^{Подлинник. Машинописный текст. Резолюция и правка — автограф И. В. Сталина. [РГАСПИ. Ф. 558.Оп 11. Д. 161. Л. 1, 69]}

Накануне вечером Сталин в Большом театре слушал вагнеровскую «Валькирию» и как-то особо прочувствовал начало третьего действия.

— Покажите ему «Триумф воли», — указал он Дукельскому, — там композитор хорошо обработал Вагнера. Пусть этот, которого вы даже фамилию не удосужились узнать, тоже с Вагнером поработает. Ромма подключите, пусть тоже подумает о музыке.

На очередном траурном заседании по поводу годовщины смерти Ленина Дукельский сидел в Большом театре рядом с Ежовым и что-то горячо с ним обсуждал, а через четыре дня записался на прием к Хозяину и подал ему записку, но Сталин решал неотложные дела с Молотовым и Ждановым и про записку Семена Семеновича вспомнил только через пару дней. Прочитав, пришел в сильное негодование и первого февраля пригласил к себе в кабинет председателя Комитета по делам кинематографии, нового наркома внутренних дел Берию, председателя Совнаркома Молотова и председателя Верховного Совета РСФСР Жданова. Рассадил всех вокруг своего письменного стола, так что Дукельский получился прямо под фотографией Ленина, читающего «Правду».

^{Докладная записка Б. З. Шумяцкого И. В. Сталину, В. М. Молотову и А. А. Андрееву о недооценке редакцией газеты «Известия» советского киноискусства. 27 августа 1937}

^{Подлинник. Машинописный текст. Подпись — автограф Б. З. Шумяцкого. [РГАСПИ. Ф. 17.Оп 114. Д. 953. Л. 237–238]}

— Товарищи, — обратился Сталин к присутствующим, — я собрал вас, чтобы обсудить один очень характерный и важный документ, предложенный мне для рассмотрения товарищем Дукельским. Мне очень важно знать ваше мнение. Жаль, что товарищ Ворошилов в важной командировке. Итак, товарищ Дукельский предложил проскрипционный список деятелей советского кинематографа, которых, согласно его мнению, необходимо подвергнуть аресту и разбирательству.

— Интересно! — вскинул бровь Молотов.

— Чрезвычайно интересно, — согласился Сталин. — Список в алфавитном порядке составлен из трех тысяч двадцати двух фамилий, но я не стану разбирать каждую фамилию, остановлюсь только на самых известных. Итак, начнем. Абрикосов Андрей Львович — социально враждебный элемент, скрывающий свое происхождение, правнук шоколадного короля России. Какое мнение, товарищи?

— Пэ-превосходный актер! — воскликнул Молотов. — Гришка в «Тихом Доне», Гаврила Алексич в «Александре Невском». И на театральной сцене блещет в театре Вахтангова. А то, что его прадед был богач, так он никогда этого не скрывал. К тому же Абрикосовы были редчайшие благотворители. Я против.

— Кто еще против? — спросил Сталин. Все, кроме Дукельского, подняли руки. — Вычеркиваем. Следующий: Александров Григорий Васильевич…

— Это уже смешно! — фыркнул Жданов.

— Настоящая фамилия Мормоненко, сын владельца богатых гостиниц в Екатеринбурге, социально враждебный элемент, — продолжил Сталин и тоже улыбнулся. — Это про нашего автора лучших кинокомедий «Веселые ребята», «Цирк» и «Волга-Волга»! Может, Семен Семенович дальше сам станет нам снимать кинокомедии?

— Глядя на ваши улыбки, я не вижу ничего смешного, — огрызнулся Дукельский. — Враг не дремлет и не сдается.

— Считаю, мы все против! — возмутился Молотов. — Кто там следующий?

— Предлагаю дальше голосовать только в том случае, если товарищи поддержат предложение Дукельского, — сказал Сталин, а Молотов, Берия и Жданов согласились. — Следующий опять социально враждебный элемент, Васильев Георгий Васильевич, происходит из дворян, отец — статский советник. Зато сын снял «Чапаева», которого я смотрел уже раз пятьдесят. И второй из братьев Васильевых, Сергей Дмитриевич, присутствует в списке по тем же показателям, и отец его тоже статский советник.

— Проехали, следующий, — махнул рукой Молотов.

