– Да, неприятно, – через некоторое время сказал он. – И глупо. Я бы даже внимания не стал обращать, если бы не известные обстоятельства.
– Я от страха просто голову потеряла! – жарко зашептала Софья, подсаживаясь поближе к нему.
Говоря по совести, Глеб был вовсе не против, чтобы эта дама действительно лишилась столь необременительного для нее предмета, как голова. «А я ведь совсем недавно был от нее без ума. Может быть, у меня плохой вкус? – подумал Глеб. – Вроде нет. Тогда почему никто не зарится на этих женщин после меня?» Уловив тоску во взгляде бывшего любовника, Софья сверкнула глазами и потребовала:
– Я хочу, чтобы ты меня защитил!
– Хорошо, я дам тебе телохранителя, – быстро согласился Глеб. – Он будет тебя повсюду сопровождать.
– А ночью?
– Можешь на ночь брать его домой, если хочется. По сути дела, тебе надо пережить только послезавтрашний день, я правильно понимаю?
– Надо же, ты помнишь, когда у меня день рождения! – подобрела Софья.
«Еще бы мне не помнить, – раздраженно подумал Глеб. – Такие сумасшедшие траты». Софья была самой жадной из всех его любовниц. Разрыв с ней стоил ему не только больших денег, но и первых серебряных волос в шевелюре.
– И еще я пойду в милицию, – сообщила противная Софья. – Пусть они тоже меня охраняют.
– Иди, – согласился Глеб. – Только оставь пока открытку у меня, хорошо? Хочу немного подумать.
Сколько раз друзья говорили ему, что дорога в ад вымощена служебными романами! А он все никак не мог остановиться. Да и как устоять перед легкими победами?
В это время в дверь постучали, и на пороге возникла секретарша Стрелецкого Наташа Степанцова. Она была красивой и непоправимо вредной. Женщины терпеть ее не могли. При своем гренадерском росте Наташа носила короткие и обтягивающие платья, за что получила кличку Страус.
– Глеб Николаевич! – протянула она, скроив недовольную физиономию. – У вас через пять минут совещание. Люди уже собираются.
– Да-да, – встрепенулся Глеб. – Я сейчас освобожусь.
Секретарша вышла, шарахнув дверью.
– Мымрища, – пробормотал Глеб. – Терпеть меня не может.
– Так уволь ее! – предложила Софья.
– Не могу. Мне ее спустили сверху, с самой «крыши».
– Тогда терпи. Так когда меня начнут охранять?
– Да хоть сегодня. При тебе будет мой Артем. Он лучший из лучших, можешь на него положиться.
Софье почудились в голосе Глеба нотки нетерпения, поэтому перед дверью она обернулась и небрежно сказала:
– Как ты думаешь, стоит рассказать следователю о твоей жене? Ну, о том, что она приходила ко мне и говорила гадости?
Глеб побледнел, но тут же взял себя в руки.
– Если это поднимет тебе настроение, то расскажи, – стараясь казаться безразличным, ответил он.
Оставшись один, Глеб снова упал в кресло и сжал руками виски. Нет, положительно, с женщинами очень сложно! Именно они придают жизни вкус, но они же периодически его и портят. Глеб знал, что находится как раз в том критическом возрасте, когда бес испытывает повышенный интерес к мужским ребрам. Но никаких особых перемен в себе пока не ощущал. Любовницы существовали всегда, сколько он себя помнил. Возможно, их было чересчур много, но Глеб очень гордился тем, что заводил себе следующую, только что расставшись с предыдущей, полагая это особой мужской доблестью.
Открыв сейф, он засунул открытку в большой конверт с пометкой «Личное». Но и этого показалось ему мало. Конверт он спрятал в пластиковую папку, а пластиковую, в свою очередь, уложил в картонную, среди других бумаг. «Вот и проводи совещание в таком настроении!» – раздраженно подумал он и пригласил в кабинет заждавшихся сотрудников.
Пока Кумарикин освещал тему совещания, Глеб с тоской вспоминал Париж, куда летал весной с потрясающей блондинкой. Правда, в отеле он в первый же вечер здорово набрался и почти ничего не помнил ни о блондинке, ни о городе влюбленных. Но сама мысль о том, что он пьянствовал в Париже, была романтичной и навевала легкую грусть.
После совещания Кумарикин подвел к нему крепкого брюнета лет тридцати и представил:
– Бубнов Олег, наш новый координатор, неделю как на фирме и уже разгреб массу завалов. Три языка в активе.
