– Хорошо не шугаринг, – взял себя в руки Глеб, – а то бы выдрали тебе то, что не нужно.

– Я тебе сейчас об башку твоё шампанское разобью.

Оксана сосредоточилась на ногтях, но кровь ударила ей в голову, стучало в висках. Яна, когда успокаивала её, говорила, что они знакомы с Глебом, потом эта вечеринка с его бывшими жёнами/любовницами, но здесь она никак не ожидала его встретить. Она только немного пришла в себя, прошло полтора года, с трудом, но понемногу начала забывать его. И вот он здесь, небрежно сбросил кожаную куртку, под белой рубашкой играют мышцы рук, он такой красивый, и её рана снова закровоточила. Яна увидела, что у Оксаны глаза полны слёз, и с упрёком посмотрела на Глеба. Ну что, добился? Глазами спросила она его, Глеб пожал плечами в ответ, мол, я ж не знал.

– Ну что, девочки? Шампанского? – открывая бутылку, спросил Глеб.

– Я за рулём, – выдавила из себя Оксана.

– Да ладно, пятница, расслабься немного.

Оксана зло посмотрела на него. Он предлагает ей расслабиться? Да она вся как клубок нервов, скорее бы закончить маникюр и уйти отсюда. Глеб разлил шампанское, и сам с бокалом развалился рядом на диване, положив под голову маленькую подушку, закинув ноги на спинку, и принялся рассказывать всякие истории, он явно не испытывал неловкости. Оксана посматривала на него и воспоминания невольно захлёстывали её, вспоминались руки, ласкающие её, губы, шепчущие безумные слова, как она любила повторять пальцем или губами рисунок татуировки, который начинался на плече и заканчивался на шее, за ухом. Как он может вести себя так естественно, как будто между ними ничего не было?

– Яночка, генеральная репетиция через полчаса, – сунула голову в дверь концертный директор.

– Зачем тебе репетиции? – спросил Глеб, – одно и то же поешь, неужели не запомнила?

– Свет надо выставить, звук, камеры. Что ты понимаешь?

– Слава богу, ничего. Во сколько освободишься?

– В семь часов концерт, часов до девяти, потом свободна.

– Ладно, заеду тогда к девяти за тобой.

– Мы закончили, я пошла, – Оксана собрала свои материалы.

– Пойдем, донесу твою сумку до машины, – предложил Глеб.

Яна сделала зверское лицо и показала Глебу кулак.

– Ну и тяжести ты таскаешь, – сказал Глеб, поставив сумку Оксаны в багажник, – ну ты чего, Ксю? Ты чего расстроилась?

Глеб взял её за подбородок и приподнял лицо. Голубые глаза наполнились слезами.

– Почему ты так поступил со мной?

– Малыш, что не так? Мы повстречались, я кажется ничем тебя не обидел, всё было хорошо, потом пришло время расстаться.

Честно говоря, прошло больше года, он и не помнил почему они расстались, что он ей говорил. После сумасшедшего лета с Маргаритой, он уж точно не мог помнить какого-то краткосрочного романа, да и сколько у него их было? Да и вообще столько всего было за этот год Индия, Таиланд, Марго, Вовка, больница, Машка, Диана. Но девчушка расстроена, надо её хоть немного успокоить.

– Я так любила тебя.

Оксана разревелась и прижалась к нему. Глеб чувствовал, как намокает от слёз его белая рубашка, как скользят по шее холодные пальцы, как они цепляются за ворот его куртки, как за спасательный круг.

– Что это у тебя? – спросила она, слегка отстранившись от него, указывая на шрам на шее. – Раньше не было.

– Производственная травма. Мне, правда, очень жаль, что так вышло, что ты так серьёзно ко всему отнеслась.

– Я столько выстрадала, если бы не Яна, если не тот её первый звонок после того, как я увидела тебя с другой, клянусь, я бы…

Глеб рывком прижал её к себе и прижался щекой к её щеке.

– Не смей, слышишь, не смей, не стою я твоих слёз, и прости меня, пожалуйста, за всё. Пора тебе начинать новую жизнь.

– Я хочу быть с тобой, я люблю тебя.

– Я несвободен. Да я и не тот, с кем бы ты могла быть счастлива.

Оксана отстранилась от него.

– Прости тогда, что повисла на тебе. Конечно, у тебя кто-то есть, по-другому и быть не может.

