День прошёл в торговых заботах. В корабельной казне давно не было даже серебра, не говоря про золото и добывать его приходилось, продавая овечью шерсть, пеньку, прошлогодний мёд диких пчёл, меха, изделия островных кузнецов или резчиков по дереву и кости. Когда с наступлением вечера базар опустел, Рейнгольд отправился к «Розе ветров», постоялому двору на западной окраине города, где обходя заросший лесом горный массив, сходись дороги с трёх направлений. Благодаря своему положению город являлся перевалочной базой, откуда товары, доставленные из-за моря, расходились вглубь материка. Рейнгольд знал это место по прошлым посещениям свободного города или точнее с местного языка «Дома вольных людей» и с тех пор дороги туда не забыл. Путь был не близким и опальный вождь прибыл к указанному месту, когда уже начало смеркаться.

Увидев стоящего чуть в стороне мужчину средних лет, казалось ожидавшего кого-то, Рейнгольд спросил, оглядываясь по сторонам: – Приятель ты не Адорий часом?

– Я нет. А это не ты продаёшь дракона?

– Мой корабль не продаётся, – проходя мимо, ответил островитянин, подумав, что слухи подобно ветру разлетаются по этому городу.

– Причём здесь твоё старое корыто? – удивился тот. – Я говорю о драконах из мяса, огня и ярости.

– Драконы это миф, глупые сказки которыми старухи пугают непослушных детей.

– Если это так, то, что они делают на твоём корабле?

– Не они – у меня только драконья самка, – ответил Рейнгольд незнакомцу, подходя ближе и разглядывая его. – Кто ты, дьявол тебя возьми? Слова драконьего Всадника не идут из моей головы: он встречался всё время с разными людьми, но утверждал, что каждый раз это был один и тот же человек с разными лицами.

– Бедный Карл Густав. Ты разочаровываешь меня, вождь. Я отдал столько золота, что его можно едва ли увести на одном корабле для того чтобы найти яйца дракона, собрать воедино и выложить перед тобой можно сказать на блюде. всё что тебе оставалось, это просто забрать их! А ты говоришь мне теперь что у тебя только самка?

– Кем бы ты себя не считал, чародей, я ни чего тебе не должен и я не твой слуга. В погоне за обещанными сокровищами мы потеряли половину воинов, а вместо этого нашли лишь три заплесневевших древних яйца. Пришла пора рассчитаться за сожжённые корабли. Или ты отдашь мне обещанное золото, или я раздавлю тебя как червя.

– Ты глуп язычник и неблагодарен. Ведь я создал тебя, подводя под твои абордажные крючья торговые караваны. Я вложил в это дело гораздо больше, чем ты потерял – намного больше. В сложной многоходовой игре, что веду уже долгие годы с могущественным противником, я поставил на кон всё и теперь, когда назад уже не повернуть я не позволю тебе разрушить мои планы.

– Мне плевать на них. Отдай обещанное и останешься жить, – схватив щуплого незнакомца за шею двумя руками, Рейнгольд без видимого труда оторвал его от земли, но в тот момент, когда жизнь, казалось, висела на волоске, тот повёл себя странно. Обычно при удушении кровь приливает к голове человека, в этот же раз не было ничего подобного, и кожа этого весьма, холоднокровного человека по-прежнему оставалась лишь слегка тронутой загаром.

– Я дам тебе урок, запомни его хорошенько, ведь следующего не будет, – спокойно ответил безумец, жизнь которого висела на волоске, хватая противника за кисти рук, мёртвой хваткой сжимавшие его горло. Внезапно тело островитянина стало неметь, мышцы налились тяжестью, потеряв эластичность. Руки и ноги перестали сгибаться, а голова поворачиваться, он пробовал моргнуть и не смог, тело словно окаменело, лишь сердце учащённо билось в груди, говоря, что он всё ещё жив, да слёзы собирались в уголках глаз. – Я бы с радостью избавился от тебя, но не могу, ты всё ещё нужен мне, и если больше не будешь делать глупостей, то скоро станешь Верховным вождём. Поведи глазами в сторону, если согласен быть моим слугой и делать то, что тебе прикажут, если же нет, я просто уйду, и ты больше не увидишь меня, оставшись таким. Навсегда.

