– Вот и хорошо, – сказала учительница. – Начнем урок. Тема: традиции русской и мировой литературы в рассказе Паустовского «Кот-ворюга».
Толстяк обернулся и поглядел на новенького. Взгляд его не сулил ничего хорошего.
Уже на четвертом уроке в тетради Антона обнаружился растекавшийся амебой желтоватый плевок.
После занятий он специально задержался подольше, чтобы не идти домой вместе со всеми. Он поставил рюкзак в коридоре на подоконник и перебирал учебники.
– Привет! – сказал кто-то над самым ухом.
Антон обернулся и увидел девочку в зеленом свитере с вышитым на нем жирафом. На уроках она сидела за второй партой, и несколько раз он ловил на себе ее взгляд.
– Привет! – Антон залился краской.
– Врезал бы ты ему.
– Кому?
– Семену.
Антон не ответил и принялся складывать учебники в рюкзак.
– А ты за рекой живешь? В том деревянном доме?
– Ну да.
– Там, наверное, очень страшно… Да еще через лес приходится ходить. Я бы не смогла.
– Да нет, все нормально. А что такого с лесом?
Девочка замялась, а потом, улыбнувшись, ответила:
– Ничего. А меня, кстати, Полиной зовут.
Следующая неделя стала для Антона настоящим кошмаром.
«Ой, извини!» – говорил Семен, толкая его на лестнице, да так, что и шею недолго было сломать, или: «Я случайно!» – опрокидывая на него стакан с компотом в столовой.
И так каждый день.
Антон ни на секунду не смел расслабиться из-за потока «случайностей». И с ужасом понимал, что это лишь начало и что дальше будет только хуже, если он ничего не предпримет. Но сделать ничего не мог. Он ходил по школе, опустив глаза в пол, и считал минуты до конца уроков. Лишь иногда, поймав на себе взгляд Полины, задыхался от стыда и готов был врезать обидчику, но ничего, как назло, не происходило. Потом запал иссякал, и все продолжалось по-старому.
Домой Антон ходил один через поселок, а после речки и моста уже начинался лес. Минут десять дорога ползла в окружении деревьев. Прохожих не было, только медленно, боясь завязнуть в снегу, проезжали иногда машины. Антон старался не задерживаться на этом участке, потому что при движении мимо белый снег на ветках и черные стволы создавали странную иллюзию. Казалось, кто-то бродит по лесу, кто-то высокий, неуловимый, готовый в любой момент вытянуться деревом или упасть на землю сугробом, а потом, когда внимание к нему ослабнет, вновь продолжать свой путь вдоль дороги.
В пятницу вечером Антон сидел за уроками. Самое сложное он уже сделал, и оставалось только рисование. Нужно было изобразить какое-нибудь сказочное существо. Сперва он хотел нарисовать дракона, но кисточка сама собой потянулась к оранжевой краске, и на бумаге появилась лиса. Она стояла на задних лапах у забора и хитро улыбалась. Закончив рисовать, Антон долго и удивленно смотрел на рисунок, словно не мог понять, откуда она взялась. Чем дольше он глядел на нее, тем страшнее казалась ему ее улыбка, напоминавшая улыбки тех женщин из журналов для взрослых, что иногда в открытую лежат в газетных киосках; но при этом злобная, хищная.
Глаза лисы были красными, налитыми кровью, и выглядели совсем как дырки от пуль, какими их показывают в боевиках.
Антон не помнил, чтобы рисовал такие глаза. Он отодвинулся от стола, и свет лампы отразился на влажной краске, так что показалось, будто лиса следит за ним. Антон с отвращением скомкал рисунок и швырнул в корзину. Потом, немного оправившись, нарисовал дракона. Глаза ему он сделал голубыми.
Закончив уроки, Антон поужинал и отправился спать, слушая, как Олю уговаривают лечь в ее комнате, а она все твердит: «Там сова, сова». Дело дошло до слез, и в конце концов родители сдались.
Его разбудил удар в стекло.