— Герасимов Сергей Аполлинарьевич, внук мценского уездного исправника, черносотенца. Но этот внук снял «Семеро смелых», а в прошлом году — «Комсомольск».

— Дальше, товарищ Сталин, — промолвил Жданов.

— Довженко Александр Петрович, украинский националист, доброволец армии Украинской народной республики, принадлежал к куреню черных гайдамаков, штурмовал киевский завод «Арсенал», который защищали большевики. Отдадим Довженко на растерзание?

— Этого, конечно, можно было бы, — задумался Берия. — Но политически неграмотно, Украина забурлит.

— В том-то и дело, — кивнул Сталин. — Я бы тоже согласился, но нельзя.

— Да этого котеночка давно пора было прикончить! — возмутился Дукельский.

— Нет, не отдадим, тем более что он «Щорса» заканчивает, — сказал Иосиф Виссарионович. — Посмотрим сначала, что за Щорс у него получился. Следующий — Донской Марк Семенович, десять месяцев служил в Белой армии.

— Чушь собачья! — воскликнул Берия. — Я нарочно проверял этого одесского еврейчика, не в Белой он армии служил, а десять месяцев провел в плену у белых. Он чист.

— Иванов Александр Гаврилович, — продолжал Сталин. — Перешел на сторону красных от белых. Ну, так ведь перешел! А недавно снял неплохую фильму «На границе». Я против. Все против? Ну, вас-то, Семен Семенович, я не спрашиваю, список-то ваш, а не какого-нибудь Биндюлевича. Читаю дальше. Козинцев Григорий Михайлович, закоренелый троцкист, затаившийся враг, потенциальный заговорщик. А мы-то собирались ему орден за трилогию о Максиме!

— Глупость несусветная! Козинцев — тэ-троцкист! — возмутился Молотов.

— Напрасно вы иронизируете, Вячеслав Михайлович, вы еще не знаете этого котеночка! — возразил Дукельский.

А Сталин продолжал по списку:

— Макарова Тамара Федоровна, скрывает свое социально чуждое происхождение из петербургской аристократии.

— Всего лишь дочь офицера царской армии, — произнес Берия.

— Всего лишь! — фыркнул Дукельский. — Я, товарищи, что-то не понимаю вашего халатного отношения. Ведь налицо! Налицо! Вы что же, намерены потворствовать? Врагам?!

Мало-помалу Сталин подбирался к фамилии, особенно для него дорогой, ведь на некоторое время он влюбился в эту женщину, и лишь «Волга-Волга» сильно отрезвила его, когда в первых же кадрах Орлова долго целовалась на экране со счетоводом Трубышкиным в исполнении начинающего актера Тутышкина. Хорош бы он был, женившись на актрисе, и весь мир смотрел бы, как жену Сталина взасос целует другой! И как самому Александрову не противно? Да и вообще, письмоносица Стрелка, которую играла Любовь Петровна в «Волге-Волге», не очень понравилась главному зрителю, уж слишком часто делала глупое лицо и таращила глаза, а в женщине ему больше по душе благородство, умение подать свою красоту, осанка, ум. Хотя в целом картина ему понравилась, и он часто цитировал разные крылатые фразы Бывалова.

— Орлова Любовь Петровна, — огласил он следующее имя из списка Дукельского.

— Кошмар! — фыркнул Берия.

— На Орлову длиннейший список провинностей, — продолжал Сталин. — По отцу и матери из старинных дворянских родов, урожденная аристократка, состояла в браке с врагом народа Берзиным, в гражданском браке с австрийским импресарио и шпионом, безусловно завербована им и работает на иностранную разведку. И еще много чего про Любовь Петровну. Так что давайте товарища Дукельского поддержим и расстреляем народную любимицу прямо на Красной площади.

— Дукельский, кто вам вообще дал право подавать такую записку в обход меня, наркома внутренних дел! — возмутился Берия. — Это вы с Ежовым спелись? Так ему недолго разгуливать на свободе.

— Не дадим Орлову в обиду! — стукнул кулаком по столу Молотов.

— Не дадим! — поддержал Жданов.

— Вот видите, Семен Семенович, — сказал Сталин, глядя в глаза Дукельского, источающие какой-то блаженный свет: мол, ну-ну, попомните еще мои предостережения!