— Всё будет хорошо… Спасибо тебе… Огромное, — обняла она его, и он прижался к ней как маленький ребенок. Это был его выбор, и пусть он был правильный, но он не обязан был брать на себя такое. Наверное, в этот самый момент происходило их с ним прощание. Мать и сын, которые никогда не были любимы друг другом. И мне было жаль его. Я не знал, как именно умерла моя мать. А он убил свою. Ради Уэнсдей и нашего сына…

Комментарий к Глава 37. Жертвы и благородство Вдруг кому-то интересно почитать мой эксперимент про Ортегу и Дуэна. Милости прошу🥹😄😆🫠https://ficbook.net/readfic/018c0eab-eeeb-7004-957a-0cb3dfffcd7e

====== Эпилог ======

Измотанные мы вернулись домой в тишине. Разве что, под редкий плач Эрика, которого я держала на руках и боялась отпустить. Джеймс был раздавлен. У него не оставалось вообще никаких сил. Ни на разговоры, ни даже на взгляды. Я изредка касалась его плеча, чтобы он чувствовал, что я рядом. Но он не реагировал на это. Пусть его мать предала его. Отдала в детский дом. Пусть она не смогла простить его и даже пыталась убить, ему самому было невыносимо больно с такой ношей, ведь он не был плохим человеком.

Тайлер был рядом. В то время, как я была в каком-то трансе, я чуть не потеряла его. Видеть, как он закрывает собой нашего ребенка, истекая при этом кровью, было невыносимо. Ровно также, как и смотреть на Джеймса. Вот они, двое мужчин, которых я когда-то выбрала. И сейчас, держа своего сына на руках целым и невредимым, ничуть об этом не жалела.

— Уэнсдей, можно я ненадолго возьму его, — протянул руки Тайлер, как только довез нас до дома. — Вам нужно поговорить.

Дрожащими руками я передала ему малыша и осталась с Джеймсом в машине, когда Тайлер понес его в наш дом. Мне было так страшно и плохо от всего, что произошло. Я вообще впервые ощутила это чувство, когда ты абсолютно беспомощен перед кем-то… Когда ты слаб и уязвим настолько, что ощущаешь себя насекомым.

— Джеймс… Я… Я так сильно тебе благодарна. Настолько сильно, — начала я говорить, но он меня поцеловал. Поцеловал, как когда-то, когда мы были вместе. Я почти смогла вспомнить это. От неожиданности я даже не поняла, что произошло, и мои глаза оставались открытыми.

— Прощай, Уэнс, — сказал он сухо и просто вышел из машины. Я смотрела вдаль его уходящей фигуре, и он даже ни разу не обернулся. Я хотела для него новой, лучшей жизни. Там, где его бы любили и ценили. И чувствовала, как мои глаза слезятся, пока я думаю об этом. Я пришла в дом и уткнулась носом в мамино плечо. Это именно то, что было мне искренне нужно.

— Прости меня, мама, — задрожала я, прижимаясь к ней и шмыгая носом.

— О, дорогая… — гладила она меня по голове. — Самое главное, что вы целы…

Отец обнял нас обеих, пока Тайлер качал Эрика на руках. И я так боялась, что у меня пропадет молоко от всех этих стрессов, но мне повезло, оно сохранилось. Еще некоторое время мы пытались осознать то, что пережили. Тайлер не стал спрашивать о Джеймсе, он и так всё понял. А я, наконец, приняла своих родителей. Поняла, насколько им было тяжело и научилась ценить то, что имею.

Уже через месяц мы окончательно отпустили эту ситуацию. Всё было спокойно. Родители уехали, мы с Тайлером оставались в своём доме. Налаживая взрослую жизнь и принимая друг друга такими, какие мы есть. Эрик сильно изменился. Его глаза стали темнее, лицо приобретало какие-то новые черты, а на голове появились золотистые кудряшки. Ещё такие маленькие, но уже безумно милые. Тайлер нашел работу из дома, и это было просто прекрасно, потому что он мог всегда оставаться рядом с нами.

— Красавица проснулась? — погладил он мою торчающую из-под одеяла ногу.

— Нееет, я еще хочу спать, — спряталась я под него целиком.

— А Эрик хочет кушать, — сказал он, обняв меня.

