Он отвернулся и начал растирать лицо руками. Он сорвался. Руки горели, лицо тоже, казалось, кожа вот-вот слезет или пробьётся чешуя. Он резко сорвал с себя галстук.

– Ты идиот, – прошептала она.

– Знаю, – сухо отозвался он.

– Поцелуй меня, – прошептала девушка.

Андрей замер. Ему что, послышалось?

– Пожалуйста, – девушка уже начала задыхаться от слёз.

Он повернулся к ней, быстро подошёл и заключил в объятия. Её мелко трясло, она была вся ледяная. Когда Алиса запустила пальцы в его волосы, ему показалось, что они сейчас расплавятся от соприкосновения с его горячей кожей. Он заглянул в её полные слёз глаза.

– Я тоже, тоже, – прошептала она.

Он не верил своим ушам.

– Прошу тебя, – он сглотнул. – Не давай мне ложной надежды, если это игра и твой способ спастись, то не смей. Я не смогу тебя отпустить. За столько лет не смог, а сейчас тем более.

– Замолчи, – потребовала она и, привстав на носочки, накрыла его губы своими.

Он быстро ответил на её поцелуй, впился в неё губами, целовал так, словно припал к источнику со спасительной влагой. Словно у него появилось заземление, якорь, что держит его. Словно он плавал в невесомости и наконец-то обрёл гравитацию. Словно она спасительный свет маяка после долгих лет в море. Маяк. Вот оно! Маяк. Андрей усмехнулся про себя, его ярость отступила, вместо неё расцветала нежность.

Он ослабил хватку и перестал целовать с напором. Поцелуй стал нежный и трепетный. Они отстранились друг от друга, чтобы перевести дыхание.

– Кажется, мы собирались обедать, – прошептал он.

– Я не голодна, – ответила она.

– Хорошо, – согласился он, заглядывая в её глаза.

– А тебе разве не нужно на работу? – спросила она.

– Я не пойду сегодня…

– Хорошо, – улыбнулась она.

Оба знали, чем всё закончится.

Он подхватил её на руки и понёс в спальню.

– Вот так сразу, – засмеялась она.

– Я ждал этого момента двенадцать лет.

Она лишь заливисто засмеялась в ответ.

Он целовал её руки, шею, грудь, не церемонился с одеждой. Сорвал все пуговицы со своей рубашки, возненавидел ремень, разорвал её блузку, едва не порвал джинсы, стягивая их вместе с бельём. И вот она, такая тонкая, нежная, обнажённая, вся для него. И он больше никому её не отдаст. Он покрывал поцелуями её нежную кожу, ласкал грудь. Она тихо стонала и вздрагивала, а когда он наконец-то вошёл в неё, вонзилась в него таким поцелуем, что у него окончательно сорвало крышу. Она отдавала ему всю себя. Это было не только единение тел, но и единение душ. В это мгновение они навсегда связывали себя вместе. Больше ничего не существовало, только они и их любовь.

Через полчаса ошеломительного марафона Андрей откинулся на спину и притянул Алису к себе, уложив её голову себе на грудь. Она едва пришла в себя после накрывшего взрыва удовольствия. Он поцеловал её в макушку.

– А ты не такой уж и сухарь, – заключила она.

Он усмехнулся.

– Я же говорил, что это неправда, просто я кое-кого люблю очень сильно, поэтому другие мне неинтересны.

– Ты только что вызвал у меня приступ зависти к самой себе, – рассмеялась Алиса.

– Забавно, – улыбнулся он. – Не думал, что это когда-нибудь случится.

– Что? То, что я начну завидовать сама себе?

– Нет, то, что чувства будут взаимными, и мы вот так феерично отпразднуем этот факт.

– Люблю тебя, – сладко промурлыкала девушка. – Но как ты мог так долго молчать? Раньше нельзя было сказать?

– Ты сама тоже хороша, так что это не только моя вина. Но теперь всё будет хорошо. Осталось только сообщить родителям.

– М-да…

– Мы всё же не родные, меня усыновили, так что, может, обойдётся без скандала, – прошептал он.

– Мама всегда всё тебе прощала, все твои выходки.

– Неправда! Ты даже не представляешь, какие разносы она мне устраивала за закрытыми дверями, – возмутился Андрей.

