Но когда Ирту уже мысленно паковала старенький отцовский чемодан, поскольку до окончания школы оставалось меньше месяца, Ягу сильно простудился. Вернее, сначала они так подумали. Сильный кашель и лихорадка поначалу не казались такими уж ужасными симптомами, и Нилда начала лечить сына сама, используя самые эффективные из известных ей зелий и не скупясь покупая самые лучшие, усиленные магией, производства всё той же «Хелва Посоенс». И вроде бы поначалу лечение помогало, но потом Ягу снова становилось хуже. Целитель неор Горадлэу даже заподозрил чахотку, но соответствующий курс лечения тоже не помог. Мальчик постоянно кашлял, страшно похудел и уже ничем не напоминал того жизнерадостного подростка, которым был совсем недавно.

Сбережения Карантесов стремительно таяли, уходя на всё новые и новые зелья, дававшие только временный эффект. Об училище травоведения, конечно, уже не могло быть и речи. Эрсан при любой возможности брал сверхурочную работу, Нилда тоже работала на износ, а Ирту не только помогала матери, но и мыла по вечерам полы в единственном в Крэпускулу трактире «Жареный окорок». Двойняшки по мере сил помогали по дому, взяв на себя уборку и походы на рынок, и даже Варму вносила посильный вклад, научившись довольно ловко мыть посуду.

Так прошло больше года, и, когда Карантесы уже перестали надеяться на излечение Ягу, которому, пусть и очень медленно, но становилось всё хуже и хуже, неор Горадлэу привел в их дом странного незнакомца, сразу не понравившегося Ирту, несмотря на вполне привлекательную внешность.

– Это неор Кантеру Нертейру, – представил его целитель, – он некромант и согласился осмотреть Ягу бесплатно, поскольку я сумел его заинтересовать вашим случаем.

После этих слов Ирту всё стало ясно – про некроманта, уединенно жившего в большом доме в глубине леса, окружавшего Крэпускулу, знала вся округа. Слухи о нем ходили самые жуткие. И хотя Ирту, безусловно, понимала, что не все из них правдивы, от отца, занимавшегося в мэрии как раз регистрацией актов гражданского состояния, она знала точно, что неор Нертейру становился вдовцом уже трижды, а все его жены умирали меньше чем через год после свадьбы.

– Что ж, мне всё ясно, – заявил некромант, внимательно осмотрев Ягу и поводив возле его тела тремя разными артефактами, – это, безусловно, смертельное проклятие. И я просто поражен, что мальчик сумел прожить так долго, это действительно очень интересный случай, и я не жалею, неор Горадлэу, что позволил тебе меня уговорить провести этот осмотр.

– Проклятье? – удивился целитель. – Но я проверил Ягу всеми известными мне способами и не нашел ни малейших следов!

– Да, это очень редкая разновидность, включающая маскирующий контур, так что распознать её может только опытный некромант.

– Ты можешь его снять? – запинаясь от волнения, спросил Эрсан.

– Могу, – кивнул неор Нертейру, – но это довольно сложный ритуал, требующий не только дорогостоящих ингредиентов, но и отнимающий немало сил. Случай и впрямь интересный, так что я готов сделать для вас существенную скидку, но даже и со скидкой это будет стоить пятьдесят золотых. И это моя окончательная цена, я никогда не торгуюсь.

– Прямо сейчас у нас нет таких денег, но мы готовы подписать долговое обязательство с процентами, мы согласны даже на максимально допустимые сто процентов годовых, только помоги нашему сыну! – взмолился Эрсан.

Окинув пристальным взглядом замерших в тревожном ожидании Карантесов, некромант ответил:

– Деньги сами по себе меня не интересуют, но у вас имеется то, что мне нужно, и, если я это получу, я готов вылечить мальчика бесплатно.

– И что же это? – спросил Эрсан.

– Не что, а кто. Мне нужна новая жена. И эта юная особа мне вполне подойдет, – и неор Нертейру указал на Ирту.

– Ни за что! – выкрикнула Нилда.

– Я согласна! – выкрикнула Ирту одновременно с ней.

– Я тебе запрещаю! – яростно выдохнула мать и, схватив Ирту за руку, попыталась вывести упиравшуюся девушку из комнаты.

