– Таблетки? Где мои таблетки? – спросила она приподнимаясь. – Вы их забрали?

– Сейчас вызову врача, пусть прокапают.

Пока Глеб звонил и вызывал врача, Лена совсем расшумелась, кричала, билась головой об стену, разрывала на себе остатки платья. Вовка плакал и ломал руки.

Глеб дал Елене пощёчину и прижал её за шею ладонью к кровати. Она захрипела.

– Так, или ты успокаиваешься и ждёшь платного доктора, он сейчас подъедет, и ты дашь ему спокойно себя осмотреть, или я вызываю бригаду скорой, и тебя увезут. Выбирай.

– Платного, дома, – пропищала она.

– Вот и отлично, – Глеб отпустил её.

– Вовка, – обратился он к брату, – кончай реветь, достань из шкафа халат, давай её переоденем, не надо врачу видеть её в этом наряде.

Глеб разорвал на ней остатки платья, Вовка весь красный от смущения, стараясь не смотреть на мать, подал халат.

– Чего стоишь? Помогай, – прошипел Глеб на Вовку.

– Я не могу, она такая голая.

– Лучше ты посмотришь, чем врач, когда приедет. Давай, живее.

Весь следующий день Вова ухаживал за матерью, Глеб к ней не заходил. Если Вовка не истерит и не просит помощи, значит, всё в порядке. Глеб мрачно смотрел, как брат снуёт туда-сюда с подносами, чашками, полотенцами, бегает в аптеку, потом Вовка попросил Глеба съездить за её сумочкой и пальто, но Глеб наотрез отказался, пусть сама едет, он не мальчик на посылках. Тогда Вовка взял такси и скатался за вещами.

– Может она тебя к себе в Америку заберёт? В домработницы и курьером? – усмехаясь спросил Глеб

– Маме плохо, как ты так можешь?

На следующий день Елена поднялась. Глеба целый день не было дома. Он уехал, чтобы с ней особо не сталкиваться. Но вечером она сама постучалась к нему.

– Если ты извиниться, то оставь, не трать время, – не отрываясь от компьютера, сказал Глеб, когда она вошла в его комнату.

– Нет, не поэтому. Я тут недавно задумалась.

Глеб резко крутанулся на стуле. Елена не была похожа сама на себя, без макияжа, с кичкой на голове, с тёмными кругами под глазами, в простом спортивном костюме, худенькая, постаревшая, ещё и с поцарапанным лицом.

Его чёрная бровь поползла к верху, а губы иронично скривились.

– Не надо делать такое лицо, ты послушай, что я тебе скажу.

– Я – само внимание.

– Глеб, милый, я как-то никогда не осознавала, что у меня есть дети. Вернее, осознавала, но мне было всё равно. А теперь у меня как-то неожиданно выросли сыновья, и они совсем взрослые мужчины. Ты вот мне помог, освободил меня от насильников, вытащил из полиции, довёз до дома, не бросил, Вовка вчера весь день за мной ухаживал.

– А что было делать? Когда в Комарово ты нашла приключения, и орала от боли, надо было дать им тебя добить? Или сегодня бросить на растерзание всей ментовке? Там и так двое остались довольны, ты хотела осчастливить всех остальных?

– Прекрати язвить. В Комарово во всем виноват ты со своей девицей, слишком громко она кричала, я не железная, возбудилась.

– Взяла бы такси и ехала бы в город. Вовка тут был один, у него девиц не бывает, и никто тут не орёт.

– А вчера я была не в себе и ничего не помню. Но спасибо, что приехал и забрал меня. И вообще я не виновата, что какая-то дура приревновала своего мужика ко мне, хотя, надо сказать, он делал мне всякие намёки.

– Я понял, все кругом виноваты в твоих приключениях. Но, пожалуйста, избавь меня от подробностей твоей личной жизни. Так о чём ты там задумалась?

– Сколько тебе лет, Глеб?

– Двадцать четыре. Если, конечно, ты не перепутала дату в моём свидетельстве о рождении.

– Ты о чём?

– Ну отца то ты перепутала.

– Ах ты об этом. Ерунда какая. Да и какая разница?

– Я, кстати, встретился совершенно случайно со своим биологическим отцом

– Это что значит?

– Это значит с тем, с кем ты спала, когда зачала меня и Володю.

– Как грубо ты выражаешься! Он красивый?

– Ну если тебя только это волнует, я похож на него.

– Значит, красивый. Но я его не помню. А что у тебя еще нового?

