– Котик, – наконец сообразила Маша, – ты?

– Я, я.

Глеб выдавил себе на ладонь гель для душа и начал её намыливать. Маша заплакала пьяными слезами.

– Прости меня, я такая дура, я так долго ждала тебя, а тебя всё нет и нет. Максим что-то сделал с моим телефоном, чтоб я не могла тебе позвонить. Мы женимся, он меня заставляет, а я так люблю тебя, я сбежала от него, охрана меня знает, пропустили, а тебя дома не было. И я всё пила и пила, выпивала, ползла в магазин и снова пила. Ты бросил меня, а я не могу без тебя, не могу…

Поток почти бессвязных фраз всё лился и лился вместе со слезами, смешиваясь с водой, Маша выла, плакала и царапала себя, страшно кашляя, видимо, она простудилась на лестнице, а Глеб намыливал её, смывал и снова наполнял ванну, она сидела перед ним обнажённая, но делала ни одной попытки пристать к нему, так на неё не похоже.

– Котик, ты простишь меня? Я умру, если не простишь, как мне жить без тебя? Пожалуйста, хоть иногда, давай встречаться, хочешь с Владом, хочешь с какой-нибудь ещё девушкой, я на всё для тебя, только не бросай. Разреши мне быть с тобой, жить с тобой, забери меня от Макса, можешь изменять мне, приводить кого угодно хоть в соседнюю комнату, я буду вести себя тихо, как мышка. Только люби меня, не бросаааааааай…

Плача, она погружалась в воду с головой, словно пытаясь утопиться, Глеб вытаскивал её, она кашляя отплёвывалась и снова пыталась захлебнуться. Наконец он спустил воду, растёр её полотенцем и закутал в свой халат.

– Ну всё, всё, мой хороший, теперь спать.

Он на руках отнёс её в гостиную, уложив на диван и заботливо накрыв одеялом, а рядом поставил минеральную воду. А сам, отмыв ванную комнату, без сил провалился в сон, даже не раздеваясь.

Глеб ещё спал, когда почувствовал прикосновение нежных пальцев с острыми ногтями. Пальцы побежали по его телу, расстёгивая молнию на спортивной кофте, язык начал своё путешествие за ухом, где была татуировка, и дальше начал вырисовывать немыслимые узоры на его теле. Нет, я не буду просыпаться, делай со мной что хочешь. Сквозь ресницы он видел её, нависающую над ним, абсолютно обнажённую, длинные волосы, руки, язык превращали его тело в одну эрогенную зону, до дрожи, до мурашек. Она продолжила путешествие по его телу, изучала его, словно видела впервые, пока не заглотила его, засосала так, что у него вырвался стон. Он вцепился ей в голову, хватая и таская за волосы, остановись, что ты делаешь? Ведь я долго не выдержу, нет, продолжай, продолжай, пытка, какая пытка… С трудом привстав, он оторвал её от себя, и скинув окончательно одежду, развернул её к себе спиной, Маша прогнулась, как кошка, и он овладел ею сзади. Ему хотелось погрузиться в неё глубже, разорвать её на две части, он крепко, до боли, до хруста костей сжимал её, пока не наполнил её всю, до конца. Он глубоко дышал, казалось сердце не выдержит бешеного ритма, сейчас выпрыгнет из груди, в глазах мелькали красные точки, Маша подрагивала под ним, дёргала мышцами, как загнанная лошадь. Но вот она выскользнула, перевернула его на спину и слизала с его тела все остатки, выпила его всего, затем, свернувшись калачиком, положила ему голову на живот. Глеб взял с тумбочки сигареты, он старался не курить в своей комнате, но сейчас было не до правил.

– Будешь курить? – спросил он.

Она кивнула. Он прикурил сигарету и сунул наощупь ей в губы, и сам закурил. Они молча курили, стряхивая пепел прямо на пол. Но вот Маша докурила и неожиданно окурок загасило о его бедро. Глеб вскрикнул, но Маша тут же прижалась языком к ранке. Глеб рывком приподнял её, кинул на спину и навалился сверху. Маша раскинула ноги, как можно шире, и прижалась к нему, он чувствовал на животе её лоно, влажное, горячее пульсирующее. Что ты делаешь со мной? Ты мой афродизиак, сносящий мне мозг, моё возбуждающее зелье. Ни с кем я не испытывал такое наслаждение, ни с кем я не могу так часто и много. Из твоих губ вырывается хриплое, горячее дыхание, я впиваюсь в них, чувствуя солёный привкус крови, и снова резко вхожу в тебя, потому что не могу сдержаться, я умираю без тебя…Поглоти меня всего, забери, убей, высоси, я не хочу ничего и никого больше.

