Это была светлая, симпатичная комната, выдержанная в кремовых и серых тонах. Там стояла большая кровать с балдахином и окна, выходившие на задний двор и ручей. Ваза со свежими цветами стояла на столике, втиснутом между двумя креслами, которые занимали пространство перед окнами.

«Я только расстелю это», — сказала мама, вешая потрепанный халат моего отца на одно из кресел. Она ненавидела этот халат и за прошедшие годы перепробовала шесть способов избавиться от него. Но папа всегда находил способ воскресить это.

Она плюхнулась на покрытый халатом стул и похлопала по соседнему с собой. «Садись. Говори».

Я покачала головой, даже не садясь. «Мам, я действительно сейчас не в настроении разговаривать».

«Что ж, крутое дерьмо, милая».

«Мама!».

Она пожала плечами. «Я слишком долго позволяла тебе обходиться без этой рутины “не будь обузой". Мне было легче положиться на то, что ты всегда будешь хорошо себя вести. Всегда быть послушной дочерью. И это несправедливо по отношению к тебе».

«Что ты хочешь этим сказать?».

«Я говорю, моя дорогая, сладкая, с золотым сердцем дочь: перестань пытаться быть такой чертовски идеальной».

Я не была уверена, что готова к этому разговору больше, чем к разговору с Ноксом.

«Ты прожила всю свою жизнь, пытаясь загладить вину перед своей сестрой. Стараясь никогда никого не обременять, никогда не просить о том, в чем ты нуждаешься, никогда не разочаровывать».

«Я чувствую, что это то, на что родитель не хотел бы жаловаться», — сказала я, защищаясь.

«Наоми, я никогда не хотела, чтобы ты была идеальной. Я просто хотела, чтобы ты была счастлива».

«Я… счастлива», — солгала я.

«Мы с твоим отцом сделали все, что могли, чтобы помочь Тине быть счастливой и здоровой. Но это был не ее путь. И на это ушли годы, но мы, наконец, поняли, что это не наш путь — превращать ее в ту, кем она не является. Мы сделали все, что могли, с твоей сестрой. Но выбор Тины не является мерилом нашей ценности. Это тяжелый урок, но мы его усвоили. Теперь твоя очередь. Ты не можешь прожить всю свою жизнь, пытаясь исправить ошибки своей сестры».

«Я бы не сказала, что именно так я прожила всю свою жизнь», — уклонилась я от ответа.

Мама протянула руку и провела ею по моей щеке. Я почувствовала, как частички грязи прилипли к моей коже. «Упс! Извини за это». — Она лизнула свой большой палец и наклонилась за лаком для ногтей.

«Я слишком стара для этого», — пожаловалась я, отступая назад.

«Послушай, милая. Тебе позволено иметь потребности. Тебе позволено совершать ошибки. Тебе позволено принимать решения, с которыми твой отец или я можем не согласиться. Это твоя жизнь. Ты красивая, великодушная, умная женщина, которой нужно начать понимать, чего она хочет».

Чего я хотела?

Прямо сейчас мне просто хотелось заползти в постель и натянуть одеяло с головой на неделю. Но я не могу. У меня были обязанности. И одна из этих обязанностей вынудила моего отца взять ее с собой в торговый центр.

«Ты вообще хочешь быть опекуном?» — спросила мама.

Я замерла от этого вопроса.

«Я не могу себе представить, что приют двенадцатилетнего ребенка четко вписывается в твой жизненный план».

«Мама, я не могу просто позволить ей оказаться с незнакомцами».

«А как насчет твоего отца и меня? Ты не думала, что мы будем в восторге от того, что в нашей жизни найдется место для внучки?».

«Тебе не следовало бы растить дочь своей дочери. Это несправедливо. Папа на пенсии. Ты тоже скоро будешь. Этот круиз был первым большим путешествием, которое вы двое когда-либо совершали вместе».

«Ты хочешь быть ее опекуном?» — повторила мама, игнорируя мои отличные оценки.

Хотела ли я этого? Хотела ли я быть суррогатной матерью для Уэйли?

Я почувствовала отголосок этого теплого свечения в своей груди. Это оттолкнуло холод, поселившийся там.

