— Ты бы прав, — тяжело выдохнула я, ощутив между ног спазмы. — Я перевозбудилась.

— Теперь я буду чувствовать себя виноватым, — вытерся он своей футболкой и положил ладонь на мой живот. — Болит?

— Не то, чтобы сильно, но я хотя бы думаю о боли и о твоем члене, а не о видениях, — ответила я честно.

— Любимая. Пойми, что для меня нет ничего и никого дороже вас. Поэтому я сделаю для вас всё. Родители уже спят, был сложный день, но самый запоминающийся для нас… Закрывай свои выразительные глазки и ложись спать тоже, — поцеловал он меня в лоб. — И спасибо тебе, что сделала это… Я думал об этом все эти дни. Правда. Не то, чтобы хотел приставать и всё такое, но когда ты лежишь рядом, сдержаться очень тяжело, — промолвил он, немного отодвигаясь на свою сторону кровати.

— Так ты поэтому всё время жмешься от меня к стенке? — улыбнулась я, глядя на то, как незаметно он сваливает в бок.

— Я не жмусь, а стараюсь избежать лишних трений. Уснуть со стояком невозможно. Пожалей меня, — состроил он жалобное лицо.

— Кто бы пожалел меня, Галпин. У меня бессонница четвертые сутки. Я мечтаю отрубиться, но не могу. Может, ты просто передавишь мне сонную артерию? — спросила я, делая вид, что стреляю пальцем в висок.

— Не смешно, — ответил он, и Эрик громко заплакал, так, что я вздрогнула и дернулась, но Тайлер придержал меня рукой, направившись к нему сам.

— У меня полная грудь. Принеси его сюда, я покормлю, — попросила я его, когда он уходил.

— Хорошо, сейчас, — согласился он, поторапливаясь. Самым ужасным было как раз то, что грудь болела и когда Эрик её брал, и когда наоборот. Она переполнялась и жутко ныла. Я никогда бы не подумала, что женщины терпят такое. А в свои неполные семнадцать… Я и не хотела об этом думать. Конечно, мне повезло, что со мной был именно Тайлер. В свои почти девятнадцать лет он отличался какой-то неестественной мудростью, и я понимала, что дело в его семье, а точнее, в её отсутствии. Его тяжелая судьба заставила его абстрагироваться и вместо того, чтобы поступить, как многие другие, то есть стать бездельником и лоботрясом, он нашел в себе силы быть полной противоположностью. Сейчас, когда он держал нашего сына на руках и принес мне его, я смотрела на них обоих ужасно слезливым и до жути жалостливым взглядом. Я была влюблена и в своего будущего мужа, и в его копию. Для меня всё это было абсолютно дико. Но он помогал мне принять это. Через полчаса Эрик снова уснул и Тайлер унес его обратно, накрыв детским, вязаным одеялом.

— Всё… Любимая. Спи, — сказал он, закрывая глаза, а время на часах уже перевалило за три.

— Тайлер… — промолвила я в ночи.

— М? — спросил он уже сквозь сон.

— Я рада, что тогда не сделала аборт, — сказала я, услышав звук его улыбки. Это всегда был прекрасный и самый любимый мой звук.

Я, наконец, почувствовала, как мои веки тяжелеют и я засыпаю, касаясь Тайлера правой ногой, чтобы ощущать, что я не одна. Это тепло его тела отныне было мне необходимо.

Через два часа я проснулась снова от парализующего страха, словно кто-то стоит надо мной и смотрит, а я не могу пошевелиться. Я пролежала в таком состоянии около десяти минут, и только потом ощутила свои ноги. Я думала,что это обычный сонный паралич. Как только я смогла на них опереться, я пошла в комнату Эрика, ощущая панику буквально повсюду. И вот мой кошмар, наконец, стал явью. Я оцепенела в дверях детской, пока кто-то держал моего сына на руках. По телу пробежал липкий, неконтролируемый страх. Я хотела закричать Тайлера, но не могла. Это была не то магия, не то самовнушение. Прошла секунда, и меня отключило прямо там. Я рухнула на деревянный пол, зацепив рукой детский проектор…

====== Глава 37. Жертвы и благородство ======

Открыв глаза в каком-то подвале, я вдруг осознала свой самый сильный страх. Он был не в эмоциях, он был не в моей смерти, он был в том, что с моим ребенком что-то случится. Я уже видела это. Но именно сейчас я понимала, что всё происходит реально.

