Раздался звонок, Поскребышев взял трубку, ответил и спросил, загородив микрофонную часть трубки ладонью:
— Товарищ Сталин, будете еще говорить с Пастернаком?
— О жизни и смерти? Ну уж нет.
— Товарищ Сталин занят, — ответил Александр Николаевич. — Что? — Он снова загородил трубку ладонью. — Спрашивает, можно ли ему всем рассказывать о разговоре с вами?
— Можно.
— Да, можете. Всего хорошего.
Вскоре вся Москва знала о том, что Пастернаку лично звонил Сталин, а в ресторане Дома писателей поэта номер один несколько дней потчевали бесплатно.
Штурмовать Зимний ходили с детьми все чаще. В июне детей отправили на дачу в Зубалово, и Шумяцкий устроил в Кремлевском кинотеатре просмотр новых картин. Сталин пригласил наркомвоенмора Ворошилова, председателя Комиссии народного контроля Кагановича и первого секретаря Нижегородского крайкома Жданова. Впрочем, Нижний Новгород недавно переименовали в Горький, так что — Горьковского крайкома. Сначала смотрели звуковой киножурнал о новостях страны, потом ленту Александра Литвинова «Хочу жить» — о том, как люди живут на Дальнем Севере. Сталин похвалил:
— Вот как надо показывать страну. Уметь сочетать материал в этом скромном, можно даже сказать, слабом сюжете с интересной трактовкой. И так сильно разыграно, что картина оставляет сильное впечатление. Показ природы, обычаев, людей и их характеров дан в фильме мастерски и со вкусом.
Ворошилов, Жданов и Каганович согласились. В полночь начали показ музыкальной комедии молодого режиссера Игоря Савченко «Гармонь». Поначалу смотрели благосклонно, на экране разухабисто веселились деревенские парни и девушки.
— Этого актера, который Тимошка, как фамилия? — спрашивал Сталин сидящего рядом Шумяцкого.
— Петр Савин.
— Я его уже видел.
— В «Конвейере смерти» недавно, еще в «Измене».
— Он везде хорошо играет. Располагающий актер. Думаю, хорошо работает над собой. И прием плавающего хоровода хорош. А Марусю кто играет?
— Новая актриса, товарищ Сталин, Зоя Федорова.
— Она не выглядит деревенской. А наоборот, немного пейзанской. Но играет недурно.
Шумяцкий разомлел. Но, оказалось, рано радовался. Дальше Хозяин стал злиться:
— Затянуто. Глупо. Переигрывают. Какая-то внешняя весельчинка, а настоящего веселья не вижу. И где механизация?
— Создается впечатление, что в колхозе на сто процентов господствует ручной труд, нет даже лобогрейки, — поспешил добавить Каганович.
К концу фильма Сталин покраснел от негодования:
— Товарищ Шумяцкий, вы говорили, что это динамичная, живая, веселая картина. А тут что ни сцена, то растянутость, надуманный психологизм, фальшь. Один придурок, отрицательный персонаж, играет на гитаре, а звучит гармошка. Это как понимать? Целый час парень и девка сидят и на ромашке гадают, любит, не любит, плюнет, поцелует. Народ ходит в кино ради кинематографического действия, а тут оно отсутствует совершенно. Когда использован прием плавающего хоровода в начале, это хорошо, а потом режиссер нарочито повторяет его, и это уже плохо. Товарищ Каганович, что скажете?
— Полностью согласен! — горячо откликнулся Лазарь Моисеевич. — Фальшиво звучит в фильме о колхозе такой психологизм. Не знают ваши люди колхозов, новой деревни. Не ощущают требований простоты. А ходульности — пруд пруди.
Шумяцкий попытался оправдаться:
— Я считаю, да и на зрителях уже проверено, что эта фильма вызывает улыбки, приятные ощущения бодрости, радости. А это редкие гости в работах наших киномастеров. В качестве опыта музыкальная оперетта «Гармонь» более чем важна. Одновременно снимается с ней, и скоро мы пошлем вам другой наш опыт — фильм о джазе. Ведь нам и примера не с кого брать, ибо даже в театре нет еще ни одной советской музыкальной оперетты, комедии, буффонады.
— Вот вы и начинаете равняться на худшие образцы, — продолжал гневаться Сталин. — Нет примера? Семнадцать лет работает советское кино, а все нет примера!
— За эти годы шла работа в направлении иных жанров, — лепетал бедный Борис Захарович. — До самого последнего времени вообще невозможно было ставить в кино оперетту.
