Ветер сушит кожу, жжет и без того красные глаза. Шум деревьев мешается с гулом в ушах.

Я сам как дерево. Стою качаюсь тут под угрюмую болтовню криминалистов и звуки полицейских сирен. Трухлявое облезлое уставшее дерево с двумя глубокими дуплами вместо глаз. Мертвый полутруп, как и все в понедельник утром. Оживу только от живительного эликсира под названием кофе. Напиток богов. Будит, дает силы жить эту жизнь, наполняет желудок приятным теплом. Самое то для раннего подъёма.

Но сейчас в моём желудке нет ничего кроме раздражения и утреннего стакана воды. Пить воду натощак ведь полезно?

В разбитое окно влетает очередной поток ледяного ветра. Морщусь, потирая плечи. Да, середина сентября погодой не радует. Докуриваю сигарету и тушу об один из давно остановившихся станков. “Ух ты ж!” Ледяной металл неприятно обжигает пальцы. Прямо над носом причина моего столь раннего подъёма, а следовательно, и раздражения. Висит, болтается. Голова в черных кудрях опущена на узкую мальчишескую грудь в забавном оранжевом свитере. Трогаю за руку. Ладошки синюшные, но не ледяные. Значит умер не так давно. “Бедняга, – вздыхает подошедший ко мне Иваныч, старший криминалист. – Молоденький совсем, вся жизнь впереди. Была. “Да. – Отвечаю, но не поворачиваюсь. Сил нет. – Ему лет пятнадцать не меньше. В таком возрасте только с друзьями уроки прогуливать, да за девчонками бегать. А он вот, на заброшках зависает. Не та нынче молодежь пошла”, – смех сам вырывается из груди вместе с сухим кашлем. Иваныч смотрит на меня странно, а потом тоже хихикает, только как-то вымученно. Вы не подумайте ничего такого, я не злой человек и над чужой бедой издеваться не посмею никогда. Но в нашей профессии без смеха не выжить. Если будешь ко всему серьезно относиться, через годик работы с вот такими вот делами, сам в петлю полезешь. “Как снимать то будем?” – спрашиваю, вытирая слезящиеся глаза. “Да щас пацаны стремянку притащат, веревку срежем и вместе с трупом унесем.” “Давайте только быстрее, меня уже всеми семью ветрами обдуло.”

О боги, пусть это будет просто самоубийство!

***

Бледно-зелёные облезлые стены, протëртый ботинками пол, столы из ДСП, гудящие жестяные коробки, люди с высушенными компьютером и пыльным воздухом глазами. Всë мешается, сливается в одну серую комковатую жижу. Как манная каша в детском саду.

Бррр. Желудок скрутило словно в стиральной машине. Как же хочется есть.

Всë плывёт. Хватаюсь за столешницу и грохаюсь задницей прямо в просиженное веками углубление в кресле.

Как же холодно. Отопление в это обветшалое с годами здание дают только к декабрю, поэтому каждый согревается как может: кто-то тащит сюда обогреватель, кто-то превращается в капусту, надевая сто слоëв одежды, а кто-то, как, к примеру Васëк за столом левее – греется коньячком. Вон как его от тепла разморило, вторые сутки в отделении спит. Надо проверить не завонял ли.

Сзади кто-то подходит. Я не вижу, даже шагов не слышу, но чувствую – кто-то крадётся. Подрываюсь с места как кипятком ошпаренный.

Софочка сзади меня тоже дёргается и выпучивает свои оленьи глазки.

“Ой, это ты!” – становится как-то неловко. – “Прости что напугал, не выспался просто. Чего хотела?”

Отойдя от испуга, девушка подходит ближе. Наманикюренная ручка нервно постукивает по железному корпусу компьютера:

“Тебя Олег Витальевич звал, просил срочно подняться.”

“А, хорошо, сейчас.” – Всё также неуклюже откланиваюсь и ухожу.

***

Тик-так тик-так.

Круглые, в жëлтой окантовке часы отбивали половину десятого. В такт им, нервно постукивал пальцами по столу седой и лысеющий генерал-полковник Витальевич.

“Проходи, Серёжа, присаживайся”, – прокряхтел он, как только я переступил порог облезлого кабинета.

“Доброе утро, Олег Виталич, по какому поводу вызвали?” – плюхаюсь в кожаное кресло, подавив желание приложиться головой об исцарапанный стол.

“Сегодня утром на керамзаводе вы обнаружили труп мальчишки. Криминалисты ещё не приступили, а Костик только через два дня из больничного вернëтся”, – начал он, потирая глубокую морщинку на высоком лбу. – “У нас в отделении все либо заняты, либо полумëртвые. Думаю, ты понимаешь к чему я клоню”.

Вот же черт. Ну почему именно я?!

“Вы хотите, чтобы я расследовал его смерть?”

Начальник согласно кивнул головой:

“Ты сам понимаешь, больше некому. После кончины Женьки ты остался единственным, кто может это сделать”.

“Понимаю…” – закрываю глаза ладонями почти ложась на треклятый стол. Память достаëт из пыльных ящиков воспоминания о друге. Женек был прекрасным следователем и человеком. Один из немногих оставшихся здесь, кто не забил на свои обязанности. Как же так все повернулось?

“Конечно, для всех нас будет лучше если это будет очередное самоубийство, и не придётся ничего раскапывать. Но если что, постарайся раскрыть это дело. Ты ведь тоже когда-то был лучшим”.

“Хорошо”, – поднимаю голову и впервые за весь наш разговор смотрю Олегу Виталичу в глаза. Усталые, хмурые, скрытые за сотней морщин глазëнки.

Он тоже дерево. А точнее пень. Старый, трухлявый, уже давно переставший быть живым пень. Ни веточек, ни листьев не разрастается из остатков его ствола. Из жизни в нем только поселившиеся в его утробе муравьишки-мысли. Прислушиваюсь. Слышу слабый звук. Пень тоже скрипит, но не от ветра, а скорее по привычке.

“Тогда можешь идти.” – скрипнул пень.

Я вышел за дверь окутанный раздумьями.

Шесть пар тяжелых ботинок несутся по испещренному ямками тротуару, пачкая подошвы бензиново-радужной водой из луж.

Чуть впереди бежит ещё одна, седьмая пара.

Они почти догнали.

Испуганное заячье сердце колотится в груди как ненормальное. Большие уши и голова вжимаются в опущенный синий капюшон.

Лëгкие жжёт осенним воздухом, ещё чуть-чуть и их разорвëт прежде, чем Они

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.