Почему у меня сейчас такое ощущение, что один из ответов на вопрос неправильный? Или все три?

Потому что вбежавшие в комнату переглянулись, врач сокрушенно покачал головой, подошел ко мне.

– Пойдемте, вам нужно немедленно вернуться в постель. После покушения вы едва выжили, вам нельзя долго быть на ногах, и вообще я рекомендую оставаться там минимум неделю, пока не восстановится работа всех энергетических контуров, и воздействие чуть не убившей вас магии окончательно не сойдёт на нет.

Покушение? Магия? Я точно сошла с ума. У меня глюки. Я ёжик. А может быть, и то и другое вместе.

– Ложитесь, – тут же засуетилась подбежавшая с другой стороны девушка, расправляющая покрывало. – Я с вами побуду, или, если хотите, могу позвать фрейлин…

– Не можете, – резко перебил военный. – До окончания расследования сюда не войдет никто кроме нас и его императорского величества.

– Выпейте зелье. – Оказывается, на тумбочке справа стояла бутылочка, из которой врач налил в ложку что-то зеленого цвета, по запаху напоминающее сироп от кашля. – Это поможет вам заснуть.

Вот говорила мне мама никогда не есть ничего из рук незнакомцев, но я вдруг подумала: засну сейчас такая, а проснусь нормальная! Ну круто же! На вкус зелье оказалось как варенье из авокадо. Если, конечно, из авокадо, варили бы варенье. А еще оно оказалось хорошим, забористым. Веки мгновенно потяжелели, лица стали расплываться, голоса и шаги зазвучали как из трубы. Последнее, что я из этой трубы услышала, было сочувственное от девушки:

– У него жену чуть не убили, а он с фавориткой развлекается… Бедная моя госпожа!

Занавес.

–3-

Дориан

Вечер шел как по нотам.

Теплый свет светильников а-ля факелы отражался в панорамных окнах с видом на парк. Оркестр играл его любимую музыку – тихую, позволяющую насладиться неторопливой беседой. Приятная компания красивой женщины: Айседора сегодня надела красное платье, выделяясь на фоне кремового интерьера. Ненавязчивые тона и безукоризненно-белая скатерть на столе, единственном, стоящем в центре большого зала.

Идеально.

Дориан любил, когда так. Когда ты правитель большого государства, требующего твердой руки, то рано или поздно начинаешь ценить такие простые, спокойные вечера. Они становятся самыми желанными.

Вышколенный официант налил воды в его бокал, затем переместился поближе к Айседоре. Дориан не употреблял вина, и тот даже не заикнулся о том, чтобы позвать сомелье. Тоже хорошо. Только слишком людно.

Дориан покосился на других официантов, вытянувшихся возле стены, будто они были гвардейцами, и старательно растягивающего губы в улыбке полного низкорослого шефа, который лично принес им закуски.

– Ваше величество, благодарю за ваш интерес к моему скромному заведению.

Модный ресторан «Еретик» был каким угодно, только не скромным. Начиная от пафосного названия и заканчивая очередью на год вперед. Кабер, его пресс-секретарь, убеждал Дориана, что за возможность поужинать здесь весь высший свет готов перегрызть друг другу глотки.

Дориан сделал глоток воды и посмотрел на шефа, который следил то за ним, то за блюдом, которое расположилось между ними. На серебряной тарелке лежали крошечные сэндвичи, собранные в странную геометрическую картину.

– Спасибо, – кивнул Дориан и, когда шеф не сдвинулся с места, поинтересовался: – Так и будете стоять здесь весь вечер?

Шеф побледнел, потом покраснел, взмахнул руками.

– Нет, ваше величество. Но я вернусь со следующим блюдом.

– Я медленно ем.

– Я запомню!

Дориан бросил еще один выразительный взгляд на «гвардию» официантов, и шеф засуетился, выпроваживая всех прочь.

Когда ты император, привыкаешь, что вокруг постоянно множество людей, но именно поэтому начинаешь ценить, когда их нет совсем. Или почти нет. Как сейчас.

Он подхватил один из сэндвичей и отправил в рот, медленно пережевывая. Хлеб, рыба и густой соус раскрылись на языке солено-пряным послевкусием. Что ж, Кабер не солгал, здесь действительно вкусно. Идеально.

Наблюдавшая за ним Айседора тоже попробовала закуску.