– Мне всегда казалось, что она пытается возместить тебе отсутствие твоей матери и поэтому больше любит тебя, больше внимания уделяет, чего только стоили эти ваши прогулки в детстве.

– Да, это ещё одна вещь, о которой нам надо поговорить. Только ты должна мне пообещать, что не испугаешься.

– Что? О чём ты?

– Мы с мамой… У нас были занятия. Мне надо было много учиться контролировать себя. Контроль, всегда контроль. Это очень важно. Я могу быть опасен. В детстве, конечно, это было не так, тогда я многого не умел, многого не знал о себе, но опытным путём я кое-чему научился. И мама мне очень помогла. Она очень любила тебя, но то, что она уделяла мне много внимания, это скорее из-за того, кто я есть, из-за моей другой сущности.

– Ты что, оборотень? – засмеялась Алиса. – Я в эти сказки не верю.

– Ну скажем так, я оборотень, только обращаюсь не в волка.

Алиса расхохоталась. Он сгрёб её в охапку и, перевернувшись, навалился на неё всем телом.

– Смотри, – прошептал он.

Он моргнул, и теперь на неё смотрели золотые радужки, переливающиеся огнём, и вертикальные зрачки.

Алиса с интересом уставилась на него.

– И что, даже крика не будет? – возмутился он.

– Но ведь это всё ещё ты?

– Конечно.

– И что ты за «зверь»?

– Дракон.

– Ого.

– Ого, у меня размах крыльев три километра. Ого.

Он снова перекатился на спину, откинулся на подушку. Всё прошло слишком просто.

– Покажешь?

– Для этого придётся ехать за город. Мама не хило меня откормила, – он засмеялся.

– Значит, мама помогала тебе справиться с этим?

– Да, я ведь мог рассердиться, перекинуться, натворить чего-нибудь, напугать всех до полусмерти, я был ребёнком, обычным ребёнком, который не умел держать себя в руках. Но почему-то держался. Последний раз я потерял контроль, когда ты пыталась покончить с собой. Я еле успел доехать до поля, выбежал из машины и дал себе волю. Тот пожар, о котором все так трубили, я устроил, мама мне все уши оборвала. А мне уже двадцать один год был, взрослый парень. Позорище. Но мама недолго злилась, она понимала, что так я выплескивал боль от того, что мы тебя чуть не потеряли.

– Прости, – прошептала она.

– Ты меня прости, я просто не мог, мне было противно от самого себя, что вы приютили меня, стали мне семьей, а я плачу чёрной неблагодарностью.

– Это не так. Помнишь, когда ты ещё в школе учился, а я только в институт поступила. Я тогда приехала из института, а родители куда-то уехали, а у нас была Лена…

– И ты видела, как она, скажем так, ублажает меня, – закончил он за неё.

– Ты знал, что я видела?

– Знал, – ответил Андрей. – Но решил, раз ты не придала этому значения и притворилась, что не видела, значит тебе всё равно.

– Ага, всё равно, – прошептала Алиса. – Если бы. Я тогда полночи проревела, а вторую половину ночи просидела, тупо глядя в стену.

– Настоящая сестра, как минимум, дразнила бы меня пару лет, – усмехнулся Андрей. – К тому же я был подростком и открывал новые горизонты самоконтроля и способы выпустить пар. И, когда я говорю пар, я имею в виду настоящий пар, – он театрально раздул ноздри и выпустил из них облако пара.

– Ничего себе, – прошептала Алиса, заворожённая этим зрелищем. – А ты позёр, оказывается.

– Каюсь, грешен, – усмехнулся Андрей. – Ты ведь специально промазала в субботу?

– Нет, это действительно вышло случайно, – она смешно сморщила носик, Андрей умилился, увидев это.

– Забавно, – он хмыкнул и продолжил. – А у меня чуть сердце не остановилось. Ты меня так завела, что я не мог успокоиться, поэтому и целовал тебя, пока ты спала.

– Извращенец, – захохотала Алиса.

– Нет, просто трус.

– Я видела, что тебе не по себе, тебя выдавал галстук.

– Галстук?

– Ты его ослабляешь, когда что-то выводит тебя из равновесия, а когда ты зол, то просто снимаешь его. Обожаю твой галстук, с помощью него я понимала, что ты хоть что-то испытываешь.

– Но ты не знала, что именно?

– Да, но меня утешало это, хотя бы было ясно, что ты не робот.