– Да, да, моя хорошая! Я тебя звала! Ты моя умница!

Полковник не очень-то удивился, увидев заплаканную Веру, которая появилась на пороге, решительно обратившись к ветеринару, – Мы собираемся домой!

В распахнувшейся за ней двери была отчётливо видна собака, которая явно пыталась встать и идти за Верой.

– Ну, вот, о чём я говорил? Когда они хотят жить, ветеринария бессильна! – счастливо разулыбался врач. – Она захотела…

Михаил Иванович косился в зеркало заднего вида на дочку, которая на заднем сидении наглаживала собаку.

– Счастье, что она у нас именно такая! Не знаю, как бы мы жили, если бы получилась пустая финтифлюшка… Надо же, вытянула! Ну, ещё бы! Сколько она свою первую Чару жить уговаривала, и ведь дотянула до глубокой собачьей старости, а нам говорили: «Усыпите, не выживет!» Эээх, так ведь и за людей можно не бороться. Да ведь и не борются за многих, – он вспомнил о нескольких таких примерах из круга сослуживцев, да и просто знакомых, которые оказались не нужны и обессилены этим, почти добиты.

– И ведь надо не так уж и много – выслушай ты человека, ему уже легче. А то так ведь недалеко и коллективно до американской мечты докатиться – всё ол райт, улыбка на тридцать два пластмассовых зуба и подальше от чужих проблем, а то ещё заразишься сочувствием, не ровен час. А за него денег не дают… время-то потратится, а время – деньги, то есть сплошной убыток! Тьфу! – полковник сердито фыркнул в ответ на собственные мысли.

– Пап, я тебя люблю! – с заднего сидения протянулась рука дочки и погладила по плечу, словно смахнув все его невесёлые раздумья.

– И я тебя! – откликнулся Потапов уже совсем с другим настроением. – Ну, о чём вы там с ней договорились?

– Я рассмотрела клеймо… Вполне читабельное. Доедем, буду искать клуб и через него контакты, – решительно ответила Вера.

– Сначала её надо с нашими гавриками познакомить! – напомнил Потапов.

– Само собой! – весело откликнулась Вера. – Главное-то что? Главное, Шарика задобрить! Я маме позвонила, что мы едем, и она уже готовит питательную базу для этого.

Бук и Тополь были псами нормальными, правильными и воспитанными. Ни один такой пёс не обидит сyкy или щенка. А вот познакомиться – с удовольствием.

– Ой, какая… – завилял недлинным хвостом Бук.

– Ага… пятнистая такая… красивая! – у ротвейлера Топа хвоста, можно сказать, и вовсе не было, поэтому он вилял всей задней частью тела.

Рина была совсем слабенькой, поэтому Потапов вынес её из машины и поставил перед домом, давая Топу и Буку познакомиться, а потом унёс собаку в дом, где жена уже приготовила ей лежанку.

– А где наш главкот?

– Оне в отлучке, обещались скоро быть, – отчиталась Надя, поглаживая новенькую. – Как мы её назовём? Я очень надеюсь, что найдётся её хозяин, но пока идут поиски, как-то величать её нужно.

– В клинике Петрович записал Офелией Потаповой, шутник, однако. Но мне кажется, что ей это имя не нравится… тоскливо как-то от него, а ей бы бодренькое что-нибудь! – решил Потапов.

Вера дозвонилась до своей знакомой, которая могла помочь в расшифровке клейма.

– Вер, зачем тебе это? Ты что, всерьёз думаешь отдавать собаку какому-то живодёру? – Света всегда славилась категоричностью суждений.

– Свет, да почему живодёру-то?

– Ну, а если он её выкинул? И потом, ты говоришь, что она истощена – голодом морил?

– Свет, притормози. Собаки иногда убегают, и их ищут изо всех сил… А про истощение, так сколько она бегала? Если несколько недель, то и не так отощать можно. Ты же помнишь, как в прошлом году…

– Я до сих пор не уверена, что ты сделала правильно! А если тот у тех горе-хозяев опять сбежит? А если уже сбежал?

– Светааа, притормози! Мне фото его шлют постоянно. Мы же общаемся теперь. Они на всякий случай пса чипировали и следят за ним как коршуны.

– Ну, не знаю…

– Свет, так нельзя! Одно дело, если хозяева жестоко обращаются с животными, а другое…

– Раз у них собака сбежала, значит, хозяева плохие! – безапелляционно заявила приятельница.

– Да ну… а если вывернулась из ошейника, а если на прогулке на даче рванула за птицей или зайцем, а если карабин поводка лопнул?

– Вера, собак нельзя отпускать с поводка нигде! Вывернулся? Плохой ошейник подобрали! – надо было предусмотреть, карабин… Вер, ты издеваешься? Такого не бывает!

– Почему не бывает? У меня же было. Вот с Буком так было. Ну, хорошо, что он до автоматизма послушен, но ситуации могут быть всякими, и лишать собаку хозяина, а человека его собаки, возможно очень любимой и без которой человеку плохо, знаешь, так нельзя!

– А если эта собака опять на улице окажется? И погибнет из-за такой добренькой растетёхи как ты? – рассердилась Света.

– Свет, помнишь, я тебе рассказывала про домашний приют, которому родители помогали? Там у женщины было около шестидесяти кошек. Нет, она их не плодила, не фыркай, просто ей добрые соседи и их знакомые тянули всех, под дверь подкидывали, на окно ставили коробки с котятами – она на первом этаже жила. И она брала. Плакала, ругалась, за сердце хваталась, но брала – куда деваться-то, иначе им не выжить. Только вот она их потом не пристраивала.

– Почему?

– Да потому же, что и ты против возвращения собак! Она столько видела жестокости у людей, столько спасала после этой жестокости… а там что только не было: и кипятком обожжённые, и порезанные, и без лап… Вот и уверилась, что все вокруг плохие, нельзя никому доверять, и доверить кота или кошку, не говоря уж о котятах, – нельзя. Животным было не очень-то хорошо – скученность огромная. Да недостатка в еде не было – ей помогали корм покупать, но кроме корма… Короче, насилу её убедили начать пристраивать. Да, с контролем, с договором, с отслеживанием жизни. Ненавязчивым, разумеется. Знаешь, это не метод – решить, что хорошая только ты, только тебе можно держать животных, а все остальные – звери зверские. И да, кстати, сколько на твоих собаках ошейников?

– Как сколько? – Света, ошарашенная неожиданной атакой обычно спокойной Веры и странным вопросом, даже переспросила, – Сколько? Ну, один, конечно.

– Всё, ты в проигрыше! Если уж ты так в себе уверена, то надо надевать два! Один – с адресником, второй – на который цепляется поводок. Я вот совсем недавно в Москве помогла искать собаку, хозяйка которой металась с толстенным поводком, отличным кожаным ошейником и адресником. Только вот ошейник был пустым! В дождь подрастянулась кожа, может, на пару миллиметров, но псу хватило – вывернулся и рванул за сукой. Вот таким «бегунам» рекомендуют надевать второй ошейник. Пусть тоненький, но со страховочным адресником. Теперь на этом бегуне так два ошейника и красуются. Хозяйка сразу же помчалась и купила второй.

Света открыла было рот, чтобы заявить, что это всё-таки плохая хозяйка, раз пса не кастрировала, но прикусила язык – вспомнила, что у неё тоже есть такой деятель, и тоже некастрированный, обожающий делать попытки избавиться от ошейника.

– Ну, ладно, ладно… ты меня уела, – примирительно выдохнула она. – Диктуй номер, я проверю клеймо.

Вера только хмыкнула. Хороший Светка человек. Горячится, заводится с полпинка, но всё равно хорошая.

Светка уж если чего делала – делала на совесть.

Через сорок минут она позвонила. – Я того… ну, короче, нашла хозяина. Влад его зовут, пиши номер телефона. Походу, ты была права! Он, везде где только можно объявы разместил о потере собаки. Кличка – Рина. Тьфу на тебя, Верка. Вот как с тобой пообщаюсь, прямо вся размягчаюсь, как масло!

– Спасибо тебе! Ну, тьфу и ладно, тьфукай сколько хочешь, я же тебя уже сколько времени знаю, ураган ты в миниатюре… – рассмеялась обрадованная Вера.

Она вышла из комнаты и наткнулась на крайне возмущенного Шарика, машинально зажёвывающего всякие лакомства, которые ему подали для смягчения эффекта «главкот пришёл домой, а тут ОПЯТЬ кто-то».

– Шарик, ты чего надулся как… как шар? Это – Рина! Она у нас ненадолго, я нашла её хозяина.