— Я? — он весьма натурально удивился.

— Вы, вы. Сами же говорили, что специально свели нас с Марией Исабель.

— А ну да, — согласился он. — Так что? Я и исправить пытаюсь. Вон жизнь тебе дарю. Королевский подарок, между прочим.

— То есть вы попросту возвращаете мне то, что у меня отобрали. И еще неизвестно, какая там жизнь будет.

— Парень, ты тянешь время, — с раздражением сказал он, не желая со мной соглашаться. — Еще потяни, так и этого не верну.

— И сами ничего не получите, — заметил я. — А до следующей возможности не доживете.

Он дернул себя за нос и с неожиданной прытью закружил по комнате, чудом ни на что не натыкаясь, воздевая костлявые руки к грязному потолку, на котором хватало паутины и без той, которую плел паучок, и бормоча себе под нос: «Умные все пошли какие, сволочи». Остановился и спросил:

— Что ты хочешь?

С ходу сообразить оказалось сложно. О магии я не знал ничего, а не так давно даже в нее не верил. Но если есть возможность остаться при своем теле, нужно ее использовать. В том, что кровожадный дон Рикардо меня пощадит, я сомневался. Вариантов было два: либо я его, либо он меня. Я предпочитал первый вариант. Конечно, в придачу к нему шла неразборчивая Мария Исабель, но мне кажется, что она не захочет меня видеть в точности, как и я ее. Проживем как-нибудь по отдельности.

— Не хочу быть безоружным. Если я чародей, то хоть несколько заклинаний дайте: защитное, нападающее и невидимость.

— Невидимость ему, — пробурчал старикашка. — До нее знаешь сколько всего выучить надо? Остатка моей жизни не хватит. Отвод глаз дам. Им с умом если пользоваться, не хуже невидимости будет. Все?

— Конечно нет. Я не хочу с кем-то драться за его тело. Это для меня неприемлемо.

— Это легко разрешимо. Вставлю в формулу ограничение, что попадешь в только что умершего или бездушного и добавлю энергии, чтобы хватило на оживление.

— А меня не убьют второй раз, обнаружив, что труп внезапно ожил?

— Притворишься, что не ожил, — проворчал он, скептически посмотрел на меня и засомневался в моих актерских способностях. — Хорошо, закладку небольшую сделаю для отвлечения. Больше ничем помочь не могу. Либо так, либо отбираешь тело. Не гарантия, конечно, что отберешь…

— Тогда еще вопрос. Если вы можете ставить ограничения, то мне нужно тело без увечий, с хорошим происхождением и магией. И никаких орков, эльфов и разных троллей.

— Магия? Это ты про что? — проскрипел старикашка.

— Про все это. — Я обвел руками вокруг себя. — Магия, волшебство, чары…

— А, чары, — обрадовался он. — Они тесно связаны с душой. Твои останутся при тебе. Что же касается происхождения… Чем оно лучше, тем дольше времени может пройти до вселения. Ты уверен, что оно тебе нужно?

— Уверен. Если я попаду, к примеру, в королевского сына, можно и подождать.

— Эка ты загнул, — без одобрения сказал он. — Все бы хотели попасть в королевских детей. Там очередь, знаешь, какая?

— Ничего, я привычный, постою. И возраст не меньше восемнадцати и не больше двадцати пяти. А то королевские дети разные бывают. Некоторым королями удается стать уже в глубокой старости. Так что давайте вы меня обучите чарам, а потом рисуйте со всеми ограничениями. И клятву дайте, что не обманете.

— Я-то клятву дам, но и тебе придется, — ответил он. — Как ученику. А это время.

— А вы его тянете.

— Вот ты упертый. — Он приложил руку к сердцу и жалобно сказал: — Я уже старенький, могу не выдержать.

— Ничего страшного, вы прожили длинную интересную жизнь, которой пытаетесь лишить меня. Сколько там осталось времени?

Старикашка гневно на меня зыркнул, но сразу перестал притворяться смертельно больным, дал клятву, стребовал с меня ученическую, которую принял по ему одному известному ритуалу, в котором поучаствовал и меховой паучок. В этот раз я его рассмотрел тщательней и уже не спутал бы с игрушкой. Казалось, у него даже глаза были умные, все понимающие. И общались они со старикашкой явно ментально, если вообще общались. Но паучок действовал так уверенно, как будто выполнял чужие приказы.

