Б. Н. Е л ь ц и н: А между прочим, о докладе, как я…

М. С. Г о р б а ч е в: Да не между прочим. У нас даже обсуждение доклада отодвинулось из-за твоей выходки.

Б. Н. Е л ь ц и н: Нет, я о докладе первым сказал…

И з з а л а:О себе ты заботился. О своих неудовлетворенных амбициях.

М. С. Г о р б а ч ев:Я тоже так думаю. И члены ЦК так тебя поняли. Тебе мало, что вокруг твоей персоны вращается только Москва. Надо, чтобы еще и Центральный Комитет занимался тобой? Уговаривал, да? Правильно товарищ Затворницкий сделал замечание. Я лично переживаю то, что он вынужден был сказать тебе в глаза. Но не жалею, что этот разговор, начатый тобой, на пленуме состоялся. Хорошо, что он состоялся.

Надо же дойти до такого гипертрофированного самолюбия, самомнения, чтобы поставить свои амбиции выше интересов партии, нашего дела! И это тогда, когда мы находимся на таком ответственном этапе перестройки. Надо же было навязать Центральному Комитету партии эту дискуссию! Считаю это безответственным поступком. Правильно товарищи дали характеристику твоей выходке. Скажи по существу, как ты относишься к критике?

Б. Н. Е л ь ц и н:Я сказал, политически как я отношусь к этому.

М. С. Г о р б а ч е в. Скажи, как ты относишься к замечаниям товарищей по ЦК. Они о тебе многое сказали и должны знать, что ты думаешь. Они же будут принимать решение.

Б. Н. Е л ь ц и н: Кроме некоторых выражений, в целом я с оценкой согласен. То, что я подвел Центральный Комитет и Московскую городскую организацию, выступив сегодня, – это ошибка.

М. С. Г о р б а ч е в:У тебя хватит сил дальше вести дело?

И з з а л а:Не сможет он. Нельзя оставлять на таком посту.

М. С. Г о р б а ч е в:Подождите, подождите, я же ему задаю вопрос. Давайте уж демократически подходить к делу. Это же для всех нас нужен ответ перед принятием решения.

Б. Н. Е л ь ц и н:Я сказал, что подвел Центральный Комитет партии, Политбюро, Московскую городскую партийную организацию и, судя по оценкам членов Центрального Комитета партии, членов Политбюро достаточно единодушным, я повторяю то, что сказал: прошу освободить и от кандидата в члены Политбюро, соответственно и от руководства Московской городской партийной организацией.

(…)

М. С. Г о р б а ч е в:Товарищ Ельцин прислал мне письмо на юг, в котором он выразил мысли, уже известные вам, и просил решить вопрос о его пребывании в составе Политбюро.

Когда я вернулся из отпуска, у нас с ним был разговор на эту тему. Мы условились, что в период подготовки к 70-летию Октября не время обсуждать его вопрос, а надо действовать. И в самом деле, товарищи, часа, минуты свободной нет. Вы, наверное, уже видите, что на пределе все идет. Необходимо решать много вопросов, чтобы достичь поставленные цели.

Мы тогда условились с товарищем Ельциным, что после праздников встретимся, посидим и все обсудим. Причем в своем письме Борис Николаевич говорил, что «прошу рассмотреть вопрос. Не ставьте меня в такое положение, чтобы я обращался сам к пленуму ЦК с этой просьбой». Но мы с ним договорились, и потому на той стадии я даже членов Политбюро не информировал, считая, что до объяснения в этом нет необходимости. Я не думал, что после нашей договоренности товарищ Ельцин на нынешнем пленуме Центрального Комитета, имеющем этапное значение для жизни партии в осознании ее истории и перспектив, представит свои претензии Центральному Комитету партии. Лично я рассматриваю это как неуважение к Генеральному секретарю, к нашей договоренности.

Я, конечно, считаю, что каждый может ставить перед пленумом ЦК любые вопросы. Но есть же определенная этика. Такое поведение не помогает нам сейчас разворачивать дела, завершить подготовку к празднику Великого Октября.

Такое отношение, как я понял, всех нас поражает. На таком пленуме предъявить свои амбиции и увести пленум от обсуждения серьезных проблем достойно осуждения. Или уже у него настолько потеряно чувство ответственности перед временем, историей, утрачено чувство партийного товарищества, что даже нет уважения к Центральному Комитету?

