– Все? Все, что ли? А те? Твари бежали на запад. Там их кладки. Их надо будет убрать… в ближайшее время… – Геотар прижался к скале и велел всем собираться. Бойцы Олега Диодорова оказались правы – никто в роте не погиб. И вообще весь отряд жив! Драконы разбиты. Они не сметены окончательно. Но если Глаз – исчез… Чтобы проверить, они стреляли по небосводу в том самом месте, где только что висело Око. Небосвод не сердился, что в него стреляют, он был велик и бесконечен. Все аккумуляторы разрядились. Часть раций была на батарейках. Геотар отвел отряд опять к лесу, из которого они увидели гору. Все казалось слишком невероятным, чтоб быть правдой. Страшно хотелось пить. Воды сейчас достать негде. Ребята жевали листочки и сразу выплевывали. В зеленой горечи почти нет воды. Язык промок, и уже это приносит облегчение. Геотар до смерти хотел, чтоб сейчас пошел снег с дождем или лучше град: отдельные градинки легко собрать. Их можно есть как леденцы. Небо над горизонтом стало быстро наполняться свинцовыми оттенками. Геотар очень ждал дождя. Но Володя Берегов стал говорить о буре. Ребята из его роты опять не поверили, Володя громко заспорил с ними.

– Братцы, тише. Не деритесь после победы. Владимир, ты уверен? А что приборы? Витал?

Аналоговая система показывала высокую термодинамическую нестабильность на юге. Это оттого, что Глаз сдох, сказал Геотар. Он велел идти всем размеренно и бросить все, что не нужно. Тяжелый полупустой короб хотели бросить – но Геотар заворчал, не открывая рта. Он вскинул на себя и короб, и станковый пулемет, и тащил все в одиночку. Иногда его сгибало практически пополам, но он не бросил ничего, ни короб, ни станины, ни даже мелкие ободранные детали. Без воды кружилась голова. Олег не понимал, почему его постоянно вспоминают, ведь он сделал только один взрыв. После этого таинственный предмет сам взорвался или запустил иную реакцию. На уровне простых эмоций Олег испытывал удовлетворение, думать о чем-то напрямую было трудно. Силы уходили на то, чтоб шагать. Отряд двигался ночью, небыстро, по тому же маршруту. Краем глаза Олег Радостин видел щели и разломы в скалах, из которых могли выползти драконы. Сейчас никого. Сзади подгонял свежий ветер, бил по кончикам хвостов. Воду так и не нашли. Володя Берегов думал о том, как вернется в Благовещенск и будет купаться без конца, даже зимой. В Благовещенской области много дивных рек и озер, один из притоков реки Великой идет прямо в Трополим, туда тоже можно сплавать. Олег почувствовал, что у него нет с собой ничего. Свой автомат он отдал у скалы… автомат, наверное, бросили. А где рюкзак. Его несет Владимир.

– Володя, теперь я должен нести.

– Да я совсем не устал. Олег, это же ты все сделал!

– Мы вместе… ну давай я понесу. Там все наши вещи вместе, ты проверил?

– Да! – Владимир подумал, что даже иметь подозрения об этом странно. Он знал, что в его роте легонько потешаются над ним, за то, что он не кадровый офицер, что он не достаточно ловкий. Владимир на это ничего никогда не говорил, но внутренне обижался. Ему часто казалось, что ровесники и все, кто еще моложе, не воспринимают его всерьез. Но на Олега Диодорова обижаться запрещено, это же старый друг. Собственно, Владимир и не обижался, он лишь поиграл словами. Затем он стал думать о будущей семье и совсем успокоился. «Нельзя писать любимой перед боем. Смешно. Кто вообще это придумал!». Владимир представил, как будет поражен Частов и другие старослужащие из его роты. От жажды воображаемые картины превратились в фотографию; произносить про себя длинный текст было тоже сложно. Виталий механические нажимал на кнопку повтора: аналоговый аппарат посылал сигналы комбату Радостиной, но не получал ответа. Сложная аппаратура отключена, Геотар уверен. Никто не посмеет возражать Саше. Лен был в очень неудачном состоянии, чтобы спорить. Несколько раций оставались в режиме ожидания, который может зафиксировать сам факт наличия товарищеских сигналов. Именно их отправил отряд. Рации пока не включились. Виталий Дальноглядов устало нажимал на кнопки, потряхивал прибором. Он хотел проверить другую рацию, споткнулся и едва не разбил свой фотоаппарат.

