На центральной городской площади, рядом с главным, самым высоким деревом города, устраивали площадку для плясок, трактиры выставляли столы, выкатывали бочки с вином и пивом.

К вечеру, на главной площади, при свете факелов, начинался карнавал. Людей без масок, или в дешёвой одежде, деликатно отправляли праздновать на другие площадки, попроще, а к центральной, в нанятых экипажах, или в своих, но оставленных далеко, дабы соблюсти инкогнито, подъезжал весь цвет Либоргского княжества.

Каждый год, на карнавале случалось много курьёзов и недоразумений, которые затем смаковал весь город.

За порядком следил специальный Совет из уважаемых горожан, которому были приданы три отделения стражников. Во время карнавала, решением Совета, с самых отвязных участников могли публично сорвать маски. Однажды, за приставание к мужчинам, с особо похабными предложениями, сняли маску с восьмидесятилетней кормилицы князя.

Ещё как-то, за непристойный танец сорвали маску с визжащей и отбивающейся дочери бургомистра.

Попал и брат князя: безмерно залившись вином, он вырвал из крепления горящий факел и, размахивая им, гонялся за очумевшими от страха участниками карнавала. Сначала кто-то ловкий удачно выбил из его рук факел, затем, аж четыре стражника, с трудом завалили буяна на землю, а сняв маску, застыли в почтительном поклоне, и так простояли согнувшись, пока подбежавшие слуги не забрали уже спокойно похрапывающие высокородное тело.

Следующая за Новым Годом праздничная неделя, называлась – Неделей Невест.

Начиная с императорского дворца, где проходили великосветские приёмы с пышными балами, и заканчивая избой старосты в захудалой деревушке, где тоже устраивались, но уже посиделки с плясками, – по всей империи на этой неделе молодёжь имела удобный случай познакомиться и наметить себе пару.

По традиции, никто ни смел обижать пришедших на смотрины женихов из соседних деревень, а высокородным недопустимо было в эти дни затевать дуэли – это считалось очень серьёзным грехом перед Священными Первородителями и особенно перед Матерью Первородительницей.

В школе мэтра Гарвила, к дереву, установленному на спортивной площадке, встречать утром Новый Год, вышло меньше половины учащихся: младшие, не живущие в Либорге, почти все разъехались, отмечать праздники домой, как и часть старших.

Собравшись у дерева, ученики ждали, пока шар солнца полностью поднимется над горизонтом, затем, повторяя за мэтром Гарвилом, досчитали до ста, и, кое-как, вразнобой, пропели Новогоднюю молитву.

Под дерево принесли украшенные цветными лентами корзины, из которых стали доставать и раздавать подарки. Все старшие ученики, в основном, получили в подарок амулеты. Камни они должны были раздобыть сами, а задавали свойства артефакту и делали оправу уже в мастерской при школе.

Многие из старших учеников планировали на Неделе Невест посетить несколько мероприятий, устраиваемых городской мэрией, где лучшим подарком для избранницы, способным надёжно закрепить знакомство, был бы амулет.

Дарили в основном успокаивающие амулеты для скорейшего засыпания, или с лёгким обезболивающим эффектом. Преподнести в подарок, улучшающий пищеварение, или снижающий потливость – считалось чудовищным оскорблением, не говоря уже о противозачаточном амулете.

Младшим же ученикам выдавали незатейливый кулёк со сладостями и фруктами.

Косте достались два мандарина, одно пожухлое яблоко и покрытый сахарной глазурью пряник в виде коня, каменной твёрдости.

К вечеру школа совсем опустела. Косте не спалось. Он вышел во двор – около ворот два оставшихся сторожа о чём-то спорили пьяными голосами. Не так далеко в небо взлетела шутиха и послышались радостные крики. Из четырёх домов, где жили подсобные работники, только в одном горел свет и изредка за занавесками мелькали чьи-то тени.

