В памятнике Шувалову аллегорий нет, и пирамида несет лишь небольшой овальный медальон с портретом этого просвещеннейшего человека своего времени, государственного деятеля и тонкого знатока искусства, неизменно и ревностно поддерживавшего все, что способствовало развитию национальной культуры. Портрет технически безупречен, но создан, несомненно, не скульптором-портретистом, а медальером. Возможно, это работа К. Леберехта, который стал к концу XVIII века ведущим медальером Монетного двора и Академии художеств. Превосходный мастер, он, однако, не обладал даром портретиста, и сходство с оригиналом профилей, выбитых на его медалях, часто весьма приблизительно.

Последняя четверть XVIII века — время, когда русская скульптура дала не только отдельных великолепных мастеров мирового масштаба, но сформировалась в национальную школу во главе с плеядой первых воспитанников основанной и руководимой Шуваловым петербургской Академии художеств — Ф. И. Шубиным, Ф. Г. Гордеевым, М. И. Козловским, Ф. Ф. Щедриным, И. П. Мартосом, И. П. Прокофьевым. Развитие ваяния было продиктовано требованием эпохи, ее эстетическими взглядами и запросами, было закономерным следствием общего хода развития русской художественной культуры на протяжении XVIII столетия — времени сложного, противоречивого, неоднозначного. Такой же была и русская скульптура. Декоративность барокко, его композиционная экспрессия и драматизм, стремление к правдивому раскрытию и воплощению человеческой личности и — возвышенная героизация этой личности в строгих формах классицизма; живое, чувственное восприятие натуры и — канонизация античных образцов; рациональная ясность, «разумность» и — глубокие, порой драматизированные чувства. Все это столкнулось, сплавилось в творчестве русских мастеров последней четверти XVIII века.

«Предмет изящных искусств состоит в том, чтобы произвести в нас самую сильную чувствительность. Не довольно того, чтоб мы могли точно понять представленный нам предмет, но чтобы оной поразил разум и тронул сердце»,— писал один из первых русских теоретиков искусства XVIII века П. Чекалевский^[37]. Именно в этой «чувствительности», возвышенной, но сдержанной идеализации и эмоциональной искренности, человечности состоит одна из особенностей русской скульптуры тех лет и, в частности, мемориальной скульптуры, которая заняла важнейшее место в русском искусстве конца XVIII — начала XIX века.

61. И. Г. Остеррайх. Надгробие И. М. Измайлова. 1780-е гг. Фрагмент

Первые скульптурные памятники лавры создавались иностранцами. Самый ранний из них, выполненный выдающимся французским скульптором О. Пажу в 1759 году по заказу И. И. Бецкого как надгробие его сестре, погребенной в Благовещенской усыпальнице, не сохранился на первоначальном месте^[38]. Но он и не имел какого-либо значительного влияния на развитие русского мемориального искусства.

В 1780-х годах скульптором И. Остеррайхом был создан для Лазаревского кладбища памятник И. М. Измайлову. В этом надгробии шефу Невского кирасирского полка, не поддержавшего Екатерину II во время дворцового переворота и оставшегося верным Петру III, еще очень сильны барочные тенденции. Форма памятника в виде жертвенника, также как и форма саркофага и многие другие формы архитектурного надгробия, воспринята от античности. Жертвенный алтарь стал излюбленным типом классицистического надгробия и как чисто архитектурный памятник и в сочетании со скульптурными рельефами, круглой скульптурой, урной, светильником.

Жертвенник Измайлова — один из первых подобных памятников некрополя и принадлежит переходному периоду от барокко к классицизму. Он характерен декоративным единством архитектуры и скульптуры, эффектным сочетанием пластических и архитектурных масс, контрастностью в сопоставлении объемов и напряженностью композиции. Изображенные в мраморе львы, олицетворяющие доблесть, мужество и непреклонность воина, словно раздвигают углы сооружения; образовавшиеся проемы заполняют львиные маски, переходящие в могучие львиные лапы. Эти подобия кариатид обрамляют боковые плоскости жертвенника с эпитафией и рельефами: Благочестие под тяжестью креста и Минерва с венком над воинскими доспехами. Несущая часть с выступающим карнизом, разорванными фронтончиками, с напряженными тугими волютами, прихотливыми завитками пальметок в акротериях завершается символом бессмертия, пластически выраженного красивой композицией шара, обвитого змеей, и крылатой головой Хроноса. Надгробие символизирует воинскую доблесть покойного, портретного же изображения в этом памятнике нет.