Только к вечеру они поднялись с постели, Маша пошла в душ, а Глеб, натянув спортивный костюм, на кухне варил кофе. Болели все мышцы, он забыл, что такое Маша. Но вот она входит в его рубашке, и тянется в бар за бутылкой.

– Может хватить пить, детка? Давай кофе?

– Да брось ты. Мне можно, я замуж выхожу.

– А под моей дверью два дня праздновала, наверное?

Маша взяла два стакана и плеснула туда виски, затем подпрыгнув на стол, попыталась прикурить, руки дрожали и никак не удавалось высечь огонь. Глеб отобрал у неё зажигалку, зажёг её, и она прикурила.

– Я что-нибудь лишнего тебе наговорила вчера?

Глаза Маши с тревогой смотрели на него, словно ждали какого-то очень важного для неё ответа.

– Да ты и говорить то не могла.

– Ты прости меня, я просто хотела повидать тебя.

Ага, а ещё поговорить, как Диана, приехавшая к нему также, в канун свадьбы. У них это врожденное, так прощаться со своими бывшими перед замужеством?

– Когда же этот счастливый день?

– Не знаю пока, никаких торжеств, просто распишемся.

– Тебе это надо?

Маша равнодушно пожала плечами. И снова с тревогой посмотрела на него. Оставь меня у себя, оставь, и я буду вечно твоей рабыней, можешь привязать меня цепями к батарее и просто пользоваться мной, только не отпускай.

– Вариантов нет, – Маша пристально на него смотрела.

И тут она резко закашлялась.

– Ты б подлечилась, малыш.

– А ерунда, пройдёт. Как Влад? Не помирился с женой? Ты попроси его простить меня, я не очень хорошо с ним себя вела.

Глеб улыбнулся.

– А с кем ты себя хорошо ведёшь?

– Я – плохая девочка, ты же знаешь.

– Знаю, поэтому и люблю тебя.

– Не любишь ты меня, и никого не любишь.

Глеб рассмеялся.

– Значит, по-твоему, я такая бесчувственная скотина?

– Да, но весьма притягательная. Если я чего вчера ляпнула по пьянке, ты уж прости. Как ты думаешь, хорошая семья получится у нас с Максом?

– Если будете также пить, то нет. Рожать, надеюсь, ты не собираешься?

Маша резко вскинула голову и пристально на него посмотрела.

– Я б лучше от тебя родила, если бы был выбор.

– Нет, детка, я на это не подписываюсь. Надеюсь, ты предохраняешься.

– Конечно, не переживай, у меня всё под контролем. Давай ка я тебя приласкаю.

Маша спрыгнула со стола, сбросила рубашку и встала на колени. Глеб отодвинул чашку с кофе и придвинул к себе виски. Потом они снова перебрались в постель, у Маши с собой было какое-то масло для массажа, она растирала им его тело, и проходила усталость, расслаблялись мышцы и нервы, умелыми движениями она втирала в кожу масло, и ему сразу становилось хорошо, она, разогревая его целовала, ласкала, и он забывал обо всём. Но к утру Маша ослабела, стала сильнее кашлять, покрылась испариной.

– Ты заболеваешь, детка, – прошептал он ей.

– Просто устала.

Маша устала? Это что-то новое.

– Давай поищу какую-нибудь таблетку от простуды?

Маша покачала головой.

– Ты – моё лучшее лекарство.

Она легла на него сверху и уткнулась ему в шею.

– Котик, – прошептала она.

Глеб обнял её, поглаживая волосы, так они и заснули. Если бы знать, что это был их последний раз, если бы знать…

Часть 6. ВЕЧНОСТЬ

Глава 54. Моя война

Влад уже уехал на работу, а Глеб собирался на деловую встречу, как в дверь кто-то начал звонить долго и нервно.

– Кого там несёт? – спросил Глеб, открывая дверь.

– А это я, – Володя зашёлся диким хохотом.

Володя представлял собой страшное зрелище, и Глеб с трудом узнавал в нём своего брата. У него были длинные всклоченные давно немытые волосы, опухшее, нездорового цвета лицо, грязная одежда, от него исходил удушающий запах нечистот, а самые страшные были глаза – блуждающие, воспалённые, – глаза совершенно больного человека. Его болезнь прогрессировала, это было ясно, но что было тому причиной?