— Не трогай его, — говорила я в своей голове, но не могла произнести. Не могла двигаться. Просто была словно в невесомости и вдруг услышала женский голос в кромешной темноте…

Я проснулся с головной болью от назойливых звонков на телефон.

Взяв трубку, я даже не обратил внимания на номер.

— Какого хрена, Галпин?! Ты спишь что ли? — прозвучал знакомый, ненавистный мне голос.

— Что тебе нужно?! — спросил я сразу же, держась за пульсирующий висок.

— Где Уэнсдей? Она не берет трубку, — заявил голос Джеймса, заставив меня оглядеться.

— Была здесь… Ночью. Сейчас, — дернулся я с места и зашел в детскую. На полу лежал проектор. Но в кроватке не было малыша. И самой Уэнсдей тоже нигде не было.

— Черт. Твою мать, — кинулся я в гостиную. Мортиша и Гомес спали, как убитые. Я пытался их разбудить, и понял, что нас будто чем-то опоили. Потому что, если я смог проснуться, то они были совсем слабыми.

— Я проснулся с головной болью. Уэнс и Эрика нигде нет. Что ты знаешь?! — вцепился я в трубку. Теперь он был единственным моим шансом чтобы понять, что происходит.

— В зеркало посмотри. Склеры красные? — спросил он сразу же.

— Да, — отодвинул я вниз веко.

— Сонная пыль. Скорее всего она. Я сейчас приеду, — добавил он на последок.

— Нет, я должен ехать, я не буду сидеть сложа руки и ждать тебя, — психанул я, пытаясь закончить разговор.

— Да, и куда ты поедешь?! Ты ведь не знаешь, где они. Дождись меня, я говорю тебе. Послушай хоть раз, Тайлер! Это, блин, не шутки, — прервал он меня со психозом.

— Откуда ты знал, что они пропали? — задал я вопрос, потому что, нахрен, не доверял ему.

— Я видел это. Много раз. Чувствовал. Кроме того. У меня есть еще одно очень плохое предчувствие. Но мне нужно убедиться. Дождись меня, — вынудил он меня, и я молча завершил звонок.

Кое-как разбудив Гомеса, мы с ним пытались привести в чувства Мортишу. Рассуждали вслух, где могут быть Уэнсдей и Эрик. И почему они пропали именно вдвоем. Если им нужен маг, то зачем понадобилась Уэнсдей?

Джеймс приехал только через час, и за это время я уже успел поседеть от нервов. Всё было бы куда проще, если бы я был не чертовым хайдом, а таким же магом как мой сын.

— Смотри… Между ними связь. Мать и ребенок-маг представляют собой большую ценность, чем просто ребенок. Поэтому их забрали вместе. Что касается того, кто это сделал… У меня одна единственная мысль. Но тебе не понравится, — сказал он, раскрывая карту. — Дай какую-нибудь её вещь.

— Какая, нахрен, разница, понравится мне или нет?! Ищи их, — настоял я в грубой манере и быстро схватил с тумбы ее любимую книгу.

— Возьми, — протянул я ему её, и после десяти минут стараний, он весь сморщился как сухой урюк, не в состоянии закончить начатое.

— Я лишь однажды сталкивался с такой магией. Она блокирует поиск, — сказал он, размышляя. — Давай ладонь. Поможет только кровь. Я протянул ему руку, он порезал её и капли начали стекаться в одну, показывая нам нужное направление на карте. Это была чистая магия, я никогда такого прежде не видел.

— С ума сойти, — сказал я, наблюдая за тем, как кровь останавливается не так далеко от того места, где мы находимся. Около часа езды отсюда.

— Что это? Река Браунс? — спросил я, глядя на карту. — Там вроде ничего нет.

— Там есть старые постройки. Вроде заброшенного поселения. Помнишь, ведьмин квартал, в который мы ездили? — спросил он, и я кивнул. — Из той же оперы.

— Ладно, поехали, расскажешь по дороге. Гомес, останьтесь, пожалуйста, с Мортишей. Вам опасно куда-то ехать в таком состоянии, — настоял я, глядя на её отца.

— Только, если обещаешь вернуть нашу девочку и внука целыми и невредимыми, — промолвил Гомес обеспокоенным, но при этом ровным тоном. Я ощущал с его стороны невероятное доверие.

— Обещаю. Иначе я и сам не вернусь, — протянул я ему руку. У меня было четкое ощущение, что Джеймс знал, кто их забрал или догадывался. И не спроста.