– Как пожелаешь, – пожимаю плечами, возвращаюсь в комнату и складываю чёрный костюм.

– Тогда в чем причина?

– Если бы я знала! Видишь? – поднимаю пакет. – Беру этот. Довольна? Спасибо за одежду, я побежала.

– Погоди, а туфли! – всплескивает руками Линка. – Ты что, в кроссовках собралась идти?

Смотрю на ноги, и правда, обувь не для собеседования в крупную фирму. Лина открывает шкаф, где на полочках стоят коробки.

– Выбирай.

Но найти ничего не удаётся. Брендовые лодочки и босоножки на таком высоком каблуке, что с их помощью можно было соблазнять, но не искать работу.

– Ладно, надену свои балетки.

– Эти стоптанные калоши?

– Какие есть! Потертости подкрашу тушью для глаз. Никто и не заметит.

Лина подбрасывает меня до дома. Она ловко водит серебристый Порше, ни на минуту не прекращая болтовню со мной, перебранку с зазевавшимися пешеходами или водителями, посмевшими попасться на дороге. Ездить с ней весело и… опасно. Но… адреналин кипит в крови, а возбуждение подруги передаётся мне. В салоне разливается вирусная попса, которую обе ненавидим, но сегодня мы в две глотки радостно повторяем за певцом:

– Я как Федерико Феллини,

Дайте Оскар этой богине…

Рингтон телефона я не слышу, только по вибрации догадываюсь, что кому-то нужна. На этот номер мне звонят четыре человека: мама, Маша, Линка и тетка. У Маши сегодня подработка в ресторане, с теткой я недавно поссорилась, Лина сидит рядом со мной. Не глядя на экран смартфона, кричу в трубку:

– Мамочка, у меня отличная новость!

– Я не мамочка, – отвечает мне хриплый голос Степана, от которого мурашки бегут по спине, – но тоже очень рад. Женька, как ты живешь без меня?

Телефон вываливается из одеревеневших пальцев и с глухим стуком падает на пол…

На этот раз приступ удушья такой сильный, что теряю сознание. Последнее, что слышу, дикий вопль Линки…

Открываю глаза и ничего не понимаю. На лице – кислородная маска, от руки тянется трубочка капельницы, рядом сидит заплаканная подруга и тычет пальцем в мой телефон.

– Где я? – трогаю Линку за руку.

Она вскакивает, бежит к двери и орет во всю силу своих легких:

– Доктор, Женька пришла в себя! —

– Лина, не можешь тише? – морщусь. – У меня даже уши заложило.

– Дура! Дура! Как ты меня напугала! – нисколько не стесняясь слез, бросается ко мне подруга. – Я чуть в аварию не попала.

Врач приемного покоя, куда привезли меня на скорой помощи, отключает кислород, вытаскивает иглу из вены, осматривает меня, только потом отпускает восвояси.

– Может, ей лечение назначите? – наступает на него Лина. – Вы посмотрите на неё! Когда-нибудь рядом не окажется никого, и что? Кранты? На тот свет?

– Лина…

– Простите, но ее проблема не связана с физическим здоровьем. Приступы удушья, вызванные панической атакой, лечатся в другом месте. Увы, душу уколами не спасёшь.

– Коновал! Дилетант! Двоечник! – выплевывает ругательства Линка, пока мы идём к машине.

– А что все-таки случилось? – осторожно спрашиваю я, все ещё не понимая такую бурную реакцию подруги. За последние годы должна была уже привыкнуть к моему состоянию.

– Как что? Позвонил этот козел, Степка, и ты сразу, без предупреждения отключилась, представляешь? Сразу! А ведь ты его не видела, он к тебе не прикасался, не приставал. Я чуть с ума не сошла!

– А он что? – переспрашиваю я и забываю закрыть рот от удивления.

Слова подруги не только вызывают шок, но и заставляют задуматься. Это новый поворот в моем состоянии. Получается… Не хочется думать о том, что следует из этого открытия.

– Кто? Степка? Разве я знаю? Не до него было, когда тебя спасала. Вот перед тем, как ты очнулась, как раз и смотрела, откуда он звонил.

Я вытаскиваю телефон, но вижу только незнакомый номер. Набираю его и с замиранием сердца долго жду ответа. Наконец сердитый мужской голос отвечает:

– Исправительная колония, дежурный…

Тут же жму на кнопку отключения звонка. Во мне все дрожит от напряжения и страха.

