— Ты меня вынудила, — прозвучало испуганно, и, когда он поставил меня на ноги, я просто рухнула на пол без каких-либо эмоциональных сил. Всё болело, но не физически. А морально я была на самом дне.

— Уэнсдей, — прижал он меня к себе прямо на полу. — Прости… Прости меня. Ты ведь знаешь, что я ощущаю, когда ты с ним. Когда ты смотришь на него… А здесь поцелуй, я не знаю, что на меня… Уэнсдей. Скажи хоть слово, черт бы тебя побрал!!!

Я молчала. Мои руки обессиленно свисали до пола. Было ощущение, что меня пометили демоны. Я не ощущала, что всё ещё плачу, но видела слёзы, которые капали одна за другой на мои колени.

— Послушай… Я совсем не такой. Ты нравишься мне. И даже больше, — провел он руками по моим растрепанным волосам и подвел моё лицо к своему, держа ладонями. Я вся дрожала от этих прикосновений. — Уэнсдей… Не делай из меня монстра и насильника. Ты моя. И всегда будешь моей. Я взял то, что моё по праву.

У меня не было сил даже слушать это, не то что противиться словам или касаниям.

— Ты вскоре поймешь… — он обнял меня, и я ощутила его подбородок на своем плече. — Я не хочу, чтобы ты меня боялась. Чтобы ты ненавидела меня. Я знаю, что ты испытывала другое… И я всё сломал. Я знаю это. Я не собирался делать это с Синклер. Мне противны все, кроме тебя. Я лишь хотел избавиться от этого чувства в груди. Мне оно не нравится. Я не люблю кому-то принадлежать. Но принадлежу тебе… Полностью.

Он уткнулся лбом в мой и принялся целовать меня, и я ощущала соленые слезы на губах. Его горячий язык, что погружался всё глубже. Нежность пальцев на моём лице.

— Я буквально не могу без тебя жить, — он прошептал это прямо в мои губы. И моё самолюбие разрывалось на части, пока я сидела на нем. — Пожалуйста… Не бросай меня, Уэнсдей… Не бросай, я умоляю тебя.

Его широкие ладони сомкнулись на моей спине, он нюхал мою шею и вызывал во мне два противоположных чувства. Тошноту и удовольствие. Ненависть и невыносимое желание, до боли в моем животе. До ноющих спазмов. До сумасшедшего ожидания трения наших тел.

— Ты ведь моя девочка. Только моя девочка, — гладил он мою кожу. — Ты не можешь этого отрицать… Никто не смеет трогать тебя. Никто, кроме меня.

— Я так больше не могу, — уткнулась я лицом в его ключицу. Я мечтала, чтобы он сдох. Просто мечтала об этом. То, что я ощущала сводило меня с ума. Это было хуже паранойи, хуже безумия. Меня изнасиловали, а я сидела на своем насильнике и дышала его запахом как собственным кислородом. Мне казалось, я превратилась в какое-то слабое, безропотное существо, как те девушки, которых я видела в полицейских отчетах. Которые были изнасилованы парнем постарше, но без устали твердили, что между ними была любовь. Нет… Это не было любовью. Это было просто кошмарно.

— Во мне две сущности, — сказал он, обрамляя моё лицо ладонями. — Выслушай… Это важно. Одна хочет рассказать тебе всё. Она испытывает к тебе то, что вы называете подростковой влюбленностью. А вторая… Моя монстрическая сущность. Она просто не дает тебе уйти. Держит тебя как трофей. И рано или поздно она тебя убьет. Просто потому что я поделился этим. Просто потому что ты дорога мне, а он убивает всех, кто мне дорог, — смотрел он в мои глаза своими. Покрасневшими, до боли измученными, и я понимала, что он не лжет. Это действительно так. Он вёл себя неадекватно. В одну секунду он любил меня, в другую делал больно.

— Ты что… Не можешь ничего сделать? — спросила я, ощущая, что мой голос дрожит, но глаза уже высохли.

— Нет, Уэнсдей. Я ничего не могу сделать. Прости, но я — всего лишь человек, — ответил он следом. — Твои провокации делают его сильнее. Я становлюсь слабым и… В общем, неважно.

Я испуганно смотрела на него и слушала. И мне было неприятно осознавать, что я не поняла этого раньше. Он всё ещё гладил меня вдоль позвоночника.

— Ты хрупкая… — поцеловал он меня в плечо. — С тобой так нельзя.

И ведь я раньше этого не понимала. Но я была хрупкой именно с ним. Я ощущала рядом с ним такое, что не узнавала себя в зеркале. Только с ним.