Антон, еще не до конца проснувшись, встал и подошел к окну. Сквозь раздвинутые шторы в комнату падал серебристый лунный свет. Окно вдруг вспыхнуло белым, и опять послышался удар. Антон испугался, ему показалось, будто какое-то бледное лицо прижалось к стеклу, и он не сразу понял, что это всего лишь снежок. Посмотрев вниз, во двор, он увидел ребенка. Судя по всему, тот был в маске. Глаза огромные, на месте рта какой-то нарост. «Сова», – подумал Антон. И в самом деле, теперь он видел, что гость одет в костюм совы.
Птица помахала ему рукой-крылом.
«Спускайся».
Костюм был сделан искусно – видимо, из настоящих перьев или меха. Антон и в самом деле хотел спуститься, чтобы разглядеть все получше. Да и что ему может сделать такой малыш? Уже отходя от окна, он увидел, что у забора примостились и другие тени. Какие именно, было не различить, но не вызывало сомнения – тени таились, ждали его. Что-то замышляли.
«Это розыгрыш, – подумал Антон. – Это все проклятый Семен. Если я сейчас выйду, они меня снегом накормят».
Глаза совы горели совсем как у настоящей.
«Или что похуже».
Он задернул шторы и лег на кровать, бормоча все известные ему ругательства, когда послышался стук. На шторах лунный свет четко обрисовывал силуэт ребенка. Каким-то образом тот сумел подняться на второй этаж и стоял теперь на подоконнике снаружи.
Тук. Тук. Тук.
Антон натянул одеяло на голову. Стук прекратился, зато вскоре послышалась та же далекая мелодия, что он слышал в том странном сне. И от нее захотелось встать и бегать по комнате, а еще лучше – выйти на улицу и носиться по снегу.
Он не заметил, как уснул, и во сне танцевал, взявшись за руки, с огромной красноглазой лисой.
Следующим утром по дороге в школу Антон услышал крик из леса.
– Ка-а-а-а-тя! Катя!
«Опять кто-то потерялся», – подумал он, окинув взглядом неподвижные голые деревья.
– Ка-а-а-тя!
На втором уроке в класс пришла женщина из милиции и спрашивала, видел ли кто-нибудь Катю Смирнову из третьего «А». Она вчера не вернулась из школы. Антон старался не смотреть на женщину и вообще не поднимал глаз от тетради, непонятно почему боясь, что его могут в чем-то обвинить.
На перемене девочки сбились кучкой за одной из парт и шептались, не обращая на Антона внимания.
– Ее позвал кто-то! Алина рассказывала. Ее сестра с этой Катей в одном классе учится. Говорит, они после школы в лес пошли через мост. Думали, там уже появились подснежники. А Катя стала говорить, что ее кто-то зовет из-за деревьев. Ее держали, но она вырвалась.
– Жуть какая. А чего за ней не пошли?
– Испугались. Ты бы не испугалась?
– Не знаю.
– А еще говорят, запах был странный. Собакой, что ли, пахло… или еще каким-то зверем.
В этот день Антона не доставали, и, хотя он никогда не признался бы в этом, атмосфера всеобщей подавленности нравилась ему. Ему было уютно глядеть на заснеженную улицу, слушать, как шепчутся по углам одноклассники, и чувствовать, что он тоже боится. Не один, а вместе со всеми.
После занятий Антон, как обычно, задержался, а когда выходил со школьного двора, к нему прибилась маленькая черная собачка. Опустив голову, она молотила хвостом по тощим бокам. Антон достал из рюкзака пакетик с остатками маленьких безвкусных зефирок, который носил с собой уже несколько дней, и кинул ей парочку. Собака понюхала, вильнула хвостом и снова посмотрела на Антона слезящимися глазами.
– Ну же, ешь! – проговорил он. – У меня больше ничего нету.
– Он такое не будет.
Из ворот вышла Полина.
– Я знаю, – ответил Антон, надеясь, что голос его не дрогнул. – Просто, кажется, он очень голодный.
Девочка достала из рюкзака бутерброд и кинула псу. Тот в один присест смахнул его и завилял хвостом, выпрашивая добавку.
– Мне папа их все время подсовывает, а я их видеть не могу уже. А ты чего домой не идешь?
– Сейчас пойду.
– А нам вроде бы по пути немного.
