– Мы будем здесь ночевать? – я передернула плечами от прокатившегося по коже озноба. Ветерок поддувал совсем не теплый, и я еще полчаса назад замоталась в изгвазданный в паутине и усаженный репьями по низу некромантский плащ.

– Не здесь, чуть дальше, – эхом отозвался Ине.

С приближением ночи темный немного ожил, правда, оживление выглядело нездоровым, лихорадочным. Он двигался рывками, будто преодолевая сопротивление и на мгновение замирал, прежде, чем что-то сказать, словно сначала проговаривал фразу про себя.

Дом для ночлега он выбрал хоть и целый, в паре окон даже стекла сохранились, только выглядящий пострашнее оставшихся позади развалин – сложенный из камней, приземистый, но с высокой конусообразной крышей, похожей на кривую шляпу.

– Тут точно безопасно?

– Как везде, – оскорбившись, что я сомневаюсь в его профпригодности, буркнул некромант и, злорадно ухмыльнувшись, добавил: – Зато крыша целая и хотя бы на голову не нальет.

Дождик в овраге я помнила хорошо. Вот же подстава ходячая… А еще бухтел, что с водой у него нелады. Или не он? Засомневалась и промолчала. Он и так дерганый. А насчет целой крыши не согласиться было сложно. Целая крыша вещь нужная.

В доме оказалась одна большая комната с огромным камином, чудовищной тяжести деревянным столом со срубами вместо ножек и такая же, потрясшая мое воображение размерами, кровать. На неотесанных досках дотлевал старый соломенный тюфяк. Некромант помог ему дотлеть окончательно, развеяв в труху, побросал туда выуженные из рюкзака одеяла и принялся хозяйничать, напустив под потолок стайку светляков. Комки света таскались за Ине по дому, как утята за уткой, но остались внутри, когда тот вышел наружу устраивать Ведьму под навесом.

Не прошло и десяти минут, как мертвую тишину деревни пронзил скрежещущий клокочущий звук.

Полыхая шевелюрой, я выскочила из дома в ужасе, что осталась без своего ненормального, но весьма ценного провожатого, но это оказался старый колодезный рычаг, с помощью которого Ине наплюхал целое корыто воды и еще ведро. Сама вода была чистой и даже пахла травой и лесом, а вот чистота емкостей вызывала сомнение. Ведьма не побрезговала, а нежной мне снисходительно протянули наполненную флягу.

– Ты был здесь раньше, – догадалась я, напившись.

Ине кивнул, принимая флягу обратно так, чтобы не коснуться моей руки, но тут же шлепнул по другой. После воды ужасно захотелось есть и я потянулась к болтающимся рядом ежевичным плетям с налитыми, будто покрытыми лаком ягодами.

– Не трогай.

– Судороги, паралич, остановка дыхания? – попыталась отшутиться я.

– Нет, но итог тот же. Здесь орки жили. А в этом доме – шаманка. Ей силу некому было передать, и она оставила ее дому и земле. Росянку когда-нибудь видела? Это место – дом и сад вокруг – такая же штука. Приманка. Съешь тут что-нибудь – зерно прорастет и сожрет тебя. Изнутри. Очень быстро.

– А вода? – покрываясь холодным потом уточнила я.

– Ни один орк не изгадит воду. Никогда. В особенности те, чьи предки пришли из пустошей Дейма.

– Откуда знаешь?

– Столбы у дороги. Такоргкхаенаказывают воров и насильников. Вывешивают еще живыми, чтоб каждый проезжающий мог добавить от щедрот. И при жизни, и потом. Это вместо «здрасте».

– А…

– А ты череп лошадью попинала, – ухмыльнулся Ине и тут же погасил улыбку. – Иди в дом.

Мне мгновенно стало зябко и неуютно было возвращаться одной в дом. Гадкий темный и сам меня пугал, но это уже немного знакомый жутик. Вон, улыбается даже, хоть от улыбки этой хоть в подпол прячься. От всех его улыбок. Я потрогала щеку. Никакой паутинки там уже, конечно же, не было, а может и вообще… Оглянулась – некромант напоил лошадь и теперь сооружал у нее на морде что-то вроде мешка, чтоб Ведьме не вздумалось полакомиться. Мой живот отозвался утробным урчанием на мысли о еде, волосы опять затлели, выдавая смущение, и я юркнула в дом. Прочь от слишком похожих на смех звуков. Кто там из этих двоих фыркал – Ине или Ведьма – неясно. Коням лишь бы ржать… Спелись.

