжимали ее хрупкие плечи. Агата не чувствовала сейчас физической боли, она смотрела в эти глаза, наполненные ненавистью и болью, ей хотелось рыдать от отчаянья, что эту самую боль причинила она.
– Дин… – Роуз попыталась дотронуться до едва заметной щетины, но мужчина грубо перехватил ее худую руку и резким движением прижал тело к холодной стене. Агата сразу ощутила запах промокшего от постоянных дождей дерева и терпкий аромат его одеколона, глаза наполнились слезами, что медленно покатились по щекам оставляя соленые дорожки. Меньше всего она сейчас хотела плакать, показывать ему свою слабость, но эмоции все же брали верх.
– Отпусти, мне больно – прошипела Роуз сквозь зубы, но мужчина лишь усмехнулся и наклонившись к самому уху, злобно отчеканивая каждое слово прошипел, срываясь на крик.
– Зачем, Агата? Ты разве ожидала другой встречи? После стольких лет, Роуз, ты думала я встречу тебя иначе, а?! Думала твой верный Дин будет сидеть и ждать тебя в этом проклятом городе? Думаешь тут было мало шлюх, что помогли мне забыть твое милое лицо и забыться в сексе, которого у нас с тобой больше не было?
– Дин… пожалуйста… – взмолилась она, чувствуя, как ком в горле становится невыносимым, его слова кромсали сердце и заставляли кровь стынуть в жилах. Все ее хрупкие надежды рассыпались как карточный домик за одну секунду.
Мужчина тоже почувствовал дрожь в ее голосе и опустив руки, быстро пересек комнату, вставая у окна. Агата тяжело дышала, прислонившись спиной к стене, от волнения она по привычки начала растирать руки, периодически по хрустывая костяшками, девушка понимала, что находится на грани нервного срыва, но не могла найти в себе силы сдвинуться с места. Внутри происходило что-то немыслимое, она глотала воздух, но казалось он и вовсе закончился в этой комнате, и она вот-вот задохнется от нехватки кислорода. Роуз ожидала от этой встречи чего угодно, что он уехал, женился и давно счастлив, она даже не раз прокручивала самое страшное опасение в своей голове, боялась, что однажды приедет только на его могилу, но даже тогда ей нашлось бы что сказать безмолвному камню. Десять лет она страдала, проклинала себя за слабость, за то, что сбежала, так и не сказав о своих чувствах, она даже дважды пыталась покончить с собой, только бы не переживать день за днем эту пустоту внутри, и только мимолетная надежда, что маленьким котенком билась где-то в груди давала ей силы идти дальше, но вот и эта надежда разбилась как сотни десяток разбитых тарелок в ее квартире.