— Тогда принеси его сюда, и мы с ним еще поспим, — попросила я, свернувшись калачиком. Тайлер всегда так делал. Я могла проваляться до обеда, пока он управлялся с ребенком, удаленно работал, да еще и помогал мне содержать дом в чистоте. И мне искренне повезло с мужем. Я сказала «мужем?». Да-да, вы всё правильно поняли. Мы зарегистрировали брак. Просто после пережитого стресса, ждать было неправильно. Мы оба так сильно испугались потерять то, что имеем, что уже не хотели ничего откладывать. Без каких-либо помпезных празднований, мы просто наняли священника и с благословения родных дали друг другу клятвы всегда быть вместе. Ещё спустя некоторое время я, наконец, подала документы в университет и, по результатам вступительного экзамена, прошла. Несмотря на то, что у меня был маленький ребенок, Тайлер отпускал меня на лекции и на зачеты, пока они с Донованом по очереди няньчили Эрика. И это ещё не всё. Ребенок начал колдовать. Не просто рисовать в воздухе бабочек или прочую ерунду, а полноценно колдовать. Заживлять раны, создавать желаемые вещи из ничего и управлять стихиями. Когда мы купали его, с водой происходило такое, что в голове не укладывалось. Потому будни Тайлера стали чуть сложнее. Хоть Эрик и был спокойным ребенком. Вы только представьте, если бы у Вас было всё, чего Вы хотите… Каким бы человеком Вы выросли? Мы старались контролировать это, но быть родителями мага было очень непросто. Запрещать или отбирать было нереально, он решал всё сам. Однако, даже несмотря на это, мы расчитывали вырастить маленького гения.

В одни из выходных мы, наконец, остались наедине, спустя такой долгий двухмесячный перерыв. Оставив малыша на одну ночь у бабушки с дедушкой. Я безумно скучала по нашим громким вечерам и то, что тогда испытывала, смело можно было описать, как безумие.

— Спасибо, что помогаешь мне учиться… Мне это очень важно, — обвила я его плечи руками, аккуратно погладив мягкие, шелковистые кудри. — Я так скучала…

Даже мой голос казался мне чужим рядом с ним. Вот конкретно в такие необыкновенные моменты.

— А я по тебе… Я всегда буду помогать тебе. Мы для того и поженились, — улыбнулся он, раздевая меня. — Для меня это волнительно, словно в первый раз.

— Я тоже уже не могу… Ощущения странные, — стянула я с него футболку и приспустила домашние штаны, присаживаясь сверху. Кровь кипела. Градус в комнате зашкаливал.

— Если вдруг станет больно… Или что-то другое… — замолчал он, когда я начала целовать его, запуская свой язык внутрь. Тепло его рук вновь делало это со мной. Согревало, топило, уносило в невесомость. Запах его кожи, волос… Их мягкость сводили меня с ума. Я любила его так сильно, что не представляла без него своей жизни. Ни одного вечера, ни одной ночи. Он целовал мою шею, заставляя живот затягиваться в тугой узел, а меня извиваться на нем, словно я была одержима чертями. И это не было больно. Совсем. Я, наконец, вспомнила, что значило, полностью принадлежать Тайлеру Галпину. Что значило, любить его до хрипоты в голосе и боли в ногах. Мы трахались всю ночь и это был лучший отдых, который мог быть у молодых родителей. Это было важнее всего для меня. Только он и его член во мне. Будто наши тела были созданы друг для друга, и будто мы были единым целым.

Проспав до обеда, мы с ним, наконец, поехали к родителям за малышом.

— Ты, как всегда, волнуешься, — посмотрела я на его тревожный вид.

— Ночь была чудесной… Но я реально не могу долго не видеть его, — признался он, вызвав у меня улыбку. Я была более спокойна в этом плане. Легко уходила на учебу, оставляя их вместе. Поэтому терпела разлуку с ребенком проще, чем он.

— Не бойся. Мама умеет ухаживать за детьми, — убеждала я его, пока он вёл машину.

— Я знаю… Я ни капли в этом не сомневаюсь, просто… Это я, — посмотрел он на меня, растягивая пухлые губы. — Ничего не могу с этим поделать.

— Ну да, действительно, — посмеялась я в ответ.

Мама и вправду хорошо управлялась. Кроме того, Эрик сотворил в её оранжерее настоящее чудо. Те цветы и травы, что ранее не росли, теперь можно было смело отправлять на выставку или конкурс агрономов. И отец, и Пагсли сюсюкались с маленьким, словно это был их собственный ребенок. Они даже не сразу обратили на нас с Тайлером внимание. Крошечный младенец приручил абсолютно всех, но как только Тайлер добрался до него, его уже было не оторвать. Я оставляла молоко, но Тайлер всё равно настаивал, что именно сейчас ему нужна моя грудь, потому что это слишком долгая разлука с матерью. Галпин был просто сумасшедшим, зацикленным папашей, а мне оставалось только сглаживать эти острые углы.