Светляки толпились над входом, похрустывая боками и тыкаясь в дверной косяк. Решила тоже рядышком подождать, у косяка, потому что остальной дом тонул в густой серой темноте. Зев камина теперь смотрелся пастью, огромная кровать – пиршественным ложем, а комок из одеял – останками тех, кто опрометчиво прилег там отдохнуть. Мой мозг, воспитанный на странноватых маминых сказках и папиных быльках о детстве, еще не успел слишком густо усадить углы и подкроватье разнокалиберными монстрами, как дверь открыли ногой. Просто у Ине руки были заняты здоровенной охапкой сушняка – медведь бы обзавидовался. Впрочем, длина рук у каланчи такая, что меня можно влегкую полтора раза за раз обнять или два, если прижать поплотнее, хотя статями я в маму пошла, совсем не фея, особенно некоторыми местами.

Некромант уронил ветвистый стожок у камина и посмотрел на меня с подозрением. Я бы так же на себя смотрела, потому что воображение решило, что представлять, как Ине меня все эти полтора-два обнимает интереснее, чем монстров, и я составила достойную конкуренцию светлякам, радостно бросившихся за своим творцом к камину. Да, я очень полезная. Могу канделябром подрабатывать. Или ночником. Зараза, теперь еще ярче. Хоть ты под кровать лезь, но там уже от монстров…

…Назойливый сполох. Перестань вопить у меня в голове. Там и без тебя…

…тесно. Что за монстры у него там прячутся? Это из-за них он не спит, когда не один?

– …молчишь, когда можно поболтать, и болтаешь, когда лучше молчать, – голос заговорившего темного странно наложился на его же собственный, только что прозвучавший в моей памяти. И ощущение было, что их там куда больше двух. А еще эхо. Отец как-то рассказывал о Долине забытых голосов, где эхо звучит не сразу. Ты уже и забыл, что взялся его подразнить, а оно вдруг отвечает. Вот на что это было похоже.

Светлое пятно в обрамлении светляков с каланчой в центре, накрыло границу моего, мерцающего, от волос. Окатило разогретым железом и… все. Он снова вышел, задев взглядом вскользь, но так, что я бы сейчас не отказалась от холодной ванны, или корыта во дворе. По многим причинам. Однако выходить наружу одной было страшно, а просить темного караулить, пока я совершу омовение… корыта колодезной воды будет маловато, да и не долго ей быть холодной.

Тот, кто пахнет горячим железом, будил во мне ни на что не похожее чувство – желание покориться, лечь у ног, положить подбородок на жесткие колени и умиротворенно замереть. Ждать, пока тяжелая рука опустится на затылок, пробежится пальцами в волосах, погладит или, может быть, проведет подушечкой пальца по щеке, стирая несуществующую паутинку… Ине… И не надо на меня так смотреть, потому что… Потому что!

Запах тлеющего дерева заставил отпрянуть от косяка. Стена и часть резного наличника, где их касались мои волосы, потемнели и дымили. Так уже случалось пару раз. Не найдя эмоционального выхода, оставленное мне по наследству пламя принималось за то, что умеет лучше всего.

Взгляд упал на кучу сушняка, которую притащил темный, и я взялась помогать. А то и правда как принцесса – носят, кормят, спать укладывают, конные прогулки организуют и развлечения на природе, страшные сказки на ночь хоть лопатой… Я покосилась в уголок за камином, куда Ине определил свое «золотко», и быстро набросала веток в очаг. Затем присела, припомнила науку темного, растопырила пальцы по всем правилам и слово правильное сказала.

Жахнуло так, что я пару минут боялась открыть глаза в панике, что осталась не только без челки, бровей и ресниц, но и без самих глаз.

– Хороша-а-а, – протянул за спиной язвительный голос, – но добавить не мешало бы. Для профилактики.

Я разлепила глаза и уткнулась взглядом в те самые колени. Они согнулись и бледноватый некроматский лик оказался на уровне моего. Шнурок с волос куда-то делся, а сами волосы были мокрыми. Пряди змеиными хвостиками лежали по плечам. Собравшаяся капля сорвалась и юркнула под воротник, прочертив по коже влажную дорожку.