Одно из первых надгробий с включением скульптурного портрета появилось в некрополе в 1781 году над местом погребения А. С. Попова и связано оно с именем Я. И. Земельгака, шведа, учившегося в Дании, но всю жизнь прожившего в России. Вероятно, и как скульптор, превосходный портретист, он сформировался в России, причем не без влияния Ф. И. Шубина, у которого работал в мастерской формовщиком, позже выступал как соавтор^[39].

62. И. Г. Остеррайх. Надгробие И. М. Измайлова. 1780-е гг. Фрагмент

Памятник Попову полностью принадлежит русскому искусству своей поэтичностью, проникновенным лиризмом, созвучным поэзии русского сентиментализма, и открывает целый ряд надгробий, скромных, интимных, где негромкая, искренняя человеческая скорбь определяет содержание всего произведения. «Печаль сердец» выражает весь строй памятника белого мрамора, в композиции которого нет никакой напряженности и повышенного драматизма. Она спокойна и проста, начиная от постамента с его плавными вогнутыми изгибами сужающихся кверху граней, декорированного свободно висящими «полотенцами» и увенчанного чуть повернутым в другую плоскость медальоном с профильным барельефным портретом. Обвивающая его тяжелая кипарисовая гирлянда плавно ложится одним концом на постамент, объединяя его и медальон в зрительном восприятии. По другую сторону медальона прислонилась к нему маленькая фигурка ребенка с угасающим факелом в опущенной руке — символом отгоревшей жизни. Это трогательное воплощение любви и скорби объясняет эпитафия^[40]. Разнообразно использование мастером пластических приемов и скульптурной техники: от мягкой и тонкой моделировки нежного тельца ребенка до обобщенной лепки четкого по силуэту портрета.

А. Попов не принадлежал к родовой или чиновной аристократии. Преданный камердинер Екатерины II, он отличался прямотой нрава и резкостью суждений, что импонировало корреспондентке Вольтера и Д. Дидро. Даже не зная об этом человеке ничего из воспоминаний его современников, можно оценить правдивую индивидуализацию образа.

Портрет — самая сильная и привлекательная сторона в творчестве 3емельгака. Реалистичность, умение достигнуть не только внешнего сходства, но и выразить внутреннюю сущность человека (хотя и в определенных границах, продиктованных временем и характером исполняемого произведения), прекрасная техника, позволяющая передать материальность изображаемого во всем разнообразии, приближают Земельгака к творческой манере Шубина, превосходившего своего младшего собрата мощью, глубиной таланта и виртуозным исполнительским мастерством.

Земельгак умел создавать и достаточно острые, лишенные идеализации, портретные характеристики даже в жанре камерного мемориального барельефного портрета. Превосходным, стоящим рядом с лучшими произведениями этого рода, является портрет Саввы Яковлева, помещенный на боковой стенке массивного мраморного саркофага, окованного выколотной покрышкой золоченой меди. Памятник поставлен в 1785 году на Лазаревском кладбище.

Классицизм канонизировал в основном профильное изображение в барельефных портретах, но в надгробиях последней четверти XVIII века и позднее, хотя и редко, используется также иное композиционное решение — фронтальное изображение в легком трехчетвертном повороте. В портрете Яковлева его проницательный, презрительно-оценивающий взгляд устремлен на зрителя. Особую выразительность, характерность придает ему поворот головы, который делает взгляд косящим. Этот взгляд искоса, поджатый тонкогубый рот с нависшим над ним крупным носом, волевой подбородок, смягченный жирными складками полнеющего старческого лица, обрамленного тонкими прядями длинных волос, разделенных на прямой пробор над высоким лбом, создают живой, неприкрашенный образ. Талантливо показан художником человек незаурядный, расчетливый, умный, скрытный и жестокий, сознающий свою значительность и силу. Это один из тех новых людей дела «века осьмнадцатого», которые проложили себе дорогу из мужиков в барские хоромы, не брезгуя никакими средствами. Осташковский мещанин, по первой фамилии (или прозвищу) Собакин, пришедший пешком в Петербург, он возвысился до дворянства, разбогатев на откупах и рудном деле.