– Что ж, давай помянем. Будем надеяться, что есть рай, и они там… Моя Элла в свадебном платье, в котором её хоронили, и твой супруг, бесконечно любивший тебя. Сколько вы были женаты?

– Три года, – вытирая глаза, сказала Диана, – вышла замуж сразу после школы, первая любовь, и всё так удачно складывалось. Ребёнка вот только родить не смогла, не получалось, но мы были так молоды, казалось, всё впереди, всё успеем.

Глеб взял её голову в свои руки, и она увидел его глаза совсем рядом, больные, воспаленные, сочувствующие и всё понимающие. Он провёл большим пальцем по её губам и поцеловал её в самый уголок рта.

– У тебя всё будет хорошо, – прошептал он.

У Дианы кружилась голова, она ничего не ела целый день, а к вину не привыкла, пила она мало и редко, а тут выпила половину бутылки. Мир вокруг вертелся в странном танце, и она, чтоб не упасть, прижалась к плечу Глеба, ощущая лёгкие прикосновения к волосам, и ей так хотелось, чтоб он не отпускал её.

– Ты совсем расстроилась, пойдем, я уложу тебя.

– Не уходи, – прошептала она, когда он довёл её до кровати, помог ей лечь и накрыл одеялом.

Глеб лёг рядом в одежде, поверх покрывала, просто оставаться по одиночке им сейчас было страшно…

Когда Диана проснулась, вместо Глеба на кровати лежал огромный букет роз. Она с трудом встала, похмелье давало о себе знать, и прошла в столовую, Глеб снова сидел в своём уголке с сигаретой и кофе.

– Цветы великолепны, – сказала она, чтобы хоть как-то начать разговор.

– Ты их заслуживаешь, как никто.

– Давай ка я приготовлю нам завтрак.

Глеб кивнул.

– Давай, и я поеду

– Куда ты? Ты не выспался, сегодня воскресенье.

– Надо снять квартиру этому придурку, договориться с сиделкой, перевезти его. А то у него ума хватает только пакостить и Ирину защищать. Надо найти ещё телефон следователя, не оставлять же это дело просто так. Диана, брось уборку, – сказал Глеб, увидев, что она стала убирать осколки, – я вызвал Татьяну, она через час придёт, всё уберёт.

– Я всё думаю, как Володя мог так поступить? Как он смог всё скомбинировать? – отбрасывая щётку, спросила Диана.

– Я тебе говорил, он не настолько болен, как кажется. Пусть он не самый талантливый парень в мире, но себя содержать он бы смог. Скорее он привык чувствовать себя больным, мать ему это внушила. А ему даже официальный опекун не нужен, он, в принципе, обычный человек только с немного пониженным IQ. Так что периодически у него что-то вызревает в голове, а еще и Ирина ему на мозг капала. Внушаемость и доверчивость – это его основные черты, но тут уж я бессилен. Пусть поживёт один, вдруг это пойдет ему на пользу, и он станет самостоятельнее? А его содержание придется мне взять на себя, работать он точно никогда не пожелает. Спасибо за кофе, поеду я, а ещё, пожалуй, заеду на кладбище, неспокойно мне что-то.

– Возьми меня с собой! Мы столько вчера вспоминали, и я бы хотела тоже!

Глеб кивнул:

– Поехали, нам двоим сейчас это необходимо.

Они заехали в цветочный магазин, купили белые лилии для Эллы, и красные, почти чёрные розы для Даниила. За окнами проплывал унылый осенний пейзаж, Глеб вёл машину спокойно, не в своей манере, часто курил и молчал, Диана смотрела в окно и вдыхала аромат цветов, предназначенных дарить свою красоту тем, кого уже нет. Подъезжая к кладбищу, вдруг неожиданно выглянуло солнце, и осенняя листва вспыхнула яркими красками. Припарковавшись, Глеб помог выйти Диане из машины, взяв цветы, она спросила:

– Я могу дойти с тобой до Эллы? А потом пойду к Данечке.

Глеб молча кивнул. Они дошли до белого мраморного памятника, Диана принесла воды, наполнила вазон, и поставила лилии. Глеб не делал попытки ей помочь, он стоял, держа руки в карманах, опустив плечи и голову, у рта была горькая складка, а между бровей морщинка. Диана физически почувствовала, как ему плохо и больно, а теперь ещё примешивалось чувство, что он виноват в гибели любимой девушки. Какая же она красавица на фотографии, и девятнадцать лет, всего девятнадцать…

– Я пошла, ты знаешь, где меня искать, – Диана нежно дотронулась до его руки, он слегка кивнул и продолжил стоять в той же позе.

