— Двести с небольшим, как последнего Бельмонте прибили, — добил меня Серхио.

— Двести лет… двести лет…

Меня как будто обухом по голове ударило, когда я осознал, что все близкие мне люди давно умерли. И неблизкие — тоже. Все, совершенно все, кого я знал, с кем общался, кого любил и ненавидел — никого не осталось в живых. И родных не осталось ни там, ни тут. Если старикашка был прав в своих прогнозах, то последний Бельмонте был моим сыном. Отцовских чувств я в себе не нашел, сколько их ни выкапывал. Возможно потому, что все продолжало казаться ненастоящим. Вот лягу спать, проснусь — и выяснится, что все это дурной страшный сон. Не может же быть такого, что моя душа в ожидании нужного тела болталась здесь больше двухсот лет, а для меня прошел всего лишь миг? Я хочу назад, в свое тело и в свою старую жизнь. У меня предзащита по осени должна быть. «Взаимодействие мод в гелий-неоновом зеемановском лазере на длине волны 3,39 мкм». Прекрасное вдохновляющее название. И настолько контрастирующее с действительностью, что, когда я повторил вслух, это оказалось последней каплей, и вой из меня вырвался сам.

— Нате-ка дон Алехандро, выпейте. — Серхио ловко всунул мне в руки кружку с чем-то горячительным. — Эка вас приложило. Это отходняк после ритуала.

— Ты не понимаешь. Я умер.

— Так и я умер, — спокойно сказал Серхио. — Все мы здесь умерли. Но в отличие от падре Хавьера, мы получили в подарок от Всевышнего вторую жизнь. Выпейте, дон Алехандро, легче станет. Вино с корабля, лучшее из имеющегося. Поди, для принца наследного держали. Отпраздновать передачу. А мы отпразднуем новую жизнь.

Он мягко меня уговаривал, постоянно подливая вино, и в конце концов я нажрался с двух бутылок до отключки. Как будто выключателем в голове щелкнули — и все, нет больше ничего: ни тревог о прошлом, ни беспокойства о будущем.

И спалось хорошо. А как иначе? На свежем воздухе, после изнуряющей физической активности и принудительного вливания большого для этого тела количества алкоголя — чего бы и не поспать от души?

Утром я спросонья нашарил рядом с собой мягкую игрушку и удивился, почему не помню, что заночевал у Насти — из моих знакомых только у нее было огромное количество всякой пушистой и не очень мелочи, которая где только не валялась. Но тут мелочь в моей руке зашевелилась, зашкрябала лапками по ладони, и я рывком сел, одновременно открывая глаза. В руке у меня был паук нормального размера. Нормального, разумеется, по сравнению с камией, потому что у этого только туловище было сантиметров десять в диаметре, а ведь от него еще торчали восемь лап. Это создание было в точности похоже на спутника старикашки. Детеныш, наверное. Или у пауков из яиц вылупляются сразу взрослые особи? Про яйца я помнил, остальное — нет.

Мы с пауком изучающе смотрели друг на друга.