– М-м-м, изумительно, – пропела она, слизывая с полной нижней губы соус. Порочное движение, которое ему так нравилось. Нравилась ли ему сама Айседора? Она его устраивала. Темные волосы до плеч, модная укладка, правильные черты лица, стройное тело. Айседора была хороша в постели, увлекалась искусством, могла поддержать разговор на любую тему. Поэтому Дориан все чаще выбирал свидания именно с ней.

Она вписывалась в его идеальную картину мира легко и непринужденно. Главное, она была достаточно умна, чтобы помнить о своем месте и не требовать от него каких-либо чувств и прочей ерунды. Это тоже было идеально.

Неидеальной была только ситуация с Эфирией. Там сменилась власть, и новый правитель решил пересмотреть их дипломатические договоренности…

– Дориан, – его ноги под столом коснулась обнаженная женская ступня, – знаю, что ты очень занят государственными делами, но сегодня я эгоистка. Хочу твое внимание только для себя.

Это мигом переключило Дориана с «государственных дел» на здесь и сейчас.

– Сегодня ночью я твой, – сказал он, перехватывая ее за щиколотку, с нажимом проводя большим пальцем, а она сексуально рассмеялась. Дориан не верил, что Айседора обманывалась на этот счет, скорее, включилась в их маленькую игру. Все фаворитки прекрасно знали, что его сердце отдано одной-единственной женщине – его стране. Сердце, разум и прочие органы.

Они не попробовали основное блюдо, но Айседора подалась вперед, демонстрируя ему ложбинку между грудей.

– Может, ну его, этот ужин? – предложила она. – Не хочу терять ни одной минуты рядом с тобой.

Дориан склонился к ней и прошептал на ушко:

– Не хочешь дождаться десерта?

– Будешь моим десертом, – облизала губы Айседора.

Он уже был готов закончить с едой и переместиться в более подходящее для их свидания места, как в зале ресторана появился один из помощников Кабера. Одним своим присутствием разрушая идеальную картину вечера. Его взволнованный вид Дориану вовсе не понравился, не говоря уже о том, что в такие моменты как сегодня, его могли потревожить только по очень веской причине. В противном случае могли полететь головы.

Помощник подошел совсем близко, соблюдая конфиденциальность информации, которую он собирался сообщить, и склонился над Дорианом.

– Ваше величество, на вашу супругу совершено покушение.

Мощная ладонь врезалась в стол так, что подпрыгнули бокалы: Дориан так разозлился, что чуть не принял боевую ипостась и не разнес этот стол в щепки. Вечер не просто перестал быть идеальным, он резко стал отвратительным.

– Что с ней?

– Она жива, – испуганно прошептал помощник, бледнея. – Все в порядке…

– То есть в один из моих дворцов вломился убийца, прошел всю охрану, а у вас все в порядке? – процедил Дориан, поднимаясь. – Вы его нейтрализовали?

Ответ был настолько тихим, что он едва его расслышал.

– Не нашли, ваше величество.

Перед глазами Дориана вспыхнула красная пелена. Чтобы кто-то проник в его дворец? Покусился на его собственность? И сумел скрыться? Это немыслимо! Невиданно!

– Вечер окончен, – сообщил он Айседоре, поднявшись, и она лишь кивнула, принимая его протянутую ладонь.

Они вместе направились к выходу. Вечер был не просто окончен. Он был окончательно испорчен. Ко всему прочему, стоило выйти на улицу, их ослепили вспышки фото и видеокамер. Журналисты не могли к нему приблизиться, но могли выкрикивать вопросы:

– Что с ее величеством? Она здорова?

– Что вы намерены сделать со своей службой безопасности?

И все в таком же ключе.

Это означало, что пресса уже узнала о покушении, и Дориан зверел с каждым шагом. Для себя, для журналистов же он нацепил маску невозмутимости, вручив Айседору помощнику Кабера, а сам сел в лимузин.

– В Малый дворец, – приказал он водителю.

–4-

Я в дурке, подумалось мне, когда я открыла глаза. Я в дурке, а это – главврач. По крайней мере, стоявший в центре комнаты рядом с обычным врачом мужчина вел себя именно так. Он и без того был высокого роста, а за счет того, что напоивший меня зельем как-то сжался, вообще казался монументальным. Хотя, конечно для главврача он был слишком привлекателен: широкоплечий, с небрежно уложенными темными волосами, в костюме с иголочки. Почему-то я не могла слышать ни слова из того, о чем они говорят, хотя стояли эти двое в паре метров от меня, в широкой полосе солнечного света, врывавшегося в комнату между раздвинутых портьер.