– Сейчас я занимаюсь документацией, которую прислали немцы, – низким мягким голосом сообщил Олег и оживленно потряс руку шефа.
Глеб с неудовольствием отметил, что новенький сантиметров на пять выше его и при этом весьма смазлив. Своего рода конкурент. «Дурак Кумарикин, – подумал он в раздражении. – Никакой политической гибкости. Если бы не его пионерская преданность, уволил бы к чертовой матери».
Служащие уже разошлись, когда в приемной Стрелецкого появились Алла и Рита. Секретарша засияла, как надраенный самовар, и вскочила на ноги.
– Здравствуйте, Алла Вадимовна! – подобострастно воскликнула она.
На самом деле Наташу бесило то, что надо быть любезной и услужливой. Стрелецкий гонял свою секретаршу с мелкими поручениями в хвост и в гриву, и ей частенько приходилось заезжать к нему домой, где она наблюдала богемную жизнь жены шефа. Ради справедливости надо заметить, что она завидовала всем богатым женщинам, но этой особенно. Алла была слишком изысканна, слишком тонка, а это, как известно, дано от бога.
– Я пойду предупрежу Глеба, что Рита уже здесь, – сказала между тем Алла и скрылась в кабинете мужа.
Секретарша с высоты своего роста разглядывала дочь Стрелецкого, о которой на фирме сплетничали уже несколько дней. Та оказалась стопроцентной простушкой. «Да, в Сибири персики не растут», – злорадно подумала Наташа. Между тем в приемную влетел Кумарикин и, увидев Риту, замер, что называется, на полном скаку.
– Это Маргарита, дочь Глеба Николаевича, – поспешила просветить его секретарша. – А это Кумарикин Евгений Михайлович.
– Женя, – тот протянул было руку для приветствия, потом стушевался, дернулся, из-за чего круглые очки соскочили с его носа и полетели вниз.
В попытке поймать их за дужку Рита сделала резкий рывок в его сторону. Кумарикин тоже сделал резкий рывок. В итоге они со страшной силой столкнулись лбами и ударили друг друга по рукам. Злосчастные очки при столкновении взмыли вверх, и стоявшая неподалеку Наташа совершенно непроизвольно попыталась схватить их на лету. Мощной грудью она налетела на Кумарикина и Риту, отчего все трое потеряли равновесие и с грохотом повалились на пол. Как раз в этот самый момент дверь кабинета распахнулась, и шеф с женой появились на пороге.
Алла разинула рот, а Глеб некоторое время молча разглядывал кучу-малу, образовавшуюся на ковре приемной, потом спросил с ноткой нетерпения:
– Ну, и кто из них моя дочь?
– Это я, папа, – прокряхтела Рита, пытаясь выбраться из-под Кумарикина и Наташи. – Я так рада познакомиться с тобой!
– Я тоже рад, – сказал Глеб напряженным голосом и широко, неискренне улыбнулся. Было ясно, что он не знает, как себя вести. И то сказать: Рита была до странности похожа на одну из тех девиц, которых он время от времени обхаживал. Высокая, светловолосая, с тонкой талией и одновременно крепким телом, она вызывала у Глеба ощущение нереальности. Его взрослая дочь! Он чуть было не поддался сентиментальным чувствам, но вовремя вспомнил, зачем, собственно, ему понадобилась Рита – хоть и родня по крови, но по сути совершенно чужой человек. Поэтому сентиментальное чувство потухло, так и не родившись, а на смену ему пришло чувство удовлетворения. В конце концов, пока все шло так, как и планировалось. Он задумал привезти свою наследницу в Москву – и вот она здесь.
Кумарикин, поднявшись на ноги, принялся тащить вверх тяжелую Наташу, которая демонстрировала крепкие икры и завидную выдержку. У него ничего не получилось, и он ее бросил. Остолбеневшая Алла наблюдала за этой сценой, и, перехватив ее взгляд, несчастный Кумарикин съежился, как листок бумаги, брошенный на уголья. Как назло, именно в этот момент в приемную заглянул главный консультант фирмы Вареников – тощий сноб с извилистой улыбкой и темными мыслями. Смыслом его жизни было подсиживание коллег, и Глеб часто думал, что, если бы он был не хозяином фирмы, а простым директором, Вареников уже давно спихнул бы его с кресла.