Костя вернулся в свою комнату, достал подаренный пряник и постарался отгрызть кусок. На пряник капали слёзы из глаз мальчика, делая покрывающую его глазурь липкой, но середина по-прежнему не поддавалась, оставаясь исключительно твёрдой. В конце концов, со злостью швырнул обмусоленный пряник в стену, и, уже перестав плакать, долго лежал в темноте с открытыми глазами, вспоминая Новый Год на Земле и оставшихся там родных, пока не заснул.

Оставшиеся праздничные дни, Костя готовился к школе. Он должен был пойти в пятый класс с середины учебного года, – старался подтянуть знания по географии, истории и другим предметам, которые его одноклассники прошли за полугодие.

В городскую школу его отвёл мастер Ярич. Он передал Костю всё тому же администратору, – бывшему его репетитору.

Выслушав несколько напутственных фраз, что учёба наше всё, а прилежность и дисциплина – залог успеха, Костя по длинному коридору, полутёмному из-за высоких кустов за окнами, направился в свой новый класс. В одной руке он нёс небольшой мешочек с письменными принадлежностями: чернильницу с завинчивающейся крышкой, ручку со стальным пером и карандаш. Другой рукой прижимал к телу единственную, но очень толстую тетрадь.

Обстановка в классной комнате очень напоминала обычный земной класс: чёрная доска, столы-парты с отверстиями под чернильницу. Но были и отличия – встроенная в стену печка и общая вешалка для одежды вдоль стены.

Учеников в классе было около тридцати – половина девочки.

Шёл урок математики. Преподаватель – худощавый, возрастной мужчина в очках, что-то писал мелом на доске. Услышав звук открывающейся двери, повернулся, а увидев входящих Костю с администратором отошёл к своему столу и вопросительно посмотрел на них.

Также молча на Костю уставились и тридцати пар глаз новых одноклассников. Из задних рядов кто-то помахал рукой, привлекая внимание – Костя сразу узнал одного из своих соучеников, по школе мэтра Гарвила. Он с ним раньше практически не общался, да Костя, из-за своей загруженности, вообще, мало с кем общался, кроме соседа по комнате, но по занятиям на спортивной площадке, внешне этого ученика помнил и даже в памяти всплыло его имя – Рубис.

Администратор представил Костю будущим одноклассникам и преподавателю, отметил, что Костя-Костуш выходец с экзотического островного государства Тагилия, после чего, предложив любить и жаловать, покинул классную комнату.

Поднялся Рубис, и попросил разрешения сесть с новым учеником вместе, потому как они из одной целительской школы и на первых порах Рубис поможет новичку освоится.

Получив согласие, он перебрался на заднюю пустующую парту. Костя, повесив на вешалку свой плащ, прошёл и сел с ним рядом.

– Молчи! Ничего не говори! Зануда любит сразу ломать новеньких, – может прямо сегодня и на розги отправить, – уголком губ прошептал Рубис.

Что Зануда – прозвище преподавателя математики, Костя понял сразу, но вот про розги засомневался и переспросил:

– Какие розги? Вас бьют розгами?!

– Эй там, новенький! Что тебе непонятно? – вперив в Костю толстые линзы очков, вскинулся преподаватель.

Озвучить вопрос про розги, Костя не осмелился, следуя присказке: «Не буди лиха», поэтому ответил, что интересовался темой урока.

Зануда несколько секунд помолчал, но не найдя в ответе возможности прицепиться к новичку, сухо проговорил тему урока.

На перемене Рубис рассказал, что телесные наказания здесь существуют в полной мере. Они не публичные – провинившихся обычно сечёт истопник в своей коморке.

Учитель выписывает направление, а к занятиям допускают только после отметки истопника, что, мол, воспитательное мероприятие проведено. Откупиться можно, для чего рекомендуется всегда держать в запасе два медяка – отдать истопнику.

Лично Рубис попадал на розги три раза – два раза откупился, а третий раз, всё тот же Зануда, лично сопроводил его к истопнику и проследил за исполнением.

Девочек также секут, а выполняющая эту процедуру ключница-экономка, характеризуется ученицами как «жадная сволочь», – берёт за откуп намного дороже.