– Ребята отвечают?

– Товарищ подполков, я не могу поймать волну. Как будто настройки съехали.

– Тогда подкрути где-нибудь. В приборе! Дай сюда одну из камер, а то расколешь вслед за фото.

Виталий щупал объектив и корпус. Как будто все целое.

Во время боя участники отряда, невзирая на опасность, постоянно вели фото- и видеосъемки. Эти документы имеют огромное значение. Драконий Глаз сняли, едва он стал появляться, когда наполнился мутным золотом и когда потемнел. Серое пятно снимали непрерывно, вплоть до его исчезновения. Виталий тогда залез на дерево с обрубленной кроной. Не похоже, чтоб ее скосили лучи, скорей всего, сами ветви так сориентировались, образуя почти ровную поверхность. Виталий снимал не дрожа. Сейчас ему хочется упасть и ничего не делать. У опытных бойцов сил побольше, но и они утомились. Олег поймал запах родника и почти определил направление. Что-то заставило его остановиться; он пропустил почти всех вперед. На склоне, где стоял лагерь товарищей сейчас никого. Товарищи переместились дальше. Геотар подул в рацию и сообщил о победе в глухой микрофон. Рация отключена. Геотару не решались сказать, что рация без аккумулятора. Геотар произнес: «Да! Ну и что?». Он слышал следы товарищей. Они довольно далеко ушли. Геотар не знал причины, но был абсолютно уверен, что Саша сделала все верно. Где-то рядом есть овраги. Трава стала очень густой.

Геотар почувствовал, что не может определить расстояние до второго отряда. Он пробежал по густой траве и крикнул.

– Саша, Коля? Вы за скалами? Это что… Тьфу, отреза… Колька, ты! Я на тебя чуть не наступил! Ты целый! Коля, я… Коля, ты молчишь?

Молодой волк лежал без движения. Геотар вдруг увидел, что трава местами смята и в ней как попало лежат бойцы. У многих почерневшие повязки. Из травы камни смотрят. Геотар резко повернулся и увидел на камне обломок автомата.

Он не мог поверить.

Бойцы шли следом и не поняли вначале, что произошел. Геотар молчал. Подбежал Олег Радостин. Геотар быстро произнес, что ребята могли уйти в лес, за горы. Все бросились в том направлении – и увидели черные осколки, разбитую в клочья аппаратуру, раздавленные палатки. Бойцы застыли на земле. Олег почувствовал Сашу. Саша совсем близко. Прятаться здесь негде. Олег побежал к оврагу.

– Саша, Сашенька! Саша, дорогая! Александра!

Саша Радостина лежала на склоне оврага. Густые волосы обрамляли ее с обеих сторон. Сашины глаза закрыты, лицо спокойно, как во сне. Олег сбежал к ней и обнял. От нее чувствуется тепло, но сердце молчит. Олег стал массировать ей ладони и запястья, прикладывал ухо к сердцу. Саша научила его многим способам мануальной терапии, которая дает облегчение. Только сердце не работает. Олег вспомнил, что иногда помогает прямой массаж сердца. У Саши не было ни рефлексов, ни реакции на свет. Олег коснулся носом ее носа. Это всегда имело эффект. Стоило сомкнуться, и Саша тут же просыпалась. Сейчас она спокойна, словно размышляет во сне.

– Сашка, будь с нами! – Олег чувствовал, что не может плакать. Он предвидел всякие исходы, и всегда в тех ситуациях погибал именно он. Олег встал вместе с Сашей. Ему показалось, она чуть вздрогнула. Олег пошел по густой траве вверх. Саша не шелохнулась. От нее шло легкое тепло. Олег увидел, как ребята собирают товарищей. Ни слова не слышно. Вот опять несут… пышный хвост Лена повис, хотя раньше всегда был напряжен. Лен веселый, не обижается. Не обижался. Олег не мог представить, что о товарищах теперь надо думать в прошедшем времени. Он подумал: стоит закрыть глаза, и вокруг все исчезнет, исчезнет материальный мир, что окружал тебя, и ты будешь уже вне его. Исчезнешь здесь, но появишься в другом месте, рядом с Сашей. Саша на его руках. Геотар издал короткий стон и запустил рацией о камни. Аппаратура расколота. Но аналоговые приборы еще можно запустить. Связисты, кроме Дальноглядова, оставались в лагере. Едва не плача, Геотар нажимал на кнопки, затем сунул прибор кому-то.