Ректор тяжко вздохнул:
— Ох, Михаил Ильич, с вами каши не сваришь. Это же чистой воды шантаж: перед самым началом учебного года грозить заявлением об уходе.
— Так ведь не ради себя. Уж больно ребята талантливые, приглянулись они мне.
— Ладно. Погубит меня моя доброта, оставим вам этих самородков. Но вспомните мои слова, хлопот с ними не оберетесь. Толку от таких всегда мало.
С этими словами ректор перечеркнул карандашные пометки возле двух фамилий в конце списка: Андрей Тарковский и Василий Шукшин.
Это произошло осенью 1954 года.
После смерти Сталина земля не перевернулась. Хаоса, чего многие опасались, не наблюдалось.
Летом 1953 года руководство Коммунистической партии СССР и страной в целом перешло в руки Н. С. Хрущева. Его правление продолжалось до осени 1964-го. Этот сравнительно короткий период отечественной истории получил лирическое название — оттепель. Он характеризуется существенными переменами во всех сферах жизни страны. Происходившие изменения были направлены в сторону смягчения нравов общественной жизни, ее либерализации.
В кинематографе тоже произошла заметная модернизация. Кино перестало быть откровенным средством пропаганды, стало просто искусством, детищем десятой музы. Именно на эти годы приходится начало творческой деятельности многих учеников Ромма.
Преподавать во ВГИКе Михаил Ильич начал с 1938 года. С 1948-го у него появилась здесь собственная мастерская. Правда, достались ему студенты… третьекурсники. Дело в том, что ему пришлось заменить на полпути уволившегося из-за обвинений в космополитизме С. Юткевича.
Ромм преподавал во ВГИКе до конца жизни, с перерывом в 1963–1965 годах. Параллельно руководил мастерскими на Высших режиссерских и Высших сценарных курсах, вел режиссерский семинар на «Мосфильме». Трижды набирал Михаил Ильич абитуриентов во ВГИК. Он быстро зарекомендовал себя преподавателем высшей марки. Студенты обожали его увлекательные лекции.
Постепенно накопился большой педагогический опыт. Благо, его лекции часто стенографировались, да и сам он делал много записей не только профессионального, но и мировоззренческого характера. Подавляющее большинство из них опубликовано, за что следует благодарить жену, дочь и многочисленных сотрудников архивов, искусствоведов.
Первокурсникам Ромм начинал читать с азов. Прежде чем перейти к различным элементам режиссерской работы, подробно рассказывал о том, что такое кинематограф. Историю его появления, как определялись размер кадра, ширина пленки, количество перфораций на ней. Как повсеместно возникали залы для показа «иллюзиона». Как появились сюжетные картины. Как постепенно выкристаллизовывались отдельные жанры: мелодрамы, комедии, феерии. Рассказывал про элементы монтажа. Пересказывал содержание лучших немых и звуковых картин. Постепенно слушатели все больше втягивались в профессию.
Его восторженные рассказы — это гимн своему искусству. На его лекции старались попасть студенты разных факультетов, не только режиссерского. Кому не удавалось, выпрашивали у знакомых конспекты, читали и переписывали их.
Успешно преподавал он и на Высших режиссерских курсах, созданных при «Мосфильме» в июне 1956 года по инициативе Пырьева.
В период оттепели партийно-государственный аппарат обрушивался на многие фильмы. Не избегали нареканий и его ученики. Если возникали такие ЧП, Михаил Ильич защищал их, шел на «самый верх», спорил до хрипоты, убеждал, доказывал… Благодаря готовности прийти на помощь Ромм стал поистине кумиром кинематографической молодежи.
У одного из его учеников, Андрея Смирнова, возникало много проблем с фильмом «Белорусский вокзал». То нельзя показывать, как ветераны войны в наши дни отметелили милиционеров; то обвиняли в упадничестве; то слишком много плохой погоды; то ветераны недостаточно ухоженные; то живут в плохих квартирах… Четыре раза останавливали съемки картины, и благодаря вмешательству Ромма, возглавлявшего на «Мосфильме» Третье творческое объединение, четыре раза запускали вновь.
