— Поцелуй, — промолвила я, привстав и закрывая глаза в ощущении того, как пухлые губы касаются ареолы, а затем жадно втягивают мой чувствительный сосок внутрь рта. В моих мыслях был сплошной разврат, а тело уже давно поддалось искушению. Всё о чем я могла думать — это он. Его руки, его глаза, его дыхание на моем теле. Столь незабываемо и приятно. Его пальцы перекатывали между собой мои соски и в этом ощущении низ живота плыл, делая моё белье настолько мокрым, что даже сквозь плотную ткань джинсов он должен был чувствовать моё желание.
И мы не торопились, наоборот всегда оттягивали этот момент, даже тогда, когда хотелось разорвать друг друга на части. Он медленно снял с меня всю одежду, еле касаясь самых важных нервных окончаний. Так нежно, что я чуть не заскулила в нетерпении.
— Галпин, раздевайся уже, я не могу, — вымаливала я его поторопиться, и он провёл у меня между ног пальцами, вынуждая двигать на них бедрами. Я слышала свои собственные звуки. Как я плыла по нему, как бесстыдно текла от него. Почему-то на тот момент всё казалось правильным. Это был единственный мужчина, к которому я испытывала что-то подобное. Никогда и ни с кем я не чувствовала себя настолько готовой, настолько возбужденной и желанной.
— Такая мокрая, — протолкнул он в меня палец. — Твою мать. Уэнсдей…
Даже тон его голоса менялся в эти мгновения. Он был таким сексуальным, что даже я терялась от этого. И пусть я всегда затыкала его, но мне нравилось, когда он говорил.
— Заткнись… Я так хочу твой член… — двигалась я на нем как сумасшедшая, потому что всё моё тело было на нервах. Взбудоражено. На пределе.
— Потерпи… — простонал он, касаясь моего клитора, и я готова была словить звезды прямо сейчас, достаточно было лишь минуту потереться об его пальцы, но мне хотелось большего. Чувствовать его внутри. Как он растягивает меня. Как руководит и подчиняет, но в то же время принадлежит мне…
— Тайлер, — прозвучало эхом по комнате, я больше не могла без него. Ни минуты, ни секунды, мне казалось, будто я сейчас взорвусь.
Он стянул свои джинсы до середины бедра и я ощутила как его ладонь обхватывает член, проводя головкой прямо по моему клитору. Это было и мучительно, и прекрасно одновременно. Я отдала бы все чтобы непрерывно чувствовать это и кончить в таком режиме.
Мои губы впились в него, словно от этого зависела вся моя жизнь, и это, скорее всего, было правдой. Мне так нравилось быть его женщиной. И, ощутив, как аккуратно он опускает меня на себя, я понимала, что он реально любит меня. Любит так сильно, что мы с ним словно сплетаемся воедино в эти моменты.
— Тебе не больно? — спросил он, осторожно двигая меня на себе.
— Конечно нет, — обнимала я его плечи, держа их так крепко, словно могла упасть без него в пропасть. Совсем недавно я впервые его целовала, а теперь не представляла без него своей убогой жизни. Эта власть надо мной была безгранична. И мне повезло, что мои чувства были взаимны, ведь так бывало далеко не всегда.
— Мой… Ты только мой, — запрокинула я голову, когда его пальцы рисовали на моем теле какие-то недоступные глазу символы, от которых у меня сводило колени и сердце в груди скакало галопом. Я понимала, что никогда и ни за что не встретила бы такую любовь, которая сейчас была как на ладони. Самый добрый, самый заботливый и нежный мужчина был передо мной. Был со мной. И я была искренне счастлива.
— Я люблю тебя, Уэнсдей Аддамс… Больше жизни… Больше чего-либо, — он всегда смотрел на меня с восхищением. С запалом и эмоциями. И это было так важно для меня, особенно сейчас. Когда внутри меня был сам Сатана.
Мне было так хорошо и незабываемо с ним. Всё моё тело содрогалось и вымаливало продолжения. Ласк… Поцелуев… Слов, что он шептал мне каждую ночь на ухо.
Я была на седьмом месяце, и мой живот был уже таким большим, что нам были недоступны некоторые позы, которые мы так любили, но и то было совершенно неважно. Я понимала, что мой мужчина действительно будет любить меня. Что он не променяет меня на глупые гулянки, не бросит одну, не уйдет к другой девушке. Просто Тайлер был таким. Верным, честным и надежным. Один раз предав меня, он сполна усвоил урок.
И когда я была с ним, я ощущала, что всё вокруг меняется. Цвета становились ярче, и меня перестало выворачивать от них. Люди уже не казались такими раздражающими. И он реально очень старался для нас.
Через неделю мы переехали. Принялись покупать что-то. Хоть мне и не было ничего нужно, он на многом настаивал. И даже купил мне очень удобный стол для печатной машинки, хотя я давно не писала. На меня с неба упал бриллиант, и мне нужно было лишь сберечь его, но я конечно же не умела этого делать. Лишь разрушать, портить, ломать. И тут оставалось надеяться, что чаша его терпения окажется глубже, чем мои многочисленные срывы, которые он копил в себе. Сумасшедшая, избалованная, своенравная и эгоистичная — те прилагательные, которые я слышала чаще других. Но я хотя бы не скрывалась за личиной пай-мальчика, коим он раньше хотел казаться. Но сейчас он был настоящим.
Ревнивый, вспыльчивый, горячий — всё это было про него, и мне было непозволительно даже видеться с Ксавье, а от звонков Джеймса он вообще превращался в зверя. Словно… Реально готов был стать монстром и разодрать меня на куски, но всё равно сдерживался, потому что я носила его ребенка и вообще была для него неприкосновенна. Сколько бы я не бесила его, он не смел даже оскорбить меня, не то чтобы тронуть физически. Именно поэтому он все чаще дрался до беспамятства. Приходил домой с синяками и кровоподтеками, и пока я мазала их мазью, мы оба молчали. Это были те моменты, когда мы одновременно испытывали вину друг перед другом.
— Ты ведь знаешь, что я никогда не изменю тебе… — провела я рукой по его лицу в очередной такой раз на нашей новой кухне.
— Дело не в этом… Я ощущаю, что ты не готова идти на компромиссы. Я не понимаю многого. Зачем тебе общаться с ними? Если бы я общался с Глорией или Софи ты бы не погладила меня по головке. Вряд ли бы тебе это понравилось, Уэнсдей, и я вообще сомневаюсь, что остался бы в живых после этого, — констатировал он рассерженно и отстраненно. Но мне было даже неприятно думать об этом.
— Ты прав. Мне бы не понравилось. Я бы очень огорчилась, — ответила я, соглашаясь с ним.
— Тогда чего ты хочешь от меня? Посмотри на меня. Я стараюсь для нас. Для тебя. И взамен только стена недопонимания, которой ты нас окружила. Мы с тобой непростые люди, это правда. Но я не хочу приходить домой и знать, что любовь всей моей жизни была где-то с бывшим, пока я весь день дрался и получал по морде, — выпалил он сквозь зубы, и я улыбнулась. Впервые за весь разговор.
— Для меня даже слово «бывший» так смешно звучит. Ведь у меня по-настоящему не было никого кроме тебя, — сказала я, взяв его за руку.
— Но мне не смешно. Ты спала с Джеймсом, как бы отвратительно это не звучало, — перебил он меня, блестнув своими зелеными глазами.
— Всё, что я испытывала тогда… Доверие, тягу… Всё это было к тебе, а не к нему. Тот раз был ошибкой. Магия — вот, что это было. Только ты — мой единственный. Тот человек, которого я люблю. Тот… Монстр… Без которого я не могу жить, — сказала я, вжавшись в него за нашим столом, пока он обнимал меня на своих коленях. — Я вот-вот рожу, Тайлер… Мне плевать на всех, кроме тебя и ребенка.
— Клянешься? — спросил он, гладя меня по спине вдоль позвоночника. Он был таким забавным. Я на сносях и он, до сих пор ревнующий меня, будто я сейчас не была похожа на маленького бегемота.
— Клянусь, — сказала я, носом зарываясь в ворот его футболки. Дьявол, как же я любила, как он пахнет. Это было просто невозможно. Запах, от которого внутри пархали мертвые бабочки.
Свет в комнате вдруг погас, нам на секунду показалось, что что-то случилось с автоматом на счетчике, но в воздухе появились светлячки и выстроились сердечком, привлекая наше внимание.
— Фу, — промолвила я, заставив Тайлера рассмеяться.