Ведь мы же идем к мероприятиям, которых ждут вся наша партия, весь мир. Люди ждут, что мы скажем в эти дни. Как оценим пройденный путь, какие определим перспективы? Мы должны выразить мысли партии, оценить все, что было, и подтвердить, что КПСС берет на себя ответственность за будущее. И в этот момент товарищ Ельцин выдвигает свои эгоистические вопросы. Ему, понимаете, не терпится, не хватает чего-то! Суетится все время. А нужна выдержка революционная на таких крутых поворотах, когда кости трещат и мысли напряжены. Тащить надо эту огромную ответственность перед партией и народом. Насколько же надо быть безответственным, потерявшим чувство уважения к товарищам, чтобы вытащить все эти вопросы перед ЦК!

И все-таки должен сказать, товарищи, что главное для меня в этом пленуме – единство Центрального Комитета партии и Политбюро.

(А п л о д и с м е н т ы)

Общество проходит чрезвычайно ответственный, сложнейший этап отечественной истории. Нам предстоит через активную политику, через реализацию стратегии вывести страну из состояния застоя, консерватизма, социальной апатии. И мы это можем сделать, потому что в нашем строе заложен колоссальный потенциал. Его только начинаем разворачивать, видим, что возможен выигрыш на всех направлениях – и в экономике, и в политике, во всем.

Ясно, товарищи, что сегодня время крутых, революционных перемен. И эти перемены, с точки зрения глубины, с точки зрения масштабов, с точки зрения темпов, еще не во всем нас удовлетворяют. Народ, мы видим, подталкивает нас.

Мы должны идти намеченным путем быстрее, с достоинством, опираясь на огромную мощь, которой располагает наша страна, полагаясь на политическую мудрость и зрелость нашей партии, способной и к критическому анализу, и к творческому осмыслению процессов, в том числе и прогноза на будущее. Политика, которую мы выработали и предложили народу, сегодня находится в стадии реализации, воплощения в жизнь. Она нагрузила наше общество, и эти нагрузки нарастают.

Мы должны справиться с трудностями. У нас есть все для этого, товарищи. Страна достигнет намеченного, но при условии, если мы будем приводить в действие все механизмы, и прежде всего такой механизм, как наша партия. Гарантия нашей перестройки – партия. Но партия сама должна перестраиваться и показать пример всем и во всех отношениях.

Естественно, может оказаться, что кто-то и не выдержит трудностей борьбы. Могут быть ошибки, могут быть дискуссии, ибо возникают новые проблемы, и нам не все ясно. Каждый день что-то мы проясняем, но развитие выдвигает новые вопросы. От них мы не можем уклониться, как уклонялись раньше. Проблемы надо решать, но с позиций открытости, гласности, демократизма и активной работы партии, чтобы весь этот механизм партийный действовал. Другой нет силы, способной все осмыслить и объединить всех на борьбу. Эта сила – партия.

Я в этом контексте рассматриваю и выступление товарища Ельцина. Хотелось бы с объективных позиций, как бы ни были задеты чувства, политически отреагировать на его выступление. Несомненно, оно незрелое, безответственное в политическом плане. Но это выступление и повод к тому, чтобы еще раз, товарищи, сказать, что нам нужна революционная выдержка. Особенно Центрального Комитета партии! Если дрогнут ЦК и Политбюро, если начнутся шараханье, шатание, деморализация руководящего, партийного ядра нашего общества, то о какой перестройке можно говорить!

Думаю, только с такими критериями и надо подходить ко всем проявлениям подобного рода. Сегодняшний случай дает повод предупредить всех от возможности впасть в такое состояние. Надо быть уверенными в правоте намеченного съездом. Мы на правильном пути, товарищи! Мы на правильном пути!

Уже два с половиной года, которые так негативно оценил товарищ Ельцин, мы идем правильным путем. И самая главная заслуга этого двухлетнего периода состоит в том, что партия имеет продуманную и уже теперь во многих отношениях проверенную политику. И практика это подтверждает. Мы не зря прожили эти два года, хотя они и не нравятся товарищу Ельцину. Не зря! Ведь посмотрите, что он сказал! Мне дали уже стенограмму. Вот ведь что он сказал: за эти 2 года реально народ ничего не получил.