Афу кото ва
Има ва кагири-то
Омохэдомо
Намида ва таэну
Моно-ни дзо арикэру
Встретиться с тобой
Уж больше не придется,
Но, хоть понимаю это,
Слезы не переставая
Льются [33] .
Дама тогда очень опечалилась.
8
Дом Гэму-но мёбу [34] часто навещал принц Накацукаса-но мия [35] , и вот как-то он известил ее: «Путь сегодня прегражден [36] , поэтому вечером не приду», и она в ответ:
Афу кото-но
Ката ва саноми дзо
Футагараму
Хитоё мэгури-но
Кими-то нарэрэба
Встречам нашим
Из-за «преграды в пути»
Преграда положена.
О, если бы стал ты тем [богом],
Что бродит всю ночь —
так ему написала, и, хотя путь был прегражден, он отправился к ней и провел ночь. Потом он опять долгое время не давал о себе знать, а затем написал: «Был я на охоте в окрестностях дворца Сага [37] , поэтому не подавал никаких вестей о себе. А вы, наверно, решили, что я ненадежен?» И она ответила:
Охосава-но
Икэ-но мидзукуки
Таэну томо
Нани ка укараму
Сага но цураса ва
Хоть в Осава [38]
Пруду водоросли
И пропали,
Зачем же я еще ропщу?
О, горечь Сага! [39]
Ответ принца уступает по достоинствам этому посланию. И забыли его люди.
9
Когда скончался Момодзоно-но хёбугё-но мия [40] , погребальная церемония была назначена на последние дни девятой луны. И Тосико послала Госпоже из Северных покоев [41] :
Охоката-но
Аки-но хатэ да ни
Канасики-ни
Кэфу ва икадэ ка
Кими курасураму
Ведь всегда
Конец осени
Так печален.
Как же сегодня, теперь
Переживешь ты это время? [42]
Та бесконечно опечалилась, заплакала и ответила так:
Араба косо
Хадзимэ мо хатэ мо
Омохоэмэ
Кэфу-ни мо авадэ
Киэниси моно-во
Если бы он был жив,
Начало и конец [осени]
Различила бы я.
Но, не дождавшись нынешнего дня,
Угас он! —
таков был ее ответ.
10
Гэму-но мёбу [43] продала кому-то свой дом, что стоял у плотины [44] , и вот как-то по пути в местность Авата [45] проходила мимо этого дома и сложила:
Фурусато-во
Кава то мицуцу мо
Ватару кана
Фути сэ ари то ва
Мубэ мо ихикэри
Родные места —
Вот они, глядя на них,
Прохожу мимо.
И пучина может стать мелководьем —
Так часто говорится [46] .
11
Ныне покойный вельможа Минамото-дайнагон долгие годы жил в любви с Госпожой из Восточных покоев, дочерью Тадафуса [47] . Но вот увлекся он юной принцессой Тэйдзиин [48] , отдалился от прежней дамы, и так прошло время. Были у них с Госпожой из Восточных покоев дети, поэтому беседовать они не перестали и жили в одном месте.
И вот он послал ей:
Сумиёси-но
Мацу наранаку-ни
Хисасику мо
Кими то нэну ё но
Нарини кэру кана
Не сосны мы с тобой,
Что растут в Сумиёси,
Но как же долго
Те ночи, что с тобою мы врозь,
Уже тянутся [49] .
Так он послал ей, и она ответила:
Хисасику ва
Омохоэнэдомо
Суми-но э-но
Мацу я футатаби
Охикахарураму
Что слишком долго —
Не показалось мне,
Но в бухте Суминоэ
Сосны заново,
Верно, успели вырасти [50] —
таков был ее ответ.
12
Когда этот вельможа завязал отношения с принцессой, сам государь соизволил быть у них посредником. В первое время, когда кавалер тайно навещал ее каждую ночь, он как-то, вернувшись от нее домой, так сложил:
Аку то ихэба
Сидзугокоронаки
Хару-но ё-но
Юмэ то я кими-во
Еру номи ва мин
Когда говорят мне, что рассветает, [кажется мне],
Что ты сон
Беспокойного сердца
В весеннюю ночь.
Ведь только ночью я вижу тебя [51] .
13
Кавалер по имени Фудзивара-но Тиканэ [52] , чиновник третьего ранга правого конюшенного приказа, был женат на даме по имени Тосико. У них было много детей, и жили они долгое время в любви, как вдруг Тосико скончалась. Кавалер безгранично предавался горю. Была одна фрейлина, Итидзё-но кими [53] , которая дружила с Тосико. Но тут что-то совсем она перестала появляться в доме. «Странно это», – думал кавалер и вот как-то, увидев девушку – рассыльную этой фрейлины, что не приходила, так сложил:
Омохики я
Сугиниси хито-но
Канасики-ни
Кими саэ цураку
Нараму моно то ва
«Думал ли я,
Грустя
Об ушедшей жене,
Что ты бесчувственной
Будешь?
отвечай!» – так он сказал, и ответом было:
Наки хито-во
Кими га никаку ни
Какэдзи то тэ
Накунаку синобу
Ходо наурамисо
Я старалась,
Чтоб ты не услышал
О той, кого не стало,
Плакала тайно.
Так не укоряй же меня [54] .
14
Детское имя младшей сестры Кита-но ката, госпожи из Северных покоев, супруги нынешнего господина [55] , было Офунэ. Была она возлюбленной экс-императора Ёдзэй [56] . Однажды долго он к ней не приходил, и она послала ему:
Аратама-но
Тоси ва хэнэдомо
Сарусава-но
Икэ-но тамамо ва
Мицубэкарикэри
С яшмой схожие
Годы еще и не прошли,
Но в Сарусава—
Пруду водоросли
Стали видны тебе [57] .
15
А еще было так: во дворец Цуридоно он [58] призвал фрейлину по имени Вакаса-но го, а потом больше не звал ее к себе, и она, сложив послание, ему отправила:
Кадзу нарану
Ми-ни оку ёхи-но
Сиратама ва
Хикаримиэсасу
Моно-ни дзо арикэру
На мое ничтожное
Тело выпавшая вечерняя
Роса, с белой яшмой схожая,
И та, сверкнув, гаснет,
Таков мой удел [59] —
так сложив, ему отправила, и он, прочитав, соизволил сказать: «Какое удивительно искусное стихотворение!»
16
Сукэ-но го [60] , фрейлина императора-монаха Ёдзэй, отправила в дом сёсё [61] , ее приемного отца:
Хару-но но ва
Харукэнагара мо
Васурэгуса
Офуру ва миюру
Моно-ни дзо арикэри
Весенних полей
Беспредельна ширь.
Но «забудь-трава»,
Что на них растет,