– Мне кажется, твоей дочери уже есть шестнадцать, а значит, ты не можешь ей запретить вступать в брак, – холодно улыбнулся некромант.

– Но зачем тебе именно она, почему ты не хочешь взять деньги?! – в отчаянной попытке переубедить его воскликнула Нилда.

– А почему нет? Она молода, здорова, хотя и явно измучена непосильной работой, а кроме того – совершенно лишена магии, так что полностью соответствует моим требованиям.

– Ты правда готова пойти на это? – пристально глядя дочери в глаза, спросила Нилда.

– Да, мама, – подтвердила та.

– А если ты умрешь, как его предыдущие жены? – не сдавалась мать.

– Значит, такова воля Умавидэ и Транзисэу, – твердо ответила Ирту.

– Мы заключим магический договор, – вступил в разговор Эрсан.

– Разумеется, – и не подумал спорить неор Нертейру. – Я немедленно пошлю вестник магу-нотариусу, думаю, что мы вполне можем обсудить условия и подписать документы прямо здесь, и не беспокойтесь, его услуги я оплачу сам. А пока он добирается и готовит документы, я съезжу к себе за нужными ингредиентами, всё необходимое в моей лаборатории есть. Так что снять проклятие я смогу уже сегодня, а свадьба будет на летний солнцеворот, это обязательное условие, как и то, что моя будущая жена подпишет обязательство хранить в тайне всё, что узнает о проводимых мной ритуалах.

– Хорошо, – согласилась Ирту. – Но у меня тоже есть условие.

– И какое же? – с ледяной улыбкой поинтересовался некромант.

– Ты ведь можешь узнать, кто наслал на Ягу проклятие?

– Могу.

– А можешь сделать так, чтобы оно вернулось тому, кто его наложил?

– И это тоже могу. Скажу тебе больше, моя дорогая невеста, имени которой я всё еще не знаю, сделав именно так, я потрачу на снятие проклятия гораздо меньше сил, чем если просто его развею.

– Меня зовут Иртуринья, для тебя теперь, конечно, просто Ирту. И я прошу тебя узнать, кто наслал проклятие, назвать нам имя этого человека и вернуть проклятие ему.

– Что ж, Ирту, я согласен выполнить твою просьбу, как я уже сказал, мне так даже будет проще. И имя я вам назову. Откровенно говоря, мне и самому интересно, кто же так сильно ненавидит вашу вполне добропорядочную семью, что пошел на такое. Я, кажется, еще об этом не упомянул, но наложить подобное проклятие может только некромант, и стоит это не меньше семидесяти пяти золотых. А поскольку я его не накладывал, в чем готов поклясться в присутствии мага-нотариуса, значит, тот, кто его заказал, не только потратил такие большие деньги, но и приложил усилия для того, чтобы разыскать некроманта в другом месте, ведь я бы делать этого не стал.

– Почему? – удивилась Ирту.

– Некроманты не берут заказы на проклятия в отношении тех, кто живет в радиусе пятидесяти миль* (*1 миля – примерно 1,5 км) от их дома, это часть магической клятвы, которую мы даем, когда получаем лицензию. Вот по личным причинам я бы мог это сделать, но не за деньги. А личных причин, как ты понимаешь, у меня быть не могло, ведь с вами со всеми я познакомился только сейчас. И я, пожалуй, действительно, дам соответствующую клятву, когда прибудет маг-нотариус, чтобы развеять малейшие сомнения.

И клятву неор Нертейру действительно дал, и договор подписал, и снял проклятие, не взяв денег, и даже имя заказчика этого проклятия назвал. Поэтому в день летнего солнцеворота Иртуринья Карантес стала Иртуриньей Нертейру и отправилась в дом своего мужа прямо из мэрии, где был зарегистрирован их брак, поскольку, учитывая обстоятельства, праздник по этому поводу устраивать не стали.

***

Сон был настолько ярким и правдоподобным, что, проснувшись от стука в дверь, Ира далеко не сразу сообразила, кто она и где она. А когда поняла, ужасно расстроилась, что сном оказалось далеко не всё, и она по-прежнему находится в доме, как она теперь знала, некроманта Кантеру Нертейру, да еще и является его женой.