— Я хочу накрыть тебя одеялом. Не могу смотреть на всё это, — сказал он, пытаясь встать с пола, и он поднялся прямо вместе со мной на руках и отнёс меня на кровать, снимая с меня то, что осталось от моего платья.

— Я куплю тебе новое. Прости меня, — закутал он меня в одеяло. — Вот… Так то лучше… Тебе нужно отдохнуть.

— Тайлер… — проскулила я, глядя на него. — Не уходи от меня. Останься.

Я выглядела жалко. И не понимала, как могла испытывать такой ворох чувств к одному и тому же человеку. Тоску настолько сильную, что моё сердце в груди щемило. Я, как никогда, ощущала его наличие. Он вернулся ко мне, присев на кровать и я забралась на его колени, укрыв нас обоих своим одеялом. Я была абсолютно голой, а он был в черных джинсах и футболке. Мои руки обвивали его шею, пока он громко дышал, держа меня за талию.

— Нам не стоит, Уэнс… Не надо. Я и так перешёл черту, — сказал он с закрытыми глазами, пока я смотрела на то, как красиво раздуваются его ноздри в порыве скрыть или спрятать неистовое возбуждение.

— У тебя правда ничего не было с Синклер? — спросила я, глядя на него невинным, жалобным взглядом. Я слышала даже непривычную дрожь в своем голосе от этого вопроса. Мне было важно только это.

— После того, как мы переспали в первый раз, больше никто не касался моего члена, Уэнсдей… Но я целовал других, если ты хочешь знать правду, — ответил он, опустив взгляд. — Их было двое. Но это было лишь бы выбросить тебя из головы. С Синклер были легкие касания.

— Мне противно это слышать. Настолько, что я бы хотела вырезать язык из твоего рта, — сказала я, схватив его за волосы и оттянув голову назад.

— Я об этом и говорю. Мы с тобой неадекватные. Нам вообще нельзя быть вместе. Но и без тебя я не могу. Я вообще не понимаю, что мне делать, это впервые, — смотрел он на меня в отчаянии. — Но… Когда я вижу твои глаза. Я как будто не здесь. Всё перестает существовать.

Мой живот плыл от его слов. Я ощущала, как в его джинсах всё твердело, и не могла сосредоточиться на чем-то другом. Уже через секунду я даже не поняла, как двигаюсь на нем, потираясь клитором о его плотно сидящий внутри член. Эти движения делали меня мокрой и зависимой. Я оставляла на нём влажные пятна и мне даже не было стыдно от этого. Словно наша с ним физиология отныне была чем-то совершенно естественным.

— Когда ты впервые позволила мне прикоснуться, я понял, что никогда подобного не ощущал. Этот вкус и запах, словно мы с тобой… Одно целое, — оставлял он короткие поцелуи на моей шее, один за другим. И я, совершенно не выдержав, полезла ему в штаны. Расстегнув ему ширинку и пуговицу, я принялась стаскивать их с него вместе с трусами, пока он чуть приподнимался, чтобы мне легче это далось. Его огромный член, наконец, освободился, и я вновь присела на него, ощущая как пульсирую и теку, только чувствуя его температуру и длину.

— Мой живот тянет, — шепотом сказала я, пока он выжидал. Я безумно хотела ощутить его внутри.

— Это нормально. Это ожидание. Не всё бывает сразу… — ответил он, распуская мои волосы. — В тебе идеально абсолютно всё.

Я ездила по нему, ощущая как моя влага распространяется по всей его длине, а его ресницы вздрагивали от каждого нового скольжения.

— Возьми меня, — я не верила, что сказала это. Не верила, что сама его просила. Особенно после того, что он сделал. Но моё тело жило не своей жизнью рядом с ним.

— Ты уверена? — взял он его рукой и провёл головкой, надавив ею на мой набухший клитор, отчего я в мгновение издала предательски отвратительный стон. Мои соски давно стали тугими горошинами от всего этого и ждали его прикосновений. Всё моё тело реагировало на него так, словно это был не другой человек, а моё отражение. Которое знало каждую мою точку, каждый сантиметр.

— Уверена, Тайлер. Давай быстрее, я уже не могу, — проскулила я, ощущая, как он вновь растягивает меня, но это было совершенно другое чувство. Это было так, словно мне, наконец, позволили сделать то, о чем я мечтала. Как хотеть почесать что-то, когда твои руки связаны. Как бы бредово это ни звучало. Он был такой длинный, такой большой. И, когда он был внутри, я таяла. Его ладони крепко держали мою задницу, и мне хотелось кричать от переизбытка чувств к нему. Я в мгновение схватила его скулы, сдавив мужскую челюсть своими напряженными пальцами.