Когда Глеб очнулся от своих дум и воспоминаний, когда перестал мысленно просить прощения у своей девочки, Дианы рядом уже не было. Глеб оглянулся, что она сказала? Пойдет к Дэну? Тут у неё ещё какая-то родственница, бабушка Дэна что ли. И тут Глеба покачнуло. Он вспомнил летний июньский солнечный день и счастливую молодую пару у выхода с кладбища. Сквозь туман, дым, он попытался восстановить картину увиденного несколько лет назад. Это же были Даниил и Диана, а с ними Марина. Как раз в начале лета годовщина у матери Марины, и они приехали сюда. Это их он видел обнимающихся, счастливых, своего брата по отцу (вот почему ему показалось, что парень похож на него) и Диану (а он то всё припоминал, где он мог её видеть). Он злился на них, чёрная зависть сжимала ему сердце. В нервном состоянии, в котором от пребывал тогда, он мысленно желал им такого же несчастья, как у него, в тогдашнем состоянии посленаркотической ломки он хотел, чтобы все вокруг были несчастны, изливался желчью, злобой. И через полтора месяца эту счастливую семейную пару постигнет та же участь, что и его, только наоборот. Она жива, а парень погибнет, и он станет виновником его гибели. Гибели своего собственного брата, нормально парня, не умственно отсталого, как Вовка, а он сам будет жить с его вдовой. Никогда, никому Глеб в здравом уме не пожелал бы такой участи, как он мог? Очередная насмешка судьбы, его пожелания сбылись, и он был к этому причастен. Кругом он виноват: Эллочка, Даня, Диана. Но ни Эллочку, ни Даню не вернуть, а Диана может быть ещё счастливой, надо найти её, и успокоить.

Придя на могилу мужа, Диана поставила цветы, присела на краешек и прижалась лбом к камню, кружили воспоминания, слёзы лились из глаз, она ничего не видела и не слышала вокруг, она совсем замёрзла, но ей было всё равно, ей хотелось умереть прямо здесь, на могиле супруга. Казалось, так недавно они вместе ездили на это кладбище к бабушке Даниила, отдавая дань памяти, а теперь и Даня лежит здесь же. Как ей жить дальше? Но вдруг её обняли сзади, распахнули свою куртку и прижали к себе крепко-крепко.

– Ну всё-всё, детка, всё…

Диана развернулась, прижалась лицом к шее Глеба, он накрыл её своей курткой, обнимал и нежно перебирал волосы, и ей становилось так тепло и спокойно, и так хорошо, хоть бы он не отпускал её никогда. Они долго сидели так, пока не начал накрапывать дождь. Тогда он приподнял её лицо, оттёр слёзы.

– Прости, что я…, – начала она.

– Я тоже, – прервал её Глеб.

Она увидела его глаза, прозрачные внимательные и сочувствующие глаза совсем близко и потянулась к нему, а он прижался к её губам нежным долгим поцелуем, и этот бесконечный поцелуй без капли страсти подействовал лучше любого успокоительного средства.

– Ты совсем замёрзла, пойдём в машину.

Глеб помог ей подняться, приобнял её, и так, в обнимку, они вышли с кладбища. Он открыл дверцу пассажирского сидения, но прежде чем сесть, она еще раз обняла его.

– Спасибо тебе.

Он поцеловал её в уголок губ, подмигнул и улыбнулся горькой улыбкой.

Глеб остановился у кофейни, взял в бумажных стаканчиках Диане капучино, себе чёрный кофе, ещё какую-то выпечку, всю обратную дорогу они молчали и пили кофе, к еде так и не притронулись

Высадив Диану у дома, Глеб уехал разбираться с Вовкиными делами, а Диана поднялась домой и легла в кровать. Она слышала, как поздно вечером вернулся Глеб, как тихо зашумел душ, если бы он сейчас зашёл к ней, она попросила бы его остаться здесь, с ней, навсегда, но он не пришёл.

Глава 31. Исцеление

Последующие дни Глеб занимался устройством Вовки, снял квартиру, помог собрать и перевезти вещи перевёл на его счёт деньги, пусть живёт самостоятельно, договорился с сиделкой, чтоб она за ним присматривала. Вовка плакал, цеплялся за брата, но всё было бесполезно. Когда двери закрылись за Володей навсегда, Глеб нанял людей на ремонт комнаты брата, затем на генеральную уборку, чтобы даже запаха Володи в квартире не осталось.