В субботу Диана приехала к Глебу, как они и договаривались. Но с удивлением не увидела привычного идеального порядка дома. Коробки, мешки…

– Заходи, детка, – услышала она его голос.

– Что всё это значит? – кивнула она на коробки.

– Квартира продана, переезжаю.

Диана молча опустилась на стул. Глеб начал чистить кофемашину.

– Сейчас доделаю эту адскую машину и сварю нам кофе.

– Помочь?

– Диана, ты опять у Димы в служанках состояла? Я всё сам умею, ты забыла?

Диана вспыхнула, но промолчала. Откуда ему знать, что ей приятна забота о мужчине? Для неё важно чувствовать себя нужной. А Глеб за всё время совместного проживание даже не дал ей ни разу отгладить его рубашку, либо сам, либо домработница. И в этой шикарной квартире, Диана всё время чувствовала себя не хозяйкой, а гостьей. И теперь он уезжает и вроде ей послышалась, что ОН ПЕРЕЕЗЖАЕТ, а не ОНИ.

– Но почему ты переезжаешь?

– Ну не только я, и ты тоже, хватит болтаться по съемным квартирам. Поживём в Комарово, выберем квартиру не спеша, ты её отделаешь по своему вкусу, я тебе полностью доверяю. А здесь слишком много нехороших воспоминаний, всё дышит моей матерью, хочу оставить всё за этими стенами. К чёрту старый дом, к чёрту эти коммунальные хоромы, к чёрту Петроградку! Ну что? Начнём новую жизнь? – спросил Глеб, подавая ей чашку. – Малыш, ты чего расстроилась?

– Ты, выросший и живший всю жизнь в центре, вот так просто уедешь с Петроградской стороны?

– Легко! Но это не самое главное событие в моей жизни.

Что у него за манера, нависать над ней? Она сразу теряется. Лучше бы им повременить, не торопиться, она хочет посмотреть, как он будет себя вести. Диана резко встала, чтоб он не нависал над ней, но сразу попала в его объятия, и по телу горячим потоком схлынули все сомнения.

– Пойдем, полежим, – прошептал он ей, – а потом куда-нибудь сходим, а завтра съездим в салон, купим тебе машину, хватит ходить пешком. Только обещай мне не устраивать Формулу 1, я больше не переживу.

И вот Диана снова здесь, с ним, в шикарной обстановке, от которой отвыкла, скитаясь по съёмным квартирам, за рулём нового автомобиля, сколько он стоит, лучше не думать, подано заявление в ЗАГС, и он просит подобрать им новую квартиру. Но надолго ли хватит Глеба, сейчас он такой идеальный, но ведь она то знает, он не такой. Сегодня страстно смотрит на неё, будто влюблён до самозабвения, а завтра вполне может также смотреть на другую. Он задавил своей энергетикой, напором, и когда он рядом, она по-прежнему теряет голову, а у него нет даже мыслей о том, что она может отказать ему, идёт вперёд тараном. Диана упаковывала посуду и вздыхала, почему так всегда? Того, кто любит тебя, пинаешь, а сама тянешь руки к солнцу и обжигаешься? И тем не менее снова тянешься… Несколько раз звонил Дима, предлагал ей весь мир, умолял вернуться, он будет дышать её одной, Александр прислал цветы с открыткой, где признавался ей в любви и просил одуматься. Она это знала, но любила Глеба, любила так, что готова прощать все его измены и прошлые и даже будущие. Из-за него она непременно вновь поссориться с родителями, когда они узнают, подруги покрутят пальцем у виска, возможно, она никогда не станет матерью, ведь он категорически против детей. Только нужны ли ему эти жертвы? Диана отбросила от себя посуду, что-то кажется треснуло, и она разрыдалась.

Глеб последний раз обвёл взглядом свое старое жилище, в котором было пережито столько страданий, и без капли сожаления отдал ключи новым хозяевам. Когда за ним навсегда захлопнулась дверь, Глеб почувствовал неимоверное облегчение, как будто все переживания остались за этими большими двухстворчатыми дверьми.

– Глебыч? – высунулся из дверей Лёша. – Навсегда прощаемся? Как так?

– Теперь будешь следить за новыми хозяевами, я женился и образумился, моя жизнь уже не так интересна. А ты ставь стульчик и наблюдай.