Мысль остаться истуканом и либо умереть от голода, либо получать до конца жизни презрительные насмешки, тех, кто будет кормить его, словно младенца и смывать с его тела дерьмо смутила Рейнгольда, но ещё больше испугала возможность не попасть к Каргарону, умерев жалкой смертью рабов и смердов. Он сделал так, как сказал ему незнакомец, больше не казавшийся жалким и немощным. Человек, которого воин всё ещё держал за горло, с трудом вырвался из его мёртвой хватки, едва не отломив онемевшие руки, спрыгнув на землю, но кожа лица, словно прилипнув к пальцам, осталась в ладонях. Одурманенный ядом мозг воспринимал действительность теперь иначе, и он видел разные лица. Это был то король Севера Рей Гард, то его калека Лорд Канцлер, то Вороний Клюв и Владыка Железных островов, пока кожа незнакомца не стала менять цвет, начав с небесной голубизны и закончив насыщенным синим окрасом. Тёмно синие, почти чёрные губы на вытянутом лице с близко посаженными глазами раскрывались и слова не вылетали изо рта звенящим речитативом, а будто выплывали, зависая в воздухе и он, не только отчётливо слышал каждое, но и видел его полёт.

– Ты убил Карла Густава, единственного человека которого дракон не сожрёт, а позволит оседлать себя. Ты ухудшил донельзя и без того незавидное положение и мне потребовалось немало сил чтобы найти выход. В далёких речных землях живёт старший брат покойного Всадника Астурий. Братья не ладили, и Густав всем говорил, что он сирота, но брат жив, ты найдёшь его и посадишь на дракона. Что будет дальше, узнаешь потом, хотя нет, я скажу тебе это сейчас: ты соберёшь армию, пересечёшь Азгорское море и захватишь Добробран. Тут наши цели совпадают – мне нужен этот город, а тебе его земли. Мне бы не потребовалась твоя помощь, я уже столкнул лбами королевства Севера и Юга в жестоком побоище, но в последний момент эти глупцы восприняли удар небесного огня исполнившимся пророчеством и решили заключить мир. И теперь мне приходится всё начинать сначала. Возьми, – продолжил мужчина после паузы, вкладывая за пазуху подпоясанного плаща Рейнгольда звякнувший металлом мешочек и скрученный свиток. – Золото улучшит твоё положение, а карта поможет найти Всадника. И больше никаких промахов. У меня нет легионов и военного флота, но я помогу тебе, потому что маленькая армия у меня всё же есть. Сейчас её воины будут за тебя класть свои жизни, надеюсь что когда придёт время ты не пожалеешь своей ради них.

Сверкнула молния, ударив во что-то неподалёку, оглушительно грянул гром, а когда ослеплённые светом глаза Рейнгольда вновь стали видеть незнакомец исчез, лишь кожа лица в пальцах островитянина под каплями долгожданного дождя принялась извиваться шипящими змеями, скользя серебристыми кольцами по его рукам.

– Вождь, еле нашли тебя. Прости нас, мы запутались среди этих домов, похожих друг на друга. Свернули не туда, и лишь потеряв время, вернулись обратно, – услышал он виноватый взволнованный голос Гранта. Запыхавшийся старик переживал, отпустив его одного на встречу и теперь увидев, вздохнул с облегчением. – Но хвала Каргарону, ты жив!

Рейнгольд сам удивился тому, как был рад увидеть и Гранта, и всех остальных, пусть совсем недавно они и хотели лишить его жизни. Что впрочем, и он бы сделал, не раздумывая на их месте. Растирая сведённые судорогой руки, Военный вождь проворчал глядя в сгустившийся мрак у соседних построек, где скрылся его недавний собеседник: – Чёртов синекровка.

***

«Серебряный Змей» возвращался в Змеиную гавань, проходя последние мили пути узкими фьордами, нависавшими над кораблём каменной стеной высотою в сотни ярдов. Предстоял сложный разговор с Мильгремом, от итога которого зависела дальнейшая судьба не только Рейнгольда, но и всех островитян. Матильду во время похода прятали в трюме, сейчас же вновь приковали к мачте и если на первом отрезке пути её кормили костями животных, на которых совсем не было мяса, то теперь драконья самка получала отборные куски. Уже явственно обозначилась разница в её окрасе: живот был светло коричневым, а спина, и особенно костяные шипы на ней от хвоста до головы стали уже чёрными. Иногда самка дракона делала попытки взлететь, но крылья были слишком слабы, и она ни разу даже не оторвалась от палубы.