— Так вы же хозяин кино. Кто мог вам мешать?
— Многие и многое мешали. Извините за выражение, рапповцы, пролеткультовцы. Когда мы начали ставить первую музыкальную вещь — джаз «Веселые ребята», постановщиков встретили бойкотом, остракизмом, затюкали людей. Только недавно мы преодолели этот пуританизм.
— А вы крепче бейте по нему, тогда и примеров будет больше. — Сталин кулаком показал, как надо бить.
В то время вся страна следила за новостями о полярниках с погибшего парохода «Челюскин», которые дрейфовали на льдине в условиях полярной зимы и в конце весны были наконец спасены. В июне Сталин принял в Кремле семерых смелых летчиков, спасавших челюскинцев: Ляпидевского, Леваневского, Водопьянова, Доронина, Камаева, Молокова и Слепнева, — впервые в истории наградил их только что учрежденным званием Героя Советского Союза, вручил ордена Ленина. А вскоре в Кремлевском кинотеатре — новый ночной просмотр, документальный фильм о «Челюскине» режиссера Якова Посельского. Главный зритель смотрел придирчиво, иногда делал замечания:
— Копенгаген, это царство велосипедистов, долго показывают. Длинноты с разгрузкой угля. — О назойливом повторении кадров с лебедкой и деталями сказал сердито: — Опять монтаж аттракционов. Ребячья игра.
Но, когда пошли части, показывающие непосредственно события во льдах, он уже смотрел с восторгом до самого конца.
— Кто там операторы? Шафран и…
— Трояновский, — подсказал нарком кино.
— Настоящая работа. Честная, не крикливая. Именно такие ребята должны воспитываться кино. Не позеры, а упорные, боевые работники. Не позеры, не кичливые хвастунишки. Здесь прежде всего дело, а не похвальба, не зазнайство. Фильма смотрится как вдохновенное произведение. Сделана здорово, и за это спасибо работникам хроники. Правда, нельзя упускать из виду, что создали ее не операторы, а сама жизнь, героика социализма. Кинематографисты не должны поэтому приписывать успех главным образом себе. Наоборот. Однако Шафран и этот второй — молодцы!
— Они понимают, кто главный герой и что определяло успех создания фильма, — заметил Шумяцкий.
— Сколько им лет?
— Обоим где-то под тридцать.
— Говорите, рискуя жизнью, увозили отснятый материал?
— Да, товарищ Сталин, в пургу, на собаках.
— Им бы тоже Героев Советского Союза, — задумался Сталин.
— Многовато, — усомнился Киров, присутствовавший на просмотре вместе с Кагановичем, Ждановым и Постышевым.
— Тогда орден Красной Звезды обоим, — решил генсек. — И Шафрану, и Трояновскому. — Он посмотрел на наркома кино, у того на лице так и светилось: мне бы хоть какой орденок! — И вы молодец, товарищ Шумяцкий. Что-нибудь еще нам покажете?
— Второй выпуск «Ежа» вышел, товарищ Сталин.
— Валяйте.
Сатирический киноальманах Хозяин смотрел, не стесняясь смеяться, настроение зашкаливало, пожалуй, впервые после выстрела в Потешном дворце он так веселился. Жданов даже спросил:
— А не слишком ли содержание легкомысленное?
— Хорошее содержание, — возразил главный зритель. — Иначе бы подобные фильмы не были доходчивы. Молодец, товарищ Шумяцкий, надо и впредь развивать обе линии в документальном кино. И героическую, и комическую сатиру. А как обстоят дела с отдыхом у хороших советских кинематографистов?
— Открываем Дом творчества для них, специально построенную огромную усадьбу в Болшево.
— Похвально.
В следующие две недели Сталин в Зимний сад не ходил — много работы, накануне большого совещания в ЦК он весь день писал речь о Генеральном плане реконструкции Москвы, а когда завершил, с хрустом потянулся за рабочим столом и подумал, не позвонить ли Шумяцкому. К тому же из Грузии пришла на него жалоба, надо разобраться.
В девять часов вечера в Кремлевском кинотеатре собралось много народа. В первом ряду посередине в своем жестком кресле — Хозяин, слева от него — Шумяцкий, Каганович, Жданов, справа — Ворошилов, Енукидзе, председатель Комиссии советского контроля Куйбышев, за спиной — председатель Совнаркома Молотов и Орджоникидзе, совмещающий должности наркома тяжелой промышленности и председателя Высшего совета народного хозяйства. Первым делом Сталин обратился к наркому кино так грозно, что тот аж ножками засучил под своим креслом:
