— В следующий раз? Никакого следующего раза! Я не могу себе позволить терять сознание от перенапряжения.

— Тренировать нужно, — не согласился Шарик. — В следующий раз будем все делать под присмотром Серхио.

— Который тебя не слышит, — намекнул я, рассчитывая на уступки со стороны проштрафившегося ками.

— Хорошо, — буркнул он. — Будет меня он слышать, но только по прямому твоему приказу или когда ты без сознания. Сам он мне ничего транслировать не сможет, это не моя прихоть, а особенность связи ками и его хозяина, понятно?

— Понятно, — согласился я.

После разговора я почувствовал себя получше, поэтому попытался встать. Попытка удалась, и я, покачиваясь как лодка на волнах, пошел к лестнице, чтобы покинуть подвал, который нынче вызывал у меня отвращение даже сильнее, чем когда он был грязным и вонючим. Каждый шаг давался все легче, и, когда я подошел к лестнице, больше не раскачивался, да и слабость почти отступила. Чистящие чары лестницу тоже задели, но вот вид снаружи не порадовал. Снаружи был конкретный свинарник, который я следовало разгрести как можно скорее. Но я принялся не за него. Я решил изучить доставшееся мне наследство.

На втором этаже, куда вела винтовая каменная лестница, не нашлось ничего интересного. Туда нанесло всякой дряни столько, что скоро не одно дерево вырастет, а целая роща, благо есть на чем. Я выдрал дерево, которое грустно выглядывало в проем на вольно растущих собратьев, и туда же его выбросил, предварительно ободрав ветви для веника. Огляделся, что бы еще выбросить. Выбрасывать надо было все.

— Спальня была, — со знанием дела сообщил Шарик, который вовсю изучал обстановку, не боясь пачкать лапы.

— Дамская, — поддакнул я.

Помещение было слишком большим для одной спальни. Его можно запросто разгородить на комнаты для меня и Серхио, благо количество узких окон-бойниц это позволяло.

— Почему дамская?

— Цветочки в спальнях только у дам бывает, — намекнул я на дерево. — Но нам без разницы. Отсюда весь хлам на выброс.

— Зато удобно сгребать все в дыру, — обрадовал меня ками. — Таскать не нужно. И десмондов бы сжечь, а то вонять скоро начнут.

— Осмотрим все и примемся поджигать, — согласился я и направился к лестнице.

Что было на следующем этаже, не смог определить даже Шарик: ветошь, труха, куски ржавого железа и стеклянный бой.

— Окна мелковаты, — грустно сказал ками. — Сейчас бы вышвырнули все. Придется сгребать вниз и уж там все сваливать через дыру. А так прекрасная комната для занятий. Можно сказать, идеальная. Вот расчистишь — и вперед.

Он опять залез ко мне на плечо, оставив грязные следы на многострадальном камзоле, и осматривался с видом: «А паутину я буду плести здесь». И не отвертишься, обещал после победы над десмондами выделить ему уголок. Но не в алхимической же лаборатории? Подвал или… Я поднял голову к потолку… чердак? Или что там вместо него в башнях?

На потолке был люк, но вид у него был приварившегося намертво, а в комнате не наблюдалось ничего похожего на лестницу. Так что придется отложить обследование на потом. Пока хлама и здесь хватает.

Магической помощью Шарика я пользоваться не рискнул, так что следующие несколько часов я сгребал, таскал, подбрасывал в вонючий костер с останками десмондов, которые выглядели сухим пергаментом, но на деле оказались совершенно негорючими. Поначалу ками пытался командовать, но я его быстро отвлек разговором.

— Слушай, Шарик, дон Леон ничуть не удивился, когда я заговорил об орках и эльфах, но я пока ни одного не видел.

— Потому что в этом мире их нет. Бельмонте кого только не таскали поначалу. На Сангреларе куча рас поперебывала. Если там при замке сохранилось кладбище — увидишь. Кстати, там и твоя могила есть.

— Вторая в этом мире, — продолжил я. — Еще одна в Вилье.

— Сравнил. Там пустой гроб, — заметил Шарик. — А тут тело лежит.

— Что там от этого тела осталось за двести лет?

— И то верно, — согласился он. — Так вот, поначалу Бельмонте кого только не таскали. А потом что оставалось — на кладбище с благодарственной надписью на камушке. Мол, погиб ради процветания великого рода Бельмонте. Но после того как орк одним ударом булавы пришиб основного претендента на руку очередной невесты, отбор стал куда серьезней и выбирали только тех, кто не мог за себя постоять.

Это было завуалированное оскорбление, но я промолчал, потому что в кои-то веки Шарик был прав: я ничего не смог противопоставить дону Рикардо и умер как идиот.

— Это что получается, в жилах Бельмонте текла и оркская кровь?

— Еще чего. Грохнули орка, от сомнительного ребенка избавились задолго до его рождения, а Бельмонте засунула себе в задницу свои нетрадиционные сексуальные предпочтения и вышла на новую охоту. Кандидатуру в жертву стали искать исключительно среди людей.

Я огляделся. На третьем этаже осталась только пыль и грязь, все крупное было перемещено либо на второй этаж, либо сразу в костер. Пришло время разбираться со спальней. Ками привстал на четырех задних лапах, оглядывая поле деятельности как завзятый прораб, у которого в подчинении толпа рабочих.

— Шарик, как десмонды смогли покинуть Сангрелар?

— О, это еще одна страница в книге человеческой тупости, — радостно отвлекся ками от придумывания для меня работы. — Одному умнику пришло в голову создать зверинец из самых опасных тварей Сангрелара. Самое смешное, что ему удалось получить на это разрешение. Эй, балбесина, ты куда эту деревяшку откладываешь? В костер ее.

— Она может пригодиться для чего-нибудь другого.

— Например?

— Например, кашу на ней сварим.

— Хандро, ты совсем идиот? Ты не знаешь, что здесь было. Ничего из этого использовать нельзя. Только в костер. То есть сначала в дырку, потом в костер.

Я выглянул в окно — действительно, самое время подбросить что-то к десмондам, так что я набрал деревяшек и потащил к костру, прикинув, что до дыры придется бежать дольше, а дерево сухое и относительно легкое.

— Так что там со зверинцем?

— А, со зверинцем… Так вот, набрал он всякой живности по штучке и поехал по городам в турне. Только не учел, что охранять нужно получше, потому что нашлись экзальтированные дамочки, которые начали страдать о несчастных заточенных зверушках. И ладно бы просто страдать, так нет, в одну совершенно непрекрасную ночь вскрыли все клетки в зверинце. Выпущенные твари, самом собой, отблагодарили выпустившего сразу. Кто это был, так и не удалось определить. Предполагали даже, что придурков было несколько. Но твари в тот день порезвились так, что ополовинили город.

— Ого.

— Вот тебе и ого. Магов пригнали, те быстро тварей вычистили, а кого не вычистили сразу, тех потом догнали и пришибли. Кроме десмондов, потому что тот, которого выпустили, сразу обратил пару человек, и дальше они множились и множились.

— Десмонд — это сам себе копировальная машина.

— Во-во, — с умным видом подтвердил Шарик. — И вот что интересно, они свойств своих в отрыве от Сангрелара не потеряли.

— А остальные?

— Тварей размножившихся больше не было, слава Всевышнему. А травки пытаются вывозить. Второе поколение уже намного слабее, а в третьем только следы того, что нужно. Декокты с выращенными тут травами куда менее эффективны.

— Зачем же мы тогда этот гербарий набрали? — кивнул я на ящики.

— Гербарий — это сушеное, балбесина. И я про растения с Сангрелара. Про те, что появились после магического выплеска. А эти, что мы купили, они для обычных декоктов, понял?

— Понял, чего ж не понять. Ты очень доходчиво поясняешь.

— Доходчиво дон Леон пояснял, особенно когда брал в руки розги. Как известно, лучше всего наука вбивается через задницу.

— Поэтому Мурильо и вымерли.

— В смысле?

— В смысле, когда вбиваешь науку через задницу, в голове она не задерживается.

— Тоже мне, умник, — буркнул Шарик. — Давай ветром выдуем остаток мусора с третьего и второго этажей?

— Чтобы я обзавелся третьей могилой в этом мире?