– Нового? Да ты и старого не знаешь. Столько новостей, даже не знаю с какой начать…

– Прежде всего ты поменял чудесную Элину на рыжую… как бы помягче сказать…

– Лена, с какого хрена, тебя начала интересовать моя жизнь? Благословения я у тебя не спрашиваю.

– Сынок, давай чего-нибудь выпьем, пообщаемся. Расскажи мне о своей жизни, о своих девушках. Я тебе дам какой-нибудь совет.

– Слушай, а чего ты не в Штатах? Куралесишь тут. Что-то в последнее время, ты часто тут бываешь, раньше я за тобой такого не замечал. А насчет выпить, выпила уже недавно.

– Глеб, расслабься, чего ты такой правильный? От одного бокала, разве будет что-то? Вова, Вова – крикнула Лена в приоткрытую дверь, – Милый, принеси нам виски, лёд и два стакана.

– Откачивать я тебя больше не буду, пусть Вовка старается.

– Ну и постарается, если надо.

Лена разлила виски.

– Ты ничего не понимаешь, так ужасно сейчас всё, мало предложений в кино, берут всё больше молодых вертушек. А меня отодвигают всё дальше. Скажи мне что я всё также красива.

– Ты ничуть не меняешься, – улыбнулся Глеб.

– Глеб, девочки, наверное, тебя любят, ты такой обаятельный. Ну расскажи мне, я люблю всякие любовные истории. Меня очень интересует твоя Маша, у тебя с ней серьёзно? Элину ты так страстно не целовал, как эту.

– Твою мать, – простонал Глеб.

– У тебя было много девушек? Сколько? Больше десяти?

– Ты, кажется, хотела выпить? Давай.

Лена выпила таблетки и запила виски.

– Лен, что ты делаешь?

Елена смотрела на него взглядом невинных серо-голубых глаз.

– А ерунда, так легче. Всё как-то не складывается в последнее время. Раньше всё так было просто, съёмки, деньги. А теперь… Мол, надо много грима на себя накладывать, а то, что мне надо содержать дом, себя, супруга, детей об этом никто не думает.

– Супруг тебе не помогает?

– Ах, у него проблемы. Что-то не ладиться с режиссерами, они его не понимают. Не срабатывается он с ними, ты так далёк от актёрской жизни, что тебе объяснять? Ты сам то не хочешь попробовать себя на роль? Я могу тебе помочь, ты очень привлекательный, ты понравишься.

– Нет, Лена, я, конечно, польщен твоим приглашением, но всё же это не для меня. Я найду себя в жизни. Но может, Вова?

– Нет, он некрасив, болен. Неужели ты думаешь, что у Элены Блеск может быть такой сын? Ты – другое дело. Представляю восторги и хвальбы, что я такая умничка, такого сына родила и вырастила. А что, хорошая идея, сынок?

Мда, наградил бог матерью…. Глеб вкрадчиво сказал:

– Но, МАМА, по мне видно, что мне уже за двадцать. А значит, тебе никак не меньше тридцати пяти лет, все же это поймут. А потом покопаются в прошлом и выяснят, что тебе уже за сорок.

– Как тебе нестыдно напоминать мне о моём возрасте?

Елена нервно допила виски и налила себе ещё.

– Глеб, это так ужасно, жить полной жизнью, а потом услышать, что тебе уже за сорок, и ни пластика, ни силикон не помогут быть двадцатилетней девушкой. А мой муж заглядывается на других, и режиссёры отворачиваются. Недавно мой стилист сказал мне, что у меня появилась седина. Это несправедливо! И что? Это значит, что моё время ушло, да?

Елена дрожащей рукой вскрыла новую упаковку таблеток, и проглотила их.

– Лена, у тебя всегда есть вариант вернуться сюда, есть Вова, он нуждается в тебе.

– Я не хочу к Вове. У Вовы есть деньги и ты. Я задумала себе суперомоложение, новые технологии, я решила испытать их, они обещают мне вечную молодость.

– Он твой сын.

– Подумаешь, – Елена передёрнула плечами, – пусть скажет спасибо, что не оставила его в детдоме, а мне предлагали! Вообще, Глеб, знаешь…, у тебя же нет детей?

Глеб отрицательно качнул головой.

– Лучше без них. Нет, ты парень, что надо, но как вспомню. Вас двое, пришлось, убирать растяжки на животе. Потом то няни, то врачи, то Вова этот больной, то ты подсел на наркотики, то твоя попытка самоубийства. Не это ли причина моих седых волос?