«Да», — сказала я, чувствуя, как мои губы совершают невозможное и изгибаются в легкой улыбке. Это была правда. Я хотела этого больше, чем когда-либо чего-либо из своего списка дел. Больше, чем любая цель, к которой я целеустремленно шла. «Я действительно хочу. Я люблю ее. Мне нравится быть рядом с ней. Я люблю, когда она приходит домой из школы, переполненная новостями, чтобы рассказать мне их. Мне нравится наблюдать, как она превращается в умного, сильного, уверенного в себе ребенка, который время от времени теряет бдительность и впускает меня».

«Я знаю, каково это», — мягко сказала мама. «Я бы хотела, чтобы это случалось чаще».

Ой. Прямое попадание.

«Мы с Ноксом расстались», — сказала я в спешке. «Мы никогда по-настоящему не были вместе. У нас просто был очень, очень классный секс. Но я случайно влюбилась в него, чего он предупреждал меня не делать. А теперь он думает, что я слишком сложная и не стою таких усилий».

Мама посмотрела на свой чай со льдом, потом снова на меня. «Я думаю, нам понадобится что-нибудь покрепче».

* * *

Спустя час я на цыпочках вышла на террасу с телефоном в руке. Телефон, который он мне купил. А это означало, что его нужно было разбить на миллион кусочков при первой же возможности.

Остальные члены семьи убирали со стола после ужина. Ужин, на котором Нокс явно отсутствовал. Моя мама отвлекла Уэйли от его отсутствия, потребовав устроить после ужина показ мод нового зимнего пальто и свитеров, которые купил ей мой простодушный отец.

У меня разболелась голова от фальшивой улыбки.

Я набрала номер прежде, чем успела струсить.

«Уитти! Как дела? Они нашли ублюдка, который вломился в дом?».

Я написала ему и Слоан о взломе. Но это заслуживало телефонного звонка.

«Стеф». Мой голос сорвался на его имени.

«Черт. Что случилось? Ты в порядке? Уэйли в порядке?».

Я покачала головой, пытаясь прогнать комок в горле. Когда я вспомнил, что сказал Нокс.

“Не проливай больше ни единой слезинки из-за какого-то мудака, который вообще тебя не заслуживал”.

Я прочистила горло. «Нокс положил всему конец».

«Этот великолепный кусок мусора. Он положил конец фальшивым отношениям или настоящим?»

«Настоящие отношения закончились. Я слишком «Сложная»».

«Какого черта ему нужно? Простак? Простаки ужасны в постели, и еще хуже у них получается делать минет».

Я выдавила из себя жалкий смешок.

«Послушай меня, Наоми. Если этот мужчина недостаточно умен, чтобы понять, какая ты удивительно умная, красивая, добрая, заботливая и порочно крутая в настольных играх, это его потеря. Что делает его простаком. Я запрещаю тебе тратить хоть секунду своего времени на обдумывание этого и приходить к ложному выводу, что проблема именно в тебе».

Что ж, мои планы на вечер пошли прахом.

«Я не могу поверить, что влюбилась в него, Стеф. О чем я только думала?».

«Ты думала: "Вот великолепный мужчина, который великолепен в постели, который провожает мою племянницу до автобусной остановки, ломает нос моему бывшему и приносит мне послеобеденный кофе, чтобы я не капризничала". Все знаки были там, потому что он их там разместил. Если ты спросишь меня — а я знаю, что ты этого не сделаешь, — я готов поспорить, что он не притворялся. Он чувствовал это, и это пугало его до чертиков. Красивый, покрытый татуировками кусок куриного дерьма».

«Мне действительно нужно перестать писать тебе обо всем, что происходит в мой день», — решила я. «Это созависимо».

«Я поговорю об этом с нашим семейным психотерапевтом», — съязвил Стеф. «Послушай. Я вернусь в Нокемоут через несколько дней. Что ты хочешь делать до тех пор? Выбраться из "Доджа"? Купить новый гардероб «пошел ты»?».

Он говорил серьезно. Если бы я сказала, что хочу слетать в Рим и потратить смешную сумму денег на обувь, он бы заказал билеты на самолет. Если бы я сказала ему, что хочу отомстить Ноксу, наполнив его дом арахисом из пенопласта и наполнителем для кошачьего туалета, Стеф заявился бы ко мне домой с пакетом, набитым принадлежностями для возмездия.