Мне было так стыдно висеть там. Будто я реально была чьей-то безвольной куклой. Мне до сих пор казалось, что он играет.
— Зачем ты всё это устроил?! — спросила я в отчаянии.
— Знаешь… Уэнсдей… Когда мне рассказывали про тебя… Я не верил, что ты можешь быть такой раздражающей. Такой неприятной особой. Но сейчас, когда я узнал тебя, я понял, что мне говорили правду, — усмехнулся он, глядя на меня. — Думаешь, висишь тут потому что я — извращенец? Хех… Потому что я просто мечтаю тебя трахать? Нет, дорогуша…
— Я не понимаю. Кто рассказывал? Что всё это значит?! — спросила я, ощущая, что меня жестоко обманули. Чувство тревоги нарастало. Я начала его бояться.
— Я даже не хочу церемониться. Ты по какой-то причине нужна для большого дела. Но, сознаюсь, Тайлер сильно потëк от секса с тобой. Он буквально умолял не трогать тебя, как ребенок. В какой-то момент, я думал, что теряю хватку, — посмеялся он, слегка наклонившись к моему лицу. Мои глаза слезились. Я не понимала, что происходит. У него ехала крыша или он реально ощущал себя, как два разных существа?
— Тай… Прекрати, — сказала я, чувствуя боль в грудной клетке. От его слов, от лжи, от предательства.
— Не бойся… С тобой я… Мне велено доставить тебя. Но я не мог не трахнуть тебя напоследок. Оттрахать так, что тебе будет больно ходить, — посмотрел он на меня своим жестоким взглядом. — Ну вот не надо. Не ной. Ненавижу, когда девчонки так смотрят.
— Выродок. Чертов ублюдок, — плюнула я ему в лицо, ощутив, как злоба разрастается по его телу, и он резко и больно схватил меня за щеки.
— Еще раз сделаешь так, чертова шлюха, и я сделаю, что обещал.
— Кто раздает тебе указы?! Причем здесь я?! — психованно выдала я, не веря собственным ушам.
— Какая тебе разница? Главное — что мы вдвоем… Здесь… — расстегнул он мою толстовку. — Торп, тебе же понравилось смотреть? Спорю, когда я буду её трахать, будет ещё веселее.
— Мне тошно от тебя, — сказала я, сцепив челюсть, и отвернулась в сторону, когда он начал водить носом по моей щеке и трогать мой напряженный живот.
— Потерпишь, — грубо сказал его голос, пока он смотрел стальным взглядом, разрывая ткань моей футболки надвое. Мой лифчик также направился вниз. — Я скажу тебе честно. То, что делаю с тобой я — цветочки. Ягодки ждут тебя потом. Поэтому попробуй поймать последнее чувство удовольствия в своей жалкой жизни.
— Ты сгоришь в аду, обещаю. Я лично направлю тебя туда, — бросила я на него свой самый дьявольский взгляд.
— Как страшно… Серьезно? — театрально изобразил он испуг, а я всё смотрела на его морщинку на переносице и фантазировала, как мщу за себя.
Он приблизился ко мне, широко расставив свои руки и открепляя цепь от потолка, и я рухнула на свои колени вниз, сдирая кожу.
Сначала он с пренебрежением бросил на землю свою куртку, а потом принялся раздеваться, пока я пыталась отползти, но он очень резко вернул меня назад. Мои ноги не слушались, руки тоже затекли до такого состояния, что я их не чувствовала.
Он фактически поставил меня на четвереньки, отодвигая ткань намокшего белья в сторону, чтобы пристроиться ко мне сзади.
— Смотри, как твоё тело реагирует, — провел он членом, и я ощутила мерзкое скольжение по мне его головки. — Ты течёшь от этого, как последняя сука. Я сразу видел это желание в твоих глазах. Но сейчас я буквально перенасытился этим запахом твоей похоти, Аддамс.
Слышать это было больно. Там было холодно, но я дрожала не от этого. Его рука крепко зажала кожу на моей пояснице и резко притянула меня, заставив скупо хныкнуть. Я старалась скрыть это ощущение позора и слабости, но уже было поздно. Его движения и грубость нарастали. Он становился совершенно неадекватным. Кусая меня и царапая до крови. Я понимала, что он играет со мной, как кошка с мышкой, и в любой момент сможет закончить начатое. Моё тело реагировало на его движения. Я всё ещё не понимала, как это возможно, почему я не абстрагируюсь, а остаюсь там, с ним. Эта жажда интереса поглотила меня полностью. Он был так глубоко и при этом так быстро двигался, заставляя мою задницу трястись от силы его толчков. В другую секунду я вдруг ощутила, как он проталкивает палец в другое моё отверстие, и мне вдруг стало больно.