И только после этого старикашка обучил меня на скорую руку трем простейшим заклинаниям, прерываясь только на сетования о бездарно тратящемся времени. Да я и сам чувствовал, как шустро утекает песок в нижнюю половину песочных часов. По окончании старикашка нагло заявил, что все равно толку от заклинаний не будет, потому что они первого уровня, а более сложные надо отрабатывать, после чего заставил меня снять рубашку, взял костяной нож и начал меня резать. Реально резать, но боли я не чувствовал, хотя кровь по животу текла. Наверное, потому что старикашка бормотал себе под нос что-то по звучанию напоминающее грязные орочьи ругательства. Потом он взял банку с жидкостью цвета зеленки и принялся старательно изрисовывать мой живот каракулями там, где не изрезал. И рожа у него при этом была такая счастливая, что к гадалке не ходи — гадость задумал. Непонятно только — мне или врагам. Да только спросить я его ни о чем не успел, потому что, стоило старикашке нанести последний штрих и отставить банку с краской на стол, как внезапно он побелел и кулем свалился на пол. Паучок засуетился, я — тоже. А толку-то? Не с моими умениями заниматься реанимацией. Перед нами валялся самый настоящий труп.

А тут еще опять засиял портал, только сиял он неравномерно и медленно уменьшался, грозя запереть меня тут насовсем, поэтому я зачем-то схватил паучка, нож, которым меня резали, и выпрыгнул наружу. Еле успел это сделать — портал закрылся с тихим хлопком сразу за моей спиной.

Паучок освобождению не порадовался, что-то возмущенно застрекотал, подергался вправо-влево и нырнул в кусты. Я ему даже позавидовал, потому что из этих же кустов вынырнул дон Рикардо и сказал с маньячной усмешкой:

— Что, добегался? Поначалу я тебя хотел убить быстро и безболезненно, но ты меня разозлил, поэтому убивать буду долго и больно.

От его руки ко мне метнулась дымная лента, но я был начеку и от нее увернулся. Выдавать свои чародейские умения я не торопился, поскольку был уверен, что с моими непроверенными чарами я соперник умелому чародею только при неожиданном нападении. Второго шанса мне никто не даст. Я пятился, отслеживая движения противника, и ждал, когда он от меня отвлечется хотя бы на секунду.

— Чем это я тебя разозлил? Тем, что не согласился умирать?

— Тебе была предложена великая честь — умереть во славу рода Бельмонте — пафосно сказал он.

— Ни одна баба не стоит того, чтобы ради нее умирать.

— Как ты назвал Марию Исабель? Да ты ногтя ее не стоишь, дерьмо собачье! — вспылил он и бросился ко мне, вытягивая на ходу саблю из ножен.

Не знаю, может, он и вправду владел ею искусней меня, проверять я не стал. Изогнулся, уходя с его дороги, и вогнал ему в бок костяной нож. Порадоваться или пострадать я не успел, потому что, хоть дон Рикардо и упал на землю, но с его руки сорвалось заклинание и впечаталось в меня. После чего на меня навалилась тьма.

Глава 3

Темнота сменилась болью. Как будто меня насквозь проткнули огромным количеством спиц и ворочали ими туда-сюда. Рот открылся сам собой, и я заорал так, как никогда раньше. Через сомкнутые веки проникала краснота слепящего света снаружи, что причиняло еще дополнительные страдания. Казалось, я сдохну прямо сейчас. Но внезапно все закончилось. И свет, и боль — все пропало, только тело ломило так, как будто я долго и тяжело болел. А еще я сорвал голос напрочь.

Я прокашлялся, неожиданно почувствовал, как пошло восстановление пострадавшего тела, и осторожно приоткрыл глаза. Никакого леса, темное каменное помещение. Чуть скосив глаза, я обнаружил рядом с собой хорошо поджаренный труп. А рядом с ним — еще один. Я рывком подскочил и сел на… Скорее всего, это было частью алтаря. Вспомогательной. Потому что основная его часть была в центре, и на ней лежал молодой парень в богатой одежде. Точнее, труп молодого парня, с застывшем на лице вечным выражением страдания. Не одному мне досталось, смотрю, приложило всех.