– Ну? Что там? – почему-то шепотом спрашивает Линка.

– Из колонии звонил.

– Фу! – подруга вытирает пот со лба. – Слава богу! Я думала, он уже вышел.

– Я тоже испугалась.

– Видишь, какую реакцию у тебя вызывает этот гаденыш только своим голосом. А если появится на горизонте?

О такой перспективе я не задумывалась, поэтому вздрогнула, живо представив Степана рядом со мной.

– Лин, запиши меня к психологу. Только к очень надежному. Надо что-то делать, согласна с тобой.

– Ура! Наконец-то созрела!

Это решение даётся мне с трудом. Рассказать постороннему человеку о своих проблемах – тот ещё квест. Нужно признаться, что я скрыла правду от полиции, за компанию подставить Степку, вызвать ненависть тетки, а может, и мамы.

Конечно, врач должен соблюсти медицинскую тайну, но все же… Жить потом в постоянном напряжении: а вдруг раздастся звонок в дверь, и за ней окажется наряд полиции? Тогда я из жертвы мгновенно стану соучастницей преступления. Выяснить в телефонной компании, что я в тот вечер звонила Степану – пара пустяков, а вот доказать, что не просила его о помощи – невозможно.

С этими мыслями я ложусь в постель под бдительным взглядом Маши, которая уже в курсе дневных приключений: Линка постаралась расписать все в мельчайших подробностях. И хотя устаю до чертиков от сомнений и постоянной рефлексии, утром просыпаюсь рано, не могу спать в такой волнительный день. Маша кормит завтраком, но от волнения еда в горло не лезет. Подруга складывает пальцы и неумело крестит меня.

– Пусть удача тебе улыбнётся.

На остановке, как всегда, много народу. Что поделаешь, час пик, все спешат на работу. Пропускаю один автобус, другой, борюсь со страхом и не могу решиться войти, а время уходит. Ещё раз заглядываю в кошелёк. Нет, на такси потратиться не могу, иначе придётся сидеть без денег. Занимать у Линки – неудобно, она и так вчера меня опекала. А больше не у кого. Маша сама едва перебивается, а просить у тетки – ни за что! Не хочу опять попасть в кабалу.

Автобус выныривает из-за поворота, переполненный людьми. Глубоко вдыхаю и бросаюсь в толпу, как на баррикаду. Стараюсь попасть между женщинами и детьми, еле протискиваюсь в переполненный салон. Толпа сзади нажимает и вдавливает меня в окно. Так и еду почти до нужного места, прижавшись лбом к стеклу и не оглядываясь. Хорошо, что форточки открыты, они и спасают от жары, иначе появлюсь на собеседовании мокрая от пота и буду чувствовать себя неловко.

«Надо было такси вызвать», – запоздало упрекаю себя, но в то же время и радуюсь: сумела преодолеть страх.

На перекрёстке водитель тормозит. Рядом с автобусом останавливается роскошная машина премиум класса.

– Мазерати! – восхищенно говорит кто-то.

– Где? Где? Покажите!

– У кого-то деньжат немеряно, – ухмыляется мужчина в шляпе, стоящий слева.

Кошусь на соседа глазом. Вроде бы приличный, но близко стоит.

Совсем рядом.

Шевельнусь, и задену его локтем.

Взглядом упираюсь в глянцевые бока авто, сияющие под лучами утреннего солнца.

«Мужиков вокруг нет! Нет! Нет!» – внушаю себе, и (о счастье!) опять переключаюсь на разговор пассажиров автобуса.

– Да разве увидишь, кто там сидит, сквозь эту тонировку?

– И то верно!

Тут в автомобиле со стороны пассажира опускается стекло. В окно высовывается сначала девичья рука, которая выбрасывает на асфальт огрызок яблока, а потом и сама девушка. Ее длинные волосы развеваются на ветру и падают на лицо. Она отбрасывает их и смеётся.

– Что она делает? – возмущаются соседи по автобусу.

– Богатеньким все можно!

Внезапно к красавице наклоняется водитель, что-то ей говорит, и стекло медленно едет вверх. Парень поворачивает голову, мелькает ёжик волос, волевой профиль, и я вскрикиваю…

– Девушка, что случилось? Вам плохо? – словно издалека доносится визгливый голос.