— Выдрать бы тебя везде, — двигал он пальцем сильнее, заставляя меня ужиматься. От этих ощущений, я начала сокращаться. И поняла, что он кончает прямо в меня. Озарение пришло секунда в секунду. Это был знак о том, что он не собирается оставлять меня в живых, ибо не боится моей беременности. Не боится следов экспертизы. Из глаз полились соленые слезы, несмотря на только что испытанный оргазм. Я, наконец, поняла, что он ничего ко мне не чувствует.
— Блять… Это было… — выдохнул он, глядя на меня. — Дай мне минуту.
— Ты сдохнешь жалким трусом. Который только и может уколоть в шею, а потом насиловать девушку связанной. Чертов мудак, — спрятала я лицо, всё ещё находясь перед ним на четвереньках. Меня всю трясло от него. Я буквально его презирала.
— Когда ты перестанешь противиться? Ты уже моя. Не стала бы себя так вести, давно бы просто трахалась со мной без всяких цепей. Но ты ведь так не можешь. Ты слишком хороша для этого. Чертова Аддамс, — с остервенением выплюнул он в мой адрес. — Мне резко захотелось трахнуть тебя в зад, чтобы ты плакала.
— Может трахнешь себя в зад? Чертов фрик, — выдала я, ощутив как он притягивает меня к себе, заставив выпрямить стан, и стоять на коленях.
— Что же ты задрожала, Уэнсдей? Ты же такая смелая… такая волевая… Скажи честно… Тебе ведь было больно? — спросил он гадким, липким шепотом, водя пальцем между моих ягодиц. Я вся скользила и из-за своей смазки, и из-за спермы, которую он во мне оставил. А затем ощутила, как его палец вновь входит в мою попу, и мои ноги резко начали подкашиваться.
— Скажи, как тебе? Нравится? — спросил он, двигая им сильнее. Это было и приятно, и неприятно одновременно. Всё внутри резко сжалось, и всё, чего мне хотелось — изгнать его оттуда.
— Попроси, чтобы я остановился. Умоляй, — сказал он, проталкивая уже два пальца. И я не представляла, что со мной будет, если он затолкает в меня свой член. Но унижаться перед ним я не собиралась.
Пальцы сильнее двигались, заставляя меня шипеть и сжимать ягодицы от болезненных спазмов.
— Аддамс… Я ведь заставлю тебя умолять так или иначе… — промолвил он, открывая пачку презервативов. Я всё ещё стояла с подкошенными коленями, но он заставил меня оказаться на животе. Он просто положил меня на свою куртку, не позволяя двигаться. Я услышала звук фольги и дико занервничала, пытаясь выбраться из-под него.
— Последний шанс, — придавил он меня, надавливая на спину и раздвигая мои ягодицы так, чтобы его член оказался посередине. Я ощущала, как он упирается в меня. И он коснулся моей промежности пальцами.
— Вся течёшь… — констатировал он, вызвав у меня абсолютный стыд. Я текла от его угроз. От его грубости и злости, а сама мечтала убить его и оставить труп в этой пещере. Одна секунда, вторая, третья.
— Да пошел ты, — ответила я очень грубым голосом, но даже так слышала в нем ноты отчаяния и своей слабости.
— Время вышло. Кому-то нравится плакать, — сказал он, ехидно улыбаясь, и нащупал своим членом новое пристанище. И даже несмотря на то, что он был скользким, каждый сантиметр давался мне с такими слезами на глазах, что я сжала зубы в тиски, а ногти мои оставляли кровавые следы на ладонях. Звуки, которые издавал мой рот, были настолько странными, что никто из нас до конца не понимал, что происходило. Боль была везде. А он всё не унимался, жестче трахая меня, как какую-то шлюху.
— Какая ты узкая. Какая охрененно тугая, — ускорял он темп, грубо оттягивая мою голову назад за растрепавшиеся косы. — Ты ведь моя сучка. Моя подстилка.
Наверное, в этот момент я ощутила себя окончательно униженной и сломленной. У меня не было слов комментировать это, к тому же, было так больно, что я вся сжалась. Мне повезло, что он быстро кончил, пока у меня всё горело. Я так и не ощутила оргазм, только ужасную боль от каждого нового проникновения. И от всей ситуации я начала истошно плакать. Сама того не желая. Зарывшись лицом в его куртку и нюхая запах человека, которому, как я думала, нравлюсь. Который, как я думала, чувствовал ко мне симпатию и доверие. Слезы топили глаза, грудную клетку сжимало в тиски, и тут я услышала тот голос, о котором фантазировала всё это время. Даже его тон был абсолютно другим.