Когда Андрей Кончаловский собрался снимать фильм «Первый учитель», его сценарий критиковали за отступление от социалистических принципов. Там главный герой, бывший красноармеец, приехал в Киргизию, в какой-то захолустный аул и открыл там школу. Однако, столкнувшись с допотопными традициями, потерпел поражение. Получив на студии разнос, Кончаловский посоветовался о дальнейших шагах с Михаилом Ильичом. Учитель взял инициативу в свои руки, написал рекомендательное письмо в Госкино, после чего чиновники отказались от правок и дали Кончаловскому разрешение на постановку.
Речь не только о помощи делом — иной раз достаточно было найти правильные слова, чтобы вселить в ученика уверенность. Замечательному артисту Игорю Ясуловичу, который учился на курсе Ромма, «знатоки» предрекали мрачные перспективы. Говорили, что с такой внешностью нечего рассчитывать на успешную экранную жизнь. Узнав об этом, Михаил Ильич сказал ему:
— Не огорчайся, интеллигентные лица еще понадобятся.
Действительно понадобились, и первым делом самому Ромму: его ученик Ясулович дебютировал в «Девяти днях одного года» и потом часто снимался.
Среди учеников Ромма попадались носители громких фамилий, дети известных писателей: Андрей Кончаловский, Никита Михалков, Андрей Смирнов, Андрей Тарковский. Однако никто из них не поступал во ВГИК «по блату». Всем известно, сколь щепетилен был Михаил Ильич в подобных вопросах. При оценке абитуриента для него существовал лишь один критерий — талант. Что хорошо видно из истории с приемом Тарковского и Шукшина.
Помимо формальных, в хорошем смысле, учеников — студентов и слушателей курсов — у Михаила Ильича было много последователей, подражателей, которые вправе считаться его учениками.
Возьмем, например, вгиковца Игоря Григорьева, студента факультета режиссеров документального кино. Он учился в мастерской знаменитого Романа Лазаревича Кармена. Естественно, смотрел много картин. На третьем курсе его особенно сильно впечатлил такой образец кинопублицистики, как «Обыкновенный фашизм». Узнав об этом, Григорьев и еще один сокурсник пришли к Михаилу Ильичу и предложили стать его помощниками, они готовы делать любую черновую работу.
— Предложение заманчивое, — хмыкнул Ромм. — В принципе, помощники мне нужны. Только тут есть этический момент. Ведь вы учитесь у Кармена и вдруг станете работать со мной. А не будет ли здесь ревности мастера?.. Так что, молодые люди, без согласия Романа Лазаревича взять вас на стажировку не могу. Согласуйте это дело с ним.
Нужно ли говорить, как волновались студенты перед разговором с мастером. Однако все обошлось как нельзя лучше. Кармен прекрасно понял желание молодых людей вплотную поработать с опытным режиссером и не стал их лишать такой возможности.
После стажировки Григорьев начал снимать на «Мосфильме» свою дипломную работу «Праздники революции». Картина готовилась в творческом объединении «Товарищ», художественными руководителями которого были Михаил Ильич и Юлий Яковлевич Райзман.
Киновед Рогова говорит об этом фильме так, словно он поставлен Роммом. Между тем режиссером картины является Игорь Григорьев. Он же совместно с Зиновием Гердтом написал сценарий.
Когда видишь на афише эту связку, сразу понимаешь, что один из них, а именно известный артист, будет читать дикторский текст. Еще бы — у Зиновия Ефимовича такой выразительный голос!
Гердт действительно читал в этом фильме закадровый текст. Читал превосходно, все было записано, картина готова. Однако худсовету его исполнение показалось слишком саркастическим, даже издевательским, и «Праздникам революции» грозила печальная судьба отверженных — отправиться на полку. Тогда Ромм, чтобы выручить своего подопечного, быстро записал закадровый комментарий этого двадцатиминутного фильма, и вскоре тому выдали прокатное удостоверение…
На юбилейном вечере, посвященном 70-летию Ромма, ему вручили обитую тканью вишневого цвета адресную папку большого формата. Уже по одному виду ясно, что приготовлена для торжества. Раскрыл ее режиссер и ахнул — на правой половине текст